'Канцелярская крыса' - Константин Сергеевич Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ка-ка-какакака…
Герти на всякий случай попятился. Он не имел ни малейшего представления, что выкинет это существо в следующий миг. И дорого бы дал за то, чтоб никогда этого не узнать.
- Какакакак вы тут оказались, юная мисс?
Лоток с папиросами захлопнулся и Герти поблагодарил судьбу за то, что не воспользовался угощением, иначе вполне мог бы остаться без пальцев. Пустое металлическое лицо с отверстиями вместо глаз нависло над ним. Оно оказалось так близко, что Герти ощутил исходящий от него запах окислившейся меди. И ровно ничего человеческого за ним не было, Герти ощутил это каким внутренним чутьем, которого прежде в себе не ощущал. Ничего человеческого. Только металл и резина. От осознания этого факта волоски на его затылке стали подниматься врастопырку, а между ними, казалось, заскользили гальванические разряды.
- П-п-п-пппрошу меня извенить, юная мисс, я не заметил, куда делись ваши родители. Не сто-сто-стостоит волноваться, мы их разыщем! Можете подождать их у мистера Тайта, только не плачьте, прошу вас. Вы сегодня прекрасно выглядите. Я принесу вам мороженое!..
От позорного бегства Герти спас окрик, раздавшийся из глубины парикмахерской.
- Аркус! Аркус, с кем это ты там болтаешь, разбойник ты старый? Почему пол до сих пор не прибран? Аркус!..
С невероятным облегчением Герти увидел человеческое лицо в проеме двери. Лицо это выражало явственное раздражение, но к тому моменту, когда в поле его зрения попал Герти, раздражение превратилось в озадаченность.
- О, простите, сэр, не приметил вас сразу. Уж извините этого железного дурака, надеюсь, он не смутил вас. Его хлебом не корми, дай поприставать к прохожим. Аркус, ржавая ты консервная банка, чем это ты тут занимаешься?
Большое и тяжелое тело Аркуса каким-то образом приняло позу, которая у человеческого существа изображала бы крайнюю степень смущения.
- Хозяин Тайт! – в механическом голосе Герти почудилось облегчение, - Вы здесь! Тут произошло нечто странное. Сперва пришел один джентльмен, чтобы подстричься. Потом джентльмен куда-то пропал, а вместо не-не-ненего оказалась эта юная мисс. Возможно, он ее бросил и скрылся? Ужасный случай. Этот джентльмен сразу показался мне подозрительным. Же-же-желаете, чтобы я нашел полисмена?
Парикмахер еще раз взглянул на Герти, и коротко вздохнул.
- Кажется, кто-то опять перегрелся. Стой на месте!
Движением, выдающим определенный опыт, он схватил своего слугу за затылок. Щелчок, и в его руках оказалась изогнутая металлическая пластина. Герти не поверил своим глазам. В голове облаченного в железный доспех существа не оказалось того, что содержится в человеческой голове. Скорее, она походила на пустой шлем. Впрочем, не такой уж и пустой.
Там, где у человека располагался бы мозг, у Аркуса вращались на изящных латунных валах какие-то колки, крючочки, шестеренки и зубчатые передачи. Это походило на хронометр в миниатюре, разве что было несоизмеримо более сложно устроено. У Герти захватило дух, когда он оценил все то, что помещалось внутри железной головы.
Начищенные металлические детали скользили в неразрывной связке друг с другом, периодически отзываясь мягким звоном. Время от времени доносилось приглушенное дребезжание, судя по всему, за время эксплуатации некоторые фрагменты этого сложнейшего механизма успели немного разболтаться.
Парикмахер зачем-то принюхался, потом запустил толстые пальцы в затылок своего слуги, к чему-то прикоснулся, сосчитал беззвучно, одними губами, до трех…
- Предохранитель спекся, - пояснил он Герти, встретив его изумленный взгляд, - В третий раз на этой неделе. Перегревается, чтоб его… Сколько раз я твердил этому олуху, чтоб не стоял на солнцепеке! Тут и у нормального человека вся черепная внутренность в печеный тыквенный пирог превратится, что уж говорить за Аркуса. Не самая, знаете ли, надежная модель. Уж сколько раз хотел заменить… Толку от него нет, одни убытки. Примется за уборку, расколотит половину стекол. Попрошу выправить бритву, сломает ее пополам. Так уж устроен.
- Он…
- Но и избавиться от него не могу. Пусть он небольшого ума и вечно выкидывает фокусы, но как-то, знаете, привык я к этому остолопу, - парикмахер ласково похлопал по полированной макушке, - И мне еще, надо сказать, повезло. Да уж, сэр. На соседней улице стоит парикмахерская Арли Своуна, так знаете, чего он удумал? Купил себе последнюю модель от «Вестингхауса»[14]. Сертифицирована для прислуживания, манипуляций любой сложности и прочих полезных надобностей. Это я вам из буклета цитирую. А Арли, он иногда тоже фокус может откинуть. Веселый парень. Пришел к нему, значит, клиент, этакий хлыщ из Шипси. И просит подровнять ему макушку. У нас это запросто, сэр. А Арли, значит, решил номер отколоть. «А ну-ка, чурбан железный, подровняй мистеру голову!» - приказал. Ну а тот и подровнял. Махнул бритвой – начисто всю голову по самые плечи смахнул. Силищи-то в нем, как в муле… Ну и покатилась голова по полу. Да уж, сэр. Оказывается, ему на заводе не ту ленту в головешку вставили. Не для «манипуляций любой сложности», а для садовника. Ну, он и подровнял по своему разумению… Пришлось бедолаге Своуну свое дело закрывать. Мой-то Аркус смирный, да и к клиентам я его стараюсь не подпускать…
- Потрясающе, - Герти наконец смог разомкнуть зубы, - Вы хотите сказать, что этот механизм понимает все, что сказано? И выполняет ваши приказы?
- Механизм?.. Обычный автоматон, сэр, гражданской модели. Обошелся, если память не врет, в полсотни шиллингов. Зато единственный на всей улице. Толку с него немного, сами видите, зато какая-никакая, а реклама…
Парикмахер принялся что-то закручивать в механической голове. Судя по всему, работа была тонкая, но привычная. Герти неотрывно следил за ним, будучи потрясенным до глубины души.
Ему приходилось слышать о новых автоматических станках на йоркширских фабриках или о механических статуях животных, способных совершать простейшие движения, стоит лишь опустить в прорезь пенни, но здесь…
Здесь перед ним предстало нечто совершенно иное. Не станок, не музыкальный автомат, а самый настоящий голем! Удивительно было представить подобное достижение человеческой мысли, и не на большой земле, а здесь, посреди дикой и нецивилизованной Полинезии! Появись такой металлический остолоп в Лондоне,
