E-18. Летние каникулы - Кнут Фалдбаккен

После звонка ее охватило смущение. Голос матери, казалось, как бы взывал о том, что пора одуматься, закончить это приключение и вернуться домой. Хотя, конечно же, ей и в голову не могло прийти, что дочь звонит ей из роскошной золотисто-белой спальни особняка в Аскере.

Но это продолжалось только одно мгновение, до того, как она открыла один из одежных шкафов: какое невероятное количество нарядов. И, хотя сразу же было ясно, что все это принадлежит женщине в возрасте ее матери, у Алисы перехватило дыхание при виде всех этих дорогих и шикарных вещей. Как хочется взять что-нибудь и примерить на себя… Она выбрала тонкий, шелковистый утренний халат, запахнула его, плотно завязала поясом и вышла к нему. Ведь так и должно быть в таком доме: в жаркий летний полдень ходить либо совершенно обнаженной, либо в чем-то настолько легком и совершенно прозрачном. Вот бы взглянуть на себя со стороны. Она, похожая на сказочную принцессу, появилась на пороге гостиной.

— Мне не нужно уезжать отсюда немедленно. Анну заберут из детского сада.

— Отлично!

Он подошел к серванту и поставил на место стакан.

— Я вижу, наш небольшой отдых становится легальным.

Он улыбнулся, вновь искушая ее, притянул к себе и стал ласкать. Она же совершенно перестала думать о том, что там у него на уме. Что ему от нее нужно. Почему он выбрал ее. Потому что каким-то удивительным образом все происходило так, как должно было бы происходить, как ей хотелось, с того самого мгновенья, когда в кабине грузовика он поставил кассету с Родом Стюартом, и с тех пор они вместе плывут и плывут…

— Выпить хочешь?

— Нет, спасибо.

Она почувствовала, что пива уже хватит, а не то вывернет наизнанку. Это ни к чему. Ей так хотелось оставаться на высоте:

— Пожалуй, глоточек виски…

Виски. В высшем обществе это напиток номер один для утоления жажды. Виски, которое она совсем не любила.

Он подошел к ней с рюмкой. Она не могла отвести взгляда от нижней части его тела: член и мошонка мирно свисали, сморщенные и спокойные, и, тем не менее, казались невероятно привлекательными. «Как какой-то спелый и мягкий фрукт, который приятно мять в руках», — пронеслось у нее в голове. И тут же ее мысли переключились на другое. Она с удивлением ощутила их неожиданный поворот: Харальд Хамре был такой же скудный в теле и убогий в сексе, как и во всем остальном. Она так и не смогла приспособиться к нему, пока окончательно не вычеркнула его из своей жизни. И если, бывало, она и начинала мечтать обо всем этом, то уж во всяком случае никогда не мечтала о нем.

Но тело этого парня — это было уже совсем иное. Она чувствовала, что она уже стала его познавать и привыкать. Они испытали такую полную, глубокую близость. Она не могла отвести взгляда от этого фрукта. Этой прекрасной мужской плоти, которая покачиваясь, свисала с дерева, приближаясь к ней. Когда она рассмотрела его, она поняла, почему никогда раньше не чувствовала себя удовлетворенной, даже рядом с мужчиной, который только что лежал на ней и изо всех сил старался удовлетворить ее. Ей всегда хотелось еще. Особенно сейчас, с ним…

Она запрокинула голову и залпом выпила содержимое рюмки. И тут же зафыркала, закашлялась, утирая слезы, со смехом и проклятьями.

— Ну, что ты, — сказал он, обнимая ее, — зачем же так спешить?

Она кивнула с зажмуренными глазами.

— Еще хочешь?

— Нет.

Она энергично замотала головой, пытаясь окончательно откашляться.

— Вообще-то я не переношу виски.

— Тогда, может быть, сигаретку?

— Спасибо, я не курю.

— Я имею в виду особенную сигаретку. Не бойся. Тебе нечего опасаться, по крайней мере, здесь.

У нее расширились зрачки. Она заморгала. «Сигаретку», «не бойся», «здесь нечего бояться…» Наркотики. О, Боже! На что он пытается ее подбить?

— Всего-навсего старый добрый гашиш, — объяснил он ей с улыбкой. Из Марокко. Настоящий. Настоящее верблюжье дерьмо. Высший класс. Если есть желание полетать…

Дело начало принимать серьезный оборот. Где-то внутри нее вновь зазвучали сигналы тревоги. Наркотики — это нечто совершенно конкретное, абсолютное, здесь не может быть никакого выбора, эта граница, которую никогда не следует пересекать. Это совершенно ясно. Но он стоит тут рядом и улыбается так спокойно и ободряюще, и это тоже очевидный факт. К тому же еще секунду назад, когда она сидела на диване, продолжая кашлять, он постучал ей по спине, помогая откашляться, и так выразительно провел рукой по спине и ягодицам, что в ней вновь вспыхнуло желание. И она прекрасно отдавала себе отчет в этом.

— Ведь тебе еще не доводилось такое пробовать? Ясное дело, нет.

Он сказал это только для того, чтобы подзадорить ее, а потом соблазнить.

— Тебе нечего опасаться. Ну, да, сколькие погибли, послушав подобные заверения.

— Да, это приносит организму гораздо меньше вреда, чем алкоголь, так утверждают ученые.

— Ха! Посмотрела бы она на подобного ученого…

— Послушай, — сказал он серьезно. — Я ведь сам порой балуюсь подобными штучками — не так уж и часто и небольшими дозами, просто время от времени… когда мне хочется полетать. И мне это не принесло никакого вреда. Это то же самое, что слегка опьянеть, но только чувствуешь опьянение не в голове, а как бы в теле. Чувствуешь какую-то удивительную легкость, если повезет, то еще сможешь почувствовать потрясающее сексуальное возбуждение…

Она тоже хочет лететь, как на крыльях. Ну, почему бы ей не попробовать всего один разочек? Хотя тоненький голосок здравого смысла у нее в мозгу отметил, что парень-то, отнюдь, не ангел, успел кое во что вляпаться в жизни: автомобильный ковбой, магазинный вор, лихач, к тому же еще и любитель гашиша. И в то же время что-то внушало ей бесконечное доверие к нему. Она чувствовала, что он понимает ее, понимает, как чертовски она устала от всего на свете, насколько одинокой и вымотанной она ощущала себя. И, самое удивительное, она ощущала, что тоже понимает его, его характер, ту горечь, которая пряталась за его бесшабашным, жизнерадостным тоном. К тому же он был такой страстный и такой нежный одновременно, особенно сейчас, когда она ощущала его прикосновения сквозь легкую материю утреннего халата. Ее бросило в жар, и она задрожала.

— Неужели ты думаешь, мне бы хотелось, чтобы ты превратилась в какую-нибудь старую развалину, разве я могу желать такого той, которую я, наконец, нашел?

Нет, конечно же, ничего подобного она не думала, и разум подсказывал ей, что от одной сигаретки не окочуришься, она читала, как это бывает, к тому же она ведь не какая-нибудь наивная школьница. И вновь завертелся, закружился Би Джиз с его соблазнительной улыбкой на обложке пластинки и срывающимся голосом, в равной степени похожим и на мужской, и на женский. А Томми уже опустился на колени перед журнальным столиком со столешницей из блестящего стекла, ее обрамление, так же как и ножки, были сделаны из матового отполированного металла. Он склеил две сигаретные бумажки и скрутил замечательные толстенькие самокрутки, которые он помял с концов и зажег. Энергично затянувшись, он откинул голову назад и старался как можно глубже вдохнуть ядовитый дым в легкие.

— Слушай музыку, — сказал он, закрывая глаза и протягивая ей самокрутку. — Нет ничего лучше, чем слушать музыку, когда куришь.

Они сидели на полу, в метре друг от друга, каждый прижимался спиной к мягкому креслу. Она взяла сигарету в рот. Ей доводилось курить раньше, когда она была моложе. Она бросила это дело, когда была беременной Анной и береглась во всех отношениях. А потом Харальд убедил ее, насколько это выгодно — не курить, хотя сам-то курил трубку.

Она сделала затяжку.

Ощутила сладковатый пряный вкус, напоминающий что-то цветочное. Вкус был вполне приятный. Она пыталась задержать дым в себе, так же, как это сделал он, но закашлялась. Он протянул руку, взял сигарету, затянулся и снова передал ей. Она с интересом ждала, когда начнет ощущать что-нибудь, потому что пока она ничего не чувствовала. Может быть, она была особенно стойкой в отношении наркотиков, — подумала она с гордостью, с облегчением захохотала и начала следить за облаком дыма, там, где оно, клубясь, поднималось вверх, образуя вытянутую, удивительно красивую фигуру в столбе света, который начинал приобретать расплывчатые очертания приближающегося вечера. Окружающий мир стал совершенно иным.

Теперь был его черед.

Она думала о том, что не так уж много он сказал ей в течение дня. Довольствовался тем, что улыбался или комментировал ее поступки, говорил ей такие вещи, которые ее смущали и заставляли чувствовать неуверенность. Хотя она осознавала, что все это игра, парни часто ведут себя именно так, говорят только о пустяках, не хотят открывать себя. Приходится все угадывать самой, расшифровывать сигналы, которые они посылали. Его сигналы были достаточно очевидны: она ему нравилась. Она зажгла его. То, что он поддразнивал ее, заставляя ощущать себя такой неуклюжей все это время, прямо-таки кричало о том, насколько он увлечен ею. Ведь он хотел бы плыть именно с ней, а не с кем-нибудь другим! Не зря же он включил ту музыку тогда в машине. Слова были не нужны. Теперь, когда они раскинулись на мягком ковре и наблюдали за тонкими струйками дыма, которые сплетались между собой, образуя удивительные очертания, прекрасные и неуловимые, продолжая парить и клубиться, клубиться…