Румбы фантастики. 1988 год. Том I - Иван Ефремов

— Это с тракту, что ли? Далеко ж тебя черти занесли… Тут, парень, до тракту знаешь сколько? К утру тебе не доехать. Давай, глуши мотор, пойдем греться, сыро.

Я огляделся по сторонам. Оставлять машину на просеке не хотелось.

— Может, поближе подъедем?

Старик покачал головой.

— Ближе не подъедешь. Да и не сделается ничего с твоим лимузином, тут недалеко…

Мы прошли около километра, продираясь сквозь густой ельник, и оказались на большой поляне у подножья лохматой сопки, дождь кончился, и над лесом повисла крупная луна, освещая двухэтажный бревенчатый Дом в центре поляны. Старик прибавил шагу. Я немного отстал, оглядываясь по сторонам, но, кроме низенькой постройки в стороне от дома, ничего особенного не заметил.

Неожиданно откуда-то сверху, как мне показалось, с крышипослышался тихий, встревоженный голос:

— Что, все уже?

— Все, все, — буркнул старик, торопливо поднимаясь на крыльцо.

— А что вы с ним сделали?

Старик на мгновение замер у двери.

— Ну, ты! — гаркнул он вдруг. — Чего несешь-то спросонья, спать ложись! — и, повернувшись ко мне, кивнул головой. — Заходи, заходи.

Он открыл дверь, и тусклый свет керосиновой лампы упал на крыльцо.

— Ох! — раздалось наверху, и луна блеснула в чьих-то широко открытых глазах, с удивлением уставившихся на меня.

— Н-ну? Скоро? — спросил старик, обращаясь не ко мне, а к человеку на крыше.

— Да, ладно, ложусь, ложусь уже, прячьтесь, — отвечал тот.

Мы вошли в дом и, миновав заставленные разной рухлядью сени, оказались в просторной комнате с длинным столом и печью у стены. За столом, уронив на руки сизую испитую ряшку, дремал парень в грязной майке и матросских клешах. Руки его до плеч были расписаны похабными узорами, и только майка мешала рассмотреть, вытатуировано ли что-нибудь на спине.

У окна, устремив вдаль твердый, чуть ироничный взгляд, стоял видный седой мужчина в дорогом сером костюме. И, наконец, в углу, спиной ко всем, верхом на колченогом стуле, сидела и курила канонически стройная белокурая девица в джинсах и сапогах на высоком каблуке, вся в ремешках и на «молниях». Она даже не обернулась, когда мы вошли, и продолжала задумчиво пускать дым в потолок. Седой же, напротив, любезно мне улыбнулся и раскланялся не без изящества. Узорчатый парень поднял голову, окинул меня с ног до головы мутным взглядом и хмыкнул.

— Дохтор, — произнес старик, снимая плащ — ты, что ли, сегодня кухарил? Подавай.

Седой, не меняя гордого наклонения головы, величественной поступью подошел к плите, снял с нее большой чугун, накрытый облупленной эмалированной крышкой, и поставил его на стол.

— Какую миску дать молодому человеку, хозяин? — осведомился он у старика.

— Студентову давай. Он на крыше нонче…

— Спасибо вам большое, — сказал я старику, хотя неестественность этого странного сборища сильно действовала мне на нервы, — выручили вы меня. Вот только, извините, имени и отчества вашего не знаю…

— А и не надо тебе мое отчество. Хозяином зови. Они так зовут, и ты зови. Тут, парень, все без отчества. Это вот — Доктор (седой кивнул и принялся разливать по мискам красный борщ), этот, в майке — Блатной, а вон та, — Хозяин указал на девушку, все еще сидевшую к нам спиной, — вон та — Заноза…

— И если вы обратили внимание на крышу, — вставил Доктор, — то могли видеть там еще одного члена нашего маленького общества, так называемого Студента.

— А вы здесь просто так собираетесь, — спросил я как можно беззаботнее, — или у вас учреждение?

У девушки вдруг затряслись руки. Она выронила сигарету и прижала ладони к лицу. Я думал, она разрыдается, но оказалось, что ее сотрясает безудержный хохот.

— У-учре… Ой, не могу! Учреждение! Слу-слушай! Санаторий тут! У-умора! Курорт!

Она наконец повернулась лицом ко мне. Очень симпатичное лицо. Даже красивое.

— Ну, ты даешь, Пациент!

Кличка, данная мне девушкой, приклеилась мгновенно. В следующей же фразе Доктор назвал меня Пациентом, Блатной произносил это слово с трудом, но переиначивать не пытался, что же касается Хозяина, то ему было совершенно все равно, как меня называть, и поэтому он удовлетворился этим именем, как первым попавшимся. Заноза между тем продолжала веселиться:

— Хозяин! Когда пойдем на процедуры?

Блатной снова хмыкнул, но старик нахмурился:

— После. Поесть-то надо, нет?

Он пододвинул к себе миску и, ни на кого не обращая внимания, стал хлебать борщ. Остальные, заняв свои места у стола, тоже принялись за еду. Я решил ничему больше не удивляться, по крайней мере до тех пор, пока не отогреюсь и основательно не закушу.

Некоторое время все молчали.

— Завтра на крыше Блатной, — сказал наконец хозяин.

— А кухарит Заноза…

— Кстати, продукты кончаются, — заметил Доктор, — и, с позволения сказать, кухарить становится затруднительно. Надо бы кого-нибудь послать в деревню.

— Ничего, — буркнул Хозяин, — может, скоро на машине съездим.

Я поднял голову и вдруг заметил, что Блатной, разинув рот, испугом смотрит куда-то мимо меня.

— Bo! — произнес он, указывая, как видно, на окно у меня спиной. Заноза, сидевшая рядом с ним, тоже подняла глаза сейчас же сморщилась, как от боли.

— Гадость какая… — прошептала она.

Я резко обернулся, но увидел лишь чью-то огромную спину, удаляющуюся в темноту. Спина была голая и иссиня-белая.

— Слушай, Блатной, — сказала Заноза, — выйди, разбуди его. Что он в самом деле, нельзя же так!

— Во тебе, — спокойно ответил Блатной, — сама выйди.

—: Цыц! Пусть спит, — сказал Хозяин, — все нормально, ясно? Доктор, ты чего сидишь? Компот давай!

Самое страшное — я представления не имел, как себя вести. Кого они хотят будить? Неужели эта глупая туша за окном — Студент?

— У него что, лунатизм?! — осторожно спросил я.

— У кого? — не понял Хозяин.

— У Студента.

Доктор поставил передо мной стакан с компотом.

— Знаете что, Пациент, — сказал он, — вы не обращайте внимания. Ей-богу, ничего интересного не происходит. И со Студентом все в порядке — он спит на крыше. Там, видите ли, свежий воздух. А завтра на крыше будет спать Блатной. По той же причине.

— Я же говорю — санаторий! — хихикнула Заноза.

— Ну, допивай компот и пойдем, — сказал мне Хозяин, — покажу помещение…

По широкой скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж и оказались в небольшом коридоре, по обеим сторонам которого было несколько дверей. К моему удивлению, некоторые двери были аккуратно подписаны; слева: «Доктор», «Блатной», справа: «Студент», «Заноза». Хозяин открыл самую дальнюю дверь по правой стороне, зажег огарок свечи и протянул его мне.