Мир перевернулся - Кармен Рид

– М-м… Нет, спасибо. А почему бы вам одной не пойти за покупками, чтобы мы с папой смогли заняться чем-нибудь поинтереснее?

С этими словами Анна взяла пульт, переключилась на первую попавшуюся программу и сделала вид, что больше всего на свете ей нравятся японские мультики, где все стреляют и все взрывается.

Не говоря ни слова, Мишель развернулась и закрыла за собой дверь, чтобы тут же переговорить – возбужденным шепотом – с Джозефом.

– Что бы я ни делала, как бы ни старалась, она меня не замечает. Даже разговаривать не желает, – пожаловалась Мишель. – Я ей просто не нравлюсь.

– Успокойся, – попытался уменьшить напряжение Джозеф. – Ты же понимаешь, как ей нелегко. Поставь себя на ее место, вообрази, что это твой отец с кем-то, а не с твоей матерью. Дай ей время. Дай ей шанс.

– Она так груба со мной, так высокомерна, так заносчива!.. Тебе следует поговорить с ней, объяснить, что нельзя быть такой грубой.

– Не волнуйся. – Он положил руки ей на плечи, наклонился и поцеловал в губы. – Ей всего лишь девять лет, а тебе… – Видимо, в памяти произошел сбой, потому что он так и не смог вспомнить возраст Мишель.

– Двадцать семь, – прошипела она.

– Извини. – Он ободряюще, как ему показалось, похлопал ее по плечу и отправился к дочери.

– Доброе утро, милая.

– Доброе утро, папочка. – Джозефу посчастливилось получить то, чего редко удостаивались другие, – ее счастливую, открытую улыбку.

Он сел на диван рядом с дочерью, прижал ее к себе. Заметив мигающий огонек видеомагнитофона, взял пульт и нажал кнопку. На экране появилось смеющееся, радостное лицо Евы, прижимающей к себе малышку Анну.

– Потянуло на воспоминания, – пожав плечами, объяснила она.

Джозеф рассмеялся – девятилетняя девочка смотрит на себя, кроху, и предается воспоминаниям. Вот какая у него дочь!

– Ты была чудесной крошкой, а теперь ты – чудесная девочка.

– Папа?

– Да?

– Почему вы с мамой не можете быть добрее друг к другу?

– А почему ты не можешь быть добрее к Мишель? – парировал он, однако мысленно признал справедливость вопроса – они с Евой переживали не самый лучший период.

Решив не отвлекаться на замечание о Мишель, Анна продолжила наступление:

– Это так… по-детски. Ты такой добрый со мной, и мама тоже очень хорошо ко мне относится. Но когда вы вместе, то ведете себя совершенно глупо. Это так печально.

Откуда у его дочери такие слова?

– Извини. – Он обнял ее еще крепче. – Буду добрее к твоей мамочке.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Отлично! Первый шаг в осуществлении разработанной программы примирения был сделан, первая цель достигнута – и как легко! Можно переходить к следующему пункту.

– А вообще-то мне Мишель не нравится, – призналась Анна. – Она зануда. С ней скучно.

Теперь в его ответе прозвучал намек на раздражение:

– Я бы хотел, чтобы ты постаралась, милая. Ради меня. Мне Мишель очень нравится.

– Хм… – Анна решила, что двигаться к цели надо побыстрее, пока папочке не взбрело в голову, что он любит эту ужасную Мишель. Или что-нибудь столь же жуткое. – А как вы с мамой познакомились? – спросила она, зная, какую важную роль в урегулировании внутрисемейных конфликтов играет фокусирование на счастливых моментах.

Мудрость Анна черпала из книжки «Ваш счастливый брак», которую купила в букинистическом ларьке на соседнем рынке за пятьдесят пенсов.

«А не рановато ли тебе читать такое?» – поинтересовался продавец.

«Это для подруги», – холодно ответила Анна, подавая деньги и поспешно пряча покупку в рюкзачок, чтобы Ева, задержавшаяся с Робби у овощного прилавка, ничего не заметила.

Еще раньше она успела детально, хотя и не к большому своему удовлетворению, обсудить эту же проблему с маминым приятелем, поверенным в делах и парикмахером, Гарри.

– Что, по-вашему, надо сделать, чтобы мои родители снова были вместе? – спросила Анна, сидя на высоком стуле в парикмахерской Гарри, который расчесывал ее длинные мокрые пряди.

– Ха! – рассмеялся он, пожал плечами и произнес слово amore. – Ты спрашиваешь меня насчет amore?

Гарри родился и вырос в двух сантиметрах от Майл-Энд-роуд, но, несмотря на это, любил изображать из себя итальянца – в память о давно умершем дедушке.

– Думаю, она все еще любит его, – заметила Анна, наблюдая за маневрами ножниц.

– Что ж, с ее стороны дверь открыта. Она ведь так и не нашла себе никого другого. Может, и не хочет искать. – Гарри снова пожал плечами. – А вот как быть с ним? Тут я не знаю. Не знаю.

– У него есть подружка, – сказала Анна и добавила: – Ужас. Молодая и тупая. – Тон, которым это было произнесено, больше подошел бы старушке пенсионерке, и Гарри невольно улыбнулся. – Ну что мне делать? Что сделать, чтобы они были вместе?

– Ничего, – ответил Гарри. – Если у них настоящая любовь, та, что дается раз в жизни, то рано или поздно они сами все поймут.

– А если кто-то один не поймет? – гнула свое Анна.

– Ну, тогда ничего и не будет. – Чик-чик-чик. – Надо, чтобы любили двое. Иначе ничего не получится, как ни старайся.

– Разве я сама не могу напомнить им, что они любят друг друга?

– Ты в этом уверена?

– Я же их дочь. Я знаю. – Она сложила руки на груди и уперлась ногами в стену.

Вот почему, приехав на выходные в Манчестер, Анна заставляла отца вспомнить его первый вечер с Евой.

– Как мы познакомились? – повторил за дочерью Джозеф. – Да ты и сама все знаешь, верно? А было это давно. – В какой-то момент Анне показалось, что он встанет и уйдет, а она упустит долгожданный шанс.

– А я знаю, что ты ей сказал. – Это была наживка, и Джозеф ее заглотал.

– Неужели?

– Да. Мама сама мне рассказала. Давным-давно. «Вы верите в любовь с первого взгляда? Или мне снова пройтись перед вами?»

Анна засмеялась, а Джозеф покраснел от смущения.

Почему он смутился? Отчасти потому, что фраза получилась действительно смешная, а еще потому, что…

Да, это было десять лет назад. Он оказался тогда в каком-то модном душном джаз-клубе, потом взгляд его остановился на Еве…

Джозеф словно заново переживал этот момент.

Поднявшись из-за стола, чтобы подойти к ней, он вдруг почувствовал, что в горле пересохло, а ноги приходится передвигать усилием воли.

Она сидела у бара, дерзко выставив аккуратную попку, перебирая длинные светлые волосы, и он, видя ее лицо только в профиль, все же обратил внимание на странное выражение, в котором мечтательное спокойствие загадочным образом сочеталось с лукавством.

Подойдя ближе, он понял, что она лет на десять старше, чем ему показалось издали, и это открытие добавило страха, но не охладило желания. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. И даже подготовив вступительную реплику – разумеется, ироничную, – Джозеф уже знал: это coup de foudre (в конце концов, в то время он изучал французскую литературу и философию). Так оно и было, по крайней мере с его стороны – любовь с первого взгляда.