Аваллон - Кирилл Партыка

В одну из своих городских прогулок Рязанцев невзначай познакомился с Катей. У нее сломался каблук, и Николай, оставив девушку на скамейке, сгонял с ее туфлей в срочный ремонт обуви. Потом они выпили пива.

Катя была почти вдвое моложе Николая. Она работала менеджером в фирме сотовой связи и выглядела соответственно: по-деловому и чертовски сексапильно в одно время. Несмотря на молодость, она успела побывать замужем, развелась и теперь жила с сынишкой в квартире, оставшейся ей от бывшего мужа. История  замужества и развода была путаной и довольно свинской. Дослушав до конца, Рязанцев взял нить разговора в свои руки.

Катя с улыбкой внимала его легким речам, и, глядя на нее, Николай догадывался, что одними разговорами здесь не обойдется. Поздно вечером он позвонил Ларисе на мобильник и сказал, что заночует у приятеля. Не дослушав, Лариса прочастила, что тоже… что дела… Николай, выругавшись про себя, дал отбой.

Катя и Николай стали видеться часто. Рязанцев водил подругу в рестораны и хорошие кафе. С театрами, концертами и прочими достойными увеселениями дело не сладилось. Катя предпочитала  попсу, терпела музкомедию, но не выносила драму и наотрез отказывалась посещать буйные «сэйшны» заезжих рокеров, знаменитых в прошлом веке. А Николая бесили приплясывающие полуголые девицы и отвязанные юнцы из современных поп-групп. Зато  ночи, которые они проводили в Катиной квартире, уложив спать неугомонного Дениску, с лихвой компенсировали Рязанцеву несовпадение вкусов.

Красноречие Николая было неисчерпаемым, но в конце концов ему захотелось обратной связи. «Интерфейс» подтвердил, что Катя неповторима в постели, но не в беседе. Ее болтовня сперва умиляла, но со временем стала выводить его из себя, и скрывать это становилось все труднее. Но расставаться с возлюбленной Рязанцев  не помышлял, как всякий мужик под сорок, которому судьба подарила такой свежий бутон.

Рукопись второго романа была забыта, но Николай не испытывал от этого огорчения. Его душу омрачало лишь одно: он водил свою любимую по ресторанам, дарил ей цветы и дорогие безделушки – на Ларискины деньги!

В один из редких вечеров, когда супруги вместе оказались дома, Лариса уселась против Николая и спросила.

– Как пишется?

– М-м?

– Мне кажется, ты слегка увяз.

– Идея должна дозреть. Это нормальное явление.

– И что ты станешь делать, пока она зреет?

– Я, вообще-то, работаю в газете!

– Ты в ней только числишься. За последние месяцы твоя фамилия там  появлялась раза три. Скажи спасибо, что Курдюмов вообще не вычеркнул тебя из списков живых.

– Да плевать я хотел!.. Не пойму, куда ты клонишь? Устала от мужа на содержании?

– Перестань. Я же сама предложила поработать для души. Но я вижу: ты киснешь.

– И какая альтернатива?

– Простая. Приходи в… нашу фирму. (Он заметил, что она чуть не сказала: в мою.)

Рязанцев расхохотался.

– Что я там стану делать? Я не бухгалтер и не мошенник.

Лариса скроила гримаску.

– Поскольку я тоже не бухгалтер, то спасибо за комплимент. Дело тебе найдется. – Она вдруг протянула руку и погладила мужа по щеке. – Коля, не упрямься. Покрутимся вместе, врастешь в дело – какой мне еще компаньон нужен?!

– Ну, не знаю… – хмуро буркнул Рязанцев. – Какими компаньонами от тебя пахнет, когда ты через трое суток домой возвращаешься?

– Дурачок! – Лариса соскользнула с кресла на палас и обвила руками его колени. – Ты, подлец, почему столько уже своими обязанностями манкируешь?! Или, думаешь, у жены теперь вместо либидо – сальдо и бульдо?

Она решительно вжикнула «молнией» на его брюках.

…Лариска оказалась все-таки умной бабой. Она нашла Рязанцеву занятие, с которым он быстро освоился, сообразив, что здешние горшки обжигают не боги,  достаточно иметь голову на плечах. В этом смысле на голову он не жаловался, а боль уже давненько не докучала ему.

Получка, которую ему вручили, очень его порадовала. Николай, расписываясь в ведомости, скосил глаза на соседние графы и понял, что это не Ларискина поблажка, а стандартная здешняя зарплата. Самолюбие могло оставаться в покое.

Он научился общаться с Ларискиными партнерами, которые в глубине души были ему противны. Но ведь и на газетном поприще доводилось улыбаться всяким морлокам! У Рязанцева это получалось безукоризненно. Вникнув в дела фирмы и решив, что многие заморочки происходят от отсутствия фантазии, он стал все чаще озвучивать собственное мнение. Если с ним не соглашались, пускал в ход профессиональную иронию и сарказм. Такие замашки были ему не по должности. Но никто не перечил мужу Шахини, как величали здесь Лариску, а сама она просто таяла, когда муж подсказывал нетривиальное решение.

Однажды Лариска умчалась в очередную командировку. А на следующий день в офис явились заказчики – качать права за нарушение обязательств. Когда незваные гости повлекли коммерческого директор в его стеклянную выгородку, Рязанцев перелистал контракт. А гвоздей жареных вам не надо?!.. Он решительно направился следом.

Присев на край стола и помахивая договором, Николай вклинился в беседу.

– Прошу прощения, господа. Вы читали пункты три-семь и четыре-четыре?

– А что? – один из пришельцев поднял на Рязанцева очки в изящной оправе.

– Я понимаю, там мелко напечатано, но вы все же не сочтите за труд,  ознакомьтесь.

– Николай Евгеньевич… – начал коммерческий директор, но Рязанцев предупреждающе поднял ладонь.

– В пункте три-семь сказано: поставщик не несет ответственности за нарушение сроков, в случае, если… Вы сами взгляните. А в пункте четыре-четыре есть слова: только в случае неисполнения обязательств по пункту два настоящего договора. Разве это так сложно?

Пришельцы переглянулись.

– Не вижу повода для претензий, – подытожил Николай.

– Вы, собственно, кто? – осведомился очкастый.

– Я тот, кто внимательно читает документы.

– Николай Евгеньевич, – опять вмешался коммерческий директор. – Тут есть кое-какие обстоятельства…

– Брось, Даня! Какие обстоятельства? Понятно, что никому неохота нести убытки. Но мы-то здесь при чем?

– Это ваш ответ? – отнесся очкастый к коммерческому директору.

Тот замялся:

– Лариса Дмитриевна вернется послезавтра.

Гости встали и направились к выходу.

– Не бзди, Даня, – ухмыльнулся им вслед Рязанцев. – Таких учить надо.

Хмурый Даня промолчал.

…Лариска явилась заполночь. Она, оказывается, была уже в курсе и начала с порога.

– Доброй ночи вам, господин генеральный! Сладкий сон не перебила?

– Ты чего, – удивился Николай, вышедший в прихожую встречать жену.

– А того! Тебя кто назначал исполняющим обязанности в мое отсутствие? Ты у нас юрист, чтоб контракты толковать?!

– А, ты об этом.  Успокойся, там же все ясно, как божий день…

– Божий пень, вот ты кто! Формально по контракту одно, а по жизни, знаешь, другое. Еще не хватало, чтоб ихняя крыша с моей разборки затевала, чтоб мне кислород перекрывали для вразумления! Меня-то чего вразумлять? Я при памяти. Муженек у меня только сам себя в начальники произвел. Не знаешь – не суйся!

Рязанцев вскипел.

– Ты язычок-то попридержи! Я тебе что, младший менеджер на посылках?

– А, может, ты у нас самый главный? Может, все акции у тебя?! И ума палата, чтоб дела вершить!

– Ага! Значит, у тебя акции, а я девочка на содержании?!

– Мальчик!.. У меня опыт и знание реального расклада, а у тебя неудовлетворенные амбиции!

– Сука ты!..

Переночевав в гостиной на кушетке, Рязанцев следующим утром на работу не пошел. Позвонил Кате, но она оказалась занята до позднего вечера. Тогда он  отправился в бар и надолго обосновался у стойки. После очередной рюмки  его хлопнули по плечу.

– Привет!

Николай поднял голову. На высокий табурет по соседству громоздился сотрудник Ларискиной фирмы, двадцатидвухлетний компьютерный гений, шизанутый на своем виртуале и в общении совершенно невыносимый. Вундеркинд, отвергавший всякую дисциплину, мог сутками резаться в «Дум» по сети с такими же оболтусами или, как сейчас, в разгар рабочей поры отправиться в злачное место. Ему все прощалось. Потому что начальству было известно: уравновешенных компьютерных гениев в природе не существует.

– Ты чо, Евгенич, забухал? – спросил вундеркинд, заказав пиво.

– А ты?

– Мне бухло по барабану. Просто с утра твою Шахиню слушать в ломы.

– Чего так?

– Да она там сегодня разорялась на Даньку, что он, дурак такой, тебя, дурака, послушался. Насчет какого-то договора. Злая, блин! На всех катит. Я и свалил, чтоб не париться.

– Прямо так меня дураком и величала? – не удержался Николай.

– И прямо, и наперекосяк. – Вундеркинд хлебнул пива. – Как ты с ней живешь?

– Ты, дружок, не зарываешься?