Портфолио мадам Смерти - Маргарита Малинина

— Давайте выпьем! — прозвучало роковое из уст Фелицианы, вслед за этим из ее пакета вынырнули на землю, накрытую газетой, две бутылки дешевого вина. Все оживленно поддержали идею выпить, тогда она достала из пакета пластиковые стаканчики.

Валерия же взяла с собой лишь салатики в пластиковых коробочках, хлеб и нарезку. Это и послужило закуской. Я сначала отказывалась пить вино, но салат хотелось чем-нибудь запить, а ничего другого не было. Логинов с Любимовой по-прежнему притворялись, что они вдвоем, не подключаясь к банкету.

— Фалька, извини, что я тебя за косу дергал! — произнес второй тост Павел. Первый был «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».

— Извини, что я тебе нагрубил и чуть не врезал! — чокнулся стаканчиком с моим другом металлист, позвякивая всяческими побрякушками на куртке.

— Вздрогнули! — поддержал народ тост.

— Я куплю ваш диск, как только вернемся на родину, обещаю! — продолжил Павел налаживать отношения с социумом.

— А я… Я куплю… Куплю тебе настоящий шнурок для звонка! — придумал-таки достойный ответ Фалалей.

— А я напишу про тебя песню! — вставила словцо Феля, смотря на моего друга влюбленными глазами (однако!) и приглаживая зеленую половину головы.

Мне стало скучно, я поднялась (мое место тут же заняла пианистка, успев поставить подножки другим охотникам за Пашиной джинсовкой раньше, чем они собрались так же поступить с ней и остальными) и отправилась гулять по берегу одна.

Несмотря на то, что дождь прекратился, в небе сгустились громадные черные тучи, напомнив мне о прогнозе погоды: обещали среднего балла ураган. Хотя синоптики врут, как… синоптики.

Вдалеке плыл куда-то по своим важным делам большой неторопливый корабль. Я шла вперед, обходя большие валуны и думая о своем. На мелководье копошились забавные коричневато-серые утки. Одна из них осмелилась выйти из воды и дружелюбно на меня посмотрела. Я присела и осторожно, боясь спугнуть птицу, протянула к ней ладонь. Утка сделала шаг в сторону, однако посмотрела прямо на меня робким взглядом, как бы советуя мне предпринять еще одну попытку.

— Не бойся, маленькая. Я тебя просто потрогаю, — успокаивала я птицу нежным голосом, пе-ремещаясь ближе и снова протягивая руку. Сперва показалось, что утка дозрела до контакта с гомо сапиенс, она стала даже протягивать к моей ладони голову вместе с шеей, но потом вдруг резко отпрянула, испугавшись чего-то, и быстро отбежала в сторону.

— Вот дура, — сказали за спиной. — Я бы от вас не убежал.

Я обернулась, все еще сидя на согнутых коленях.

— Просто вы ее напугали своим приходом. Почему вы за мной всюду следуете?

— Я ли один? — спросил Александров. Явный намек на Пашу.

— С ним мы дружим очень давно, — ответила я, не конкретизируя личное местоимение. И так было понятно, о ком речь. — А вас я знаю второй день. И знаю ли?

— Не прочь с вами познакомиться получше, — широко заулыбался негр.

— Что вы хотите…

— Нет-нет! — испугался парень. — Неправильно поняли. Ничего неприличного я не имел в виду. — Кеша присел рядом. — Знаете, Юлия, сначала я решил, что вы с ним пара, и уже хотел отстать, но потом я понял, что вы друг другу не подходите и потому не можете быть парой просто по определению.

— Это еще почему?

— Я сам долго не мог понять, — вздохнул молодой мужчина с темной кожей. Присмотревшись к нему, я отчего-то подумала, что среди своих он, должно быть, красавчиком считается. А я вот не знала, что и думать. Нестандартные у них лица. Что поделать — на экзотику меня никогда не тянуло. — Вижу, что-то в вас обоих не то, но не могу понять, что же мне не нравится, — продолжал тем временем Кеша. — И вот всего пару минут назад, когда вы сидели рядом на этой джинсовке, а я вас двоих разглядывал, то понял-таки, почему вы друг другу решительно не подходите.

— Ну? — поторопила я, так как меня почему-то эта галиматья весьма заинтересовала. С одного бока, все понятно, парень подбивает под меня, неясно чем ему приглянувшуюся, клинья, и очень последовательна в этом случае данная тактика — убедить, что тот, с кем дама на тепе-решний момент, ее недостоин. Затем пойдет рассказ о том, какой же он крутой и известный баскетболист, сколько же бабок он имеет, и это должно вывести меня на мысль, что стоит поменять одного парня — неподходящего, на другого — подходящего. Такие мысли, как мне казалось, витали у него в голове, и я бы перестала с ним разговаривать в тот же миг, когда это поняла, если бы не одно обстоятельство: помимо вышеизложенного, в моих мозгах застряло кое-что еще. Как я уже говорила, парень был нестандартен, а стало быть, такое стандартное поведение во время «подбивания клиньев» для него не может быть типичным. Либо это меня насторожило, либо просто взыграло любопытство, короче, я решила сначала его выслушать, а потом уже послать в… Африку.

И тут он ошеломил меня не по-детски.

— Преобладание контрастности над дуальностью, вот что никогда не позволит вам быть вместе, — именно это, представьте себе, он сказал.

— Чего-чего? — вылупилась я, только он собрался пояснить заумную фразу, как со стороны банкета донесся такой душераздирающий шаманский вопль, перешедший в конце в нечто, сильно смахивающее на кваканье, что я подпрыгнула и замотала котелком вправо-влево. — Вы это слышали? Там что-то случилось!

Негр, однако, оставался равнодушен к воплю.

— Нет, там ничего не случилось. Это Орлиный Глаз. Он, когда выпьет, радует собутыльников фольклорными песнями. Садитесь, все в порядке. — Кеша похлопал возле себя ладонью, приглашая присесть.

Я послушалась.

— Так что вы там такое непонятное говорили?

— Непонятное? Действительно, я говорил, что непонятно, как вы можете пытаться создать ка-кие-то отношения.

— Нет, а до этого вы что сказали?

— Что контрастность превалирует над дуальностью. И нечего удивляться, негры тоже попадаются образованные.

— Вы все время пытаетесь меня смутить.

— Извини, Юль, привычка, — легко перешел на «ты» незаурядный собеседник. — Итак, хочешь пояснений?

— Да, наверно.

— Вспомни своих друзей, Катю и Женю, когда они вместе. Закрой глаза и восстанови в памяти эту картину: они вдвоем сидят на берегу, прижимаются друг к другу и глядят в одну сторону. Что ты можешь об этом сказать?

— Не знаю… — Я задумалась. — Круто?

— Да, — засмеялся Иннокентий. — Это круто. Я бы сказал так — полное единение. Ну как будто они одно целое. Вот такое впечатление лично у меня вызывает это зрелище. Идиллия, пони-маешь?

— Да, ты прав, — согласилась я, тоже перейдя на «ты». Воистину, так оно и было. — Ну а что мы с Пашей?

— А вы с Пашей…

Он не успел договорить, так как шаманская какофония сменилась неожиданным бабьим визгом. Послышались также какие-то крики.

— Да что они, с одного стаканчика все вконец захмелели? — недоумевал спутник-философ.

— Там что-то случилось! — вторично подскочила я.

— Ладно, пойдем посмотрим. Поговорить еще успеем. Я надеюсь на это, Кукарача, — подмигнул он мне.

Я растянула губы в фальшивой улыбочке и первая пошла обратно. Он догнал, но держал меж нашими локтями дистанцию как минимум в полметра, за что ему огромное спасибо.

Когда мы подошли к компании, оказалось, что и в самом деле случилось что-то ужасное. Все носились, копошились, ахали и охали, хватались за головы, а Павел, предмет тамошнего разговора, делал массаж грудной клетки пожилой пианистке.

— Что стряслось? — спросила я подходя.

Мне ответила Катя странным голосом:

— Кажется, Агата Никитична умерла.

Глава 4

— Как это? — переспросила я подругу. В это просто не верилось. Агата мертва? Но почему здесь, сейчас? Как такое вообще может быть?

— Не знаю. Спроси Пашу.

Как же я забыла упомянуть в предыстории, что Павел у нас учится в медицинском? Что-то я совсем плохая стала.

— Не могу дозвониться до «Скорой»! — кричала Лера, тряся мобильником, что указывало на крайнюю степень нервозного состояния. Конечно, первая экскурсия — и такое!

Самойлов, продолжая делать непрямой массаж сердца, не поднимая глаз, ответил:

— По предварительному заключению могу сказать, что у нее обширный инфаркт.

Я во все глаза смотрела на происходящее на земле безобразие и чувствовала себя будто во сне. На Пашиной джинсовке лежала пожилая тетя, над которой мы все так жестоко посмеивались всю дорогу, а сам Паша пытался ее спасти. Это было так странно. И в то же время мне хотелось вернуться на пару часов назад, чтобы проявить к женщине больше уважения и потребовать этого же от других.

— Дозвонилась, дозвонилась! — истерично прокричала Лера, держа у уха мобильник.

— Боюсь, «Скорая» ей уже не поможет, — грустно сообщил Самойлов. — Если бы под рукой был дефибриллятор, а сами мы находились в операционной, а не хрен знает где посреди леса и воды, возможно, я бы смог ее спасти. — Сделав еще пару телодвижений над телом, Павел поднялся, отряхнул руки и, глянув на часы, деловито сообщил Жеке: — Фиксируй, время смерти тринадцать пятьдесят две.