Ягодное лето - Катажина Михаляк

– Это уже лучше. А ребенок – он ухоженный или?.. – она возвысила голос.

– Ухоженный, – бормотнул «бык», но тут же сообразил, что она ждала другого ответа: – То есть нет! Конечно, нет! Приезжал ко мне грязный и голодный. И… и… вшивый весь! Во вшах! И плачет, что хочет со мной жить, потому что мать…

– … Пьет? – подсказала Малина.

– Но она не… То есть вот точно! Пьет! Нажирается в хлам!

Малина только кивала в знак одобрения головой.

А психопат так разорался, так разошелся, что в эту минуту и сам поверил в те бредни, которые орал.

– Хорошо, хорошо, хватит, – она остановила его движением руки. – Напишите мне все это, черным по белому, и выучите наизусть. А я найду и представлю доказательства: будут фотографии – вот ваша бывшая в объятиях любовника, вот она, пьяная, навалилась на плечо сына, который вынужден ее тащить… фотошоп нам в помощь. И свидетели будут, которые со слезами на глазах будут рассказывать о незавидном житье-бытье несчастного ребенка, у которого ТАКАЯ мать…

– И всему виной, конечно, тяжкая психическая болезнь, которой страдает бедная женщина…

И Малина тяжело вздохнула.

Судья уставился на женщину, которая сидела напротив Малины и ее клиента.

Та вытирала слезы, капающие из глаз, комкая платочек, опустив голову и слушая то, что говорит адвокат ее бывшего мужа.

Эта «депрессантка», как называла ее в своей речи Малина, выглядела виновной во всех тех прегрешениях, о которых говорила пани адвокат.

Сначала она пробовала протестовать.

Алкоголичка?! Да она так натерпелась в жизни от алкоголиков, что водку ненавидит лютой ненавистью!

Сексуальная распущенность?! Да она с момента развода мужчин боялась и обходила стороной!

Да, она пробовала протестовать, но ее адвокат ее остановил: сейчас была очередь выступать стороне ответчика. И прерывать было нельзя.

Потом допрашивали свидетелей. Незнакомые ей женщины рассказывали суду о совместных с ней пьянках. Незнакомые мужчины поведали о том, что у них с ней были близкие отношения, причем часто в присутствии ребенка – при упоминании о нем она закрыла лицо ладонями. От растерянности и неверия: неужели бывший муж на самом деле может быть настолько подлым и бесчеловечным? А сидящим в зале и присяжным могло показаться, что это она от стыда закрылась…

Малина улыбалась, но только в душе – надо было следить за психопатом, чтобы не выкинул чего лишнего.

Заключительное слово дали сначала адвокату истицы. Речь его была невыразительная, ни о чем – он даже не очень представлял, кого и от кого защищает. Ну так какая оплата – такой и адвокат, а депрессантка была небогата.

А потом слово предоставили адвокату Богачке:

– Невооруженным взглядом видно психическое расстройство, которым страдает эта бедная женщина… – Она намеренно называла ее именно так, избегая слова «истица». При этом изображала глубокое сочувствие и озабоченность состоянием несчастной, чтобы потом добить ее следующими словами: – Психическое расстройство, которое не раз представляло угрозу для жизни и здоровья ее маленького сына. В его интересах, в интересах ребенка истица должна быть надолго – может быть, даже на постоянной основе! – госпитализирована, чтобы здоровью и жизни ребенка больше ничего не угрожало. А на время лечения матери опекуном ребенка логично и естественно назначить его кровного отца, – она указала на психопата, который скромно улыбался, именно так, как они репетировали. – О чем я и прошу высокий суд. Не буду скрывать – он в своей жизни совершил несколько ошибок, но он претерпел глубочайшие духовные изменения… – тут она с трудом удержалась от смеха, вспомнив, какое выражение физиономии было у психопата, когда она велела ему каждую неделю ходить в костел и на собрания анонимных алкоголиков. – И из любви к сыну он готов в одиночку нести тяготы его воспитания, по крайней мере вплоть до полного выздоровления его бывшей жены, которая впоследствии сможет их с ним разделить. Прошу высокий суд рассудить, что более соответствует интересам ребенка: дальнейшее его пребывание рядом с психически больной матерью – или новая жизнь в доме здорового, любящего отца.

Психопат кивал головой в такт ее словам, депрессантка смотрела на нее с ужасом и недоверием, суд и присяжные – задумчиво.

Доводы Малины были убедительными: она не оскорбляла эту женщину, не требовала лишения ее материнских прав – она предлагала, чтобы депрессантка прошла лечение, а потом, такая же здоровая и любящая, как психопат-отец, вместе с ним воспитывала сына. Только это. Ничего больше.

И суд никак не мог не прислушаться к столь убедительной просьбе…

Малина, весьма довольная собой, собрала документы и вышла со своим психопатом из зала заседаний.

В коридоре депрессантка и мальчик рыдали, прижавшись друг к другу.

– Пошли, сынок, – отец схватил ребенка за руку. Мальчик начал вырываться. – Пошли, а то полицию вызову!

Теперь он держал парнишку за плечо и тянул его за собой.

– Мамочка, помоги! Спаси меня! – ребенок вырывался из рук мужлана из всех своих маленьких силенок. Депрессантка кинулась ему на помощь, пыталась оторвать его, но ее оттащил один из охранников суда. – Мамочка! Мамочкааааа!

Долго еще в коридорах суда звучал, отдаваясь эхом, отчаянный, горестный детский плач…

Вечером психопат принес Малине оставшиеся пять тысяч вознаграждения. И бутылку дорогого коньяка.

– Вот уж не думал, что у нас получится, – сказал он, развалившись в кресле напротив ее стола.

Малина значительно кивнула головой:

– А ты можешь мне сказать, так, положа руку на сердце… зачем тебе этот ребенок? Ведь ты его не любишь… и он тебя не любит… зачем?!

Нормальный человек, наверно, возмутился бы таким вопросом. Но не психопат.

Слишком много часов он провел уже в этой комнате, слишком хорошо знал уже менталитет пани адвоката. Поэтому не стал притворяться и делать вид, что не понимает:

– Да знаете… пани Малинка, я ей в день развода пообещал, что уничтожу ее. Что заберу у нее все. Дом был мой, счета все на меня, и единственное, что у этой глупой бабы оставалось, – так это ребенок. Ну вот я ребенка-то и отнял.

– Ага, – Малина удовлетворилась этим ответом. – Только ты контролируй себя, руки особо не распускай – куратор будет следить за ребенком.

– Будьте спокойны, пани Малинка. А может быть… кофейку выпьем или по пиву в приятном местечке?

Она холодно поблагодарила и отказалась.

Это быдло ей порядком надоело.

Дело было закрыто.

– У тебя будет коллега, – сообщила Марта, выдыхая целое облако сигаретного дыма. – О, сорри.

Она замахала рукой, как будто это могло очистить от дыма маленькое помещение.