Медиум - Александр Варго

Первый тайм, – подумал Вадим. Выиграли ли? Но точно отыграли. Он с расстановкой досчитал до пяти (нельзя бросаться в погоню с бухты-барахты), покинул санузел, пересек палату и опасливо выглянул в коридор. Охранник Боря был живой и, в принципе, даже выспался.

– Вадим Сергеевич, это вы… – он тер глаза и неуклюже слезал с миниатюрного диванчика. – Простите, разморило меня что-то… Дмитрий Олегович наказал вас сторожить, а сменщика не прислал. Не могу же я сутками напролет…

– Не можешь, не можешь, – перебил Вадим. – Ты сейчас никого не видел?

– Как не видеть, – призадумался горе-охранник. – Шандарахнуло что-то у вас в палате, а потом кто-то выскочил, меня и подбросило…

– Разглядеть успел?

– Да бог с вами, Вадим Сергеевич, – Борис смущенно покарябал отрастающую щетину. – Он за угол свернул – здесь быстрее можно выйти к лифтам и в фойе…

– Ты просто находка для работодателя, – похвалил Вадим. – Побольше бы таких профессионалов. Пошли, трудоголик, переведешь меня через Майдан…

Они шли по озаренным блеклыми лампадками пустым коридорам, Борис умолял ни о чем не говорить Качурину. Вадим уже усвоил, что у парня крепкая многодетная семья, неработающая жена, которую ни голова, ни ноги не кормят, горластая теща, и где он еще найдет такую работу, где можно ничего не делать?

– Тихо… – прошептал Вадим, прикладывая палец к губам. Лучше бы не ходили. Вестибюль погружен в мертвый сумрак. Лишь из закутка, где окопалась дежурная сестра, приглушенно разливается свет. Работница сладко спит, пристроив пухлую щечку на скрещенные руки. Входная дверь как-то издевательски медленно закрывается – очень уж неторопливый у нее доводчик…

Срываться из больницы нужно было сразу, пока не грянул настоящий гром. Добраться до дому, а там уж разбираться, куда влип. Ключи от квартиры – на брелке, пристегнуты к штанам, штанов в палате нет, да и вся остальная одежда – неизвестно где. Дубликат ключей – в квартире. Он впал в ступор, пораженный мыслью: если с таким маниакальным упорством его пытаются прикончить, то в какую же славную историю угораздило попасть? Ведь он ровным счетом ничего не знает!

Охранник Боря, узнав о тайных замыслах, обрадовался, как ребенок.

– В самом деле, Вадим Сергеевич, не идет вам эта пижама. Давайте так – вызываем машину, пусть ждут у ворот, а вы уж как-нибудь в неглиже доковыляете, плащик сверху набросите, на какой вам этот дресс-код? Обувку ребята подвезут. И черт с ними, с ключами, поднимем вас на второй этаж, балкончик взломаем.

Но все-таки резину они протянули. Лизавета Павловна, имеющая скверную привычку являться на работу к шести утра, застала их в самый недвусмысленный момент: Вадим забирался в кожаный шпионский плащ, а Борис подпрыгивал от нетерпения.

– Не пущу, – заявила Елизавета, впадая в тихий ужас. – Вадим Сергеевич, даже не думайте. Если вы уйдете, я немедленно сообщу о вашем бегстве. Как же вы не понимаете, – ее глаза наполнились слезами. – Меня теперь обязательно уволят…

– А если в вашу смену найдут мой труп, даже посадят, – мрачно пошутил Вадим и, чтобы не казаться голословным, в двух словах обрисовал проблему. Девушка побледнела. – Давайте не обижаться, Лиза, выхода нет. Лучше принесите мою одежду.

– А как я ее принесу? – она совсем расстроилась. – Одежда у кастелянши, а Варвара Ильинична сегодня выходная. Мы ведь не выписываем людей по воскресеньям.

– Взломаем? – предложил Боря.

– Не надо, – Вадим поморщился. – Уходим. Лизавета Павловна, – он взял ее руку и с внезапно обуявшей нежностью погладил. Она смотрела на него совсем не теми глазами, какими смотрят работники медицинских учреждений на опостылевших больных, – умоляю вас, не поминайте лихом. Обещаю, все образумится.

– Горазды вы все обещать, – улыбнулась она сквозь слезы. – А кто-то и жениться обещал…

Вадим расхохотался.

– Обещал – значит, будет. Никогда не отказываюсь от своих слов. Верьте мне, Лиза.

Он чмокнул девушку в щеку и, пошатываясь, побрел в неизвестность. Боря прицелился чмокнуть девушку во вторую щеку, но та ловко увернулась. Со страхом и каким-то мистическим благоговением смотрела им вслед…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Уходить по-тихому было некогда, на улице светало. Подавить разрозненные очаги сопротивления, вырваться на свободу. Разболтанная «девятка» неслась по пока еще пустым, умытым ночным дождем улицам. Шофер Толян – рыхлый толстячок, имеющий отношение к торгово-закупочной конторе Качурина – добродушно бурчал, жалуясь Борису на производственные неурядицы, на контры с «азерботами», на засилье последних, на то, что если так будет продолжаться, то лет через пятьдесят Сибирь полностью заселят рослые китайцы, говорящие по-английски с азербайджанским акцентом. Прослушал по радио прогноз погоды на новый день, замурлыкал на мотив популярной песенки: «Я синоптикам ни разу не верю, скажут „жарко“ – будет дождь моросящий…» Взбираться на балкон, к великому облегчению, не пришлось. Толян по совместительству был талантливым взломщиком. Вникнув в проблему, сказал «щас сделаем, мужики», подобрал с пола оброненную какой-то растеряхой шпильку и начал ковыряться в замке, делая паузы и вслушиваясь – словно врач, который вслушивается в работу сердца больного. И через несколько минут с торжествующим видом распахнул железную дверь, пробормотав: «Милости просим, хозяева дорогие». Напоил их чаем, а когда гости ушли, остро почувствовал одиночество. Бродил по пыльной квартире, в которой не был несколько суток, запинался о торчащие предметы, узнавал и не узнавал окружающую обстановку. Вещи Жанны в небольшом количестве оставались на месте, но это говорило лишь о том, что у Жанны не десять рук. Постоял под душем, смывая с себя больничный смрад. Побрился, отыскал в серванте старый сотовый телефон с запасной «симкой». С удивлением обнаружил, что паспорт на месте – видимо, утром 23 мая он не взял его с собой, и это не могло не радовать. Немножко денег – уцелевших от выданных при расчете…

Уснул, свернувшись на диване, приказав внутреннему будильнику разбудить его через час. Штирлиц не удался: проснулся только через час сорок и поймал за хвост улетающую мысль. Компания, решившая от него избавиться, может и не знать, что он уже дома (а может и знать). Но обязательно узнает – это дело нескольких часов. Он подошел к окну, отогнул шторку. Фасадная сторона дома выходила на оживленную магистраль. Город уже проснулся. Автостоянка напротив банка была забита машинами. Блондинка на розовой «Карине» элегантно припарковалась в узкую щель между джипами, разнеся одному зеркало, другому дверцу. Хозяин первого наезжал, красочно работая пальцами, второй прибежал на заунывный вой сигнализации, схватился за голову, подсчитывая потери. На какой козе седан? Одна знакомая Вадима купила японскую машину и в страхе ездила, не снимая ручника – на всякий случай, другая не знала, где в машине находятся права, третья была глубоко убеждена, что если едет прямо, то едет по главной дороге. Но это более щадящие варианты…

Заверещало в прихожей. Вадим вздрогнул. Куда бежать? Насилу обуздал панику, подкрался к двери. В квартиру тропическим ураганом ворвался коммерсант Качурин, сунул нос на кухню, пошатался по комнатам и, хмыкнув, сделал вывод:

– Хорошо у тебя тут. Тихо.

– Можешь пожить, – пожал плечами Вадим.

– Нет, – помотал головой коммерсант. – Надоело, поеду за границу. Хочу испытать ностальгию. Чаем напои, может, подобрею.

Позабыв разуться, промаршировал на кухню, оседлал табурет и вопросительно уставился на соседа.

– Борис поведал, что с тобой в больнице произошла неприятность?

– Гости были, – неохотно кивнул Вадим. – Так что расслабься, Димон. По мою душу приходил злодей.

– Утешает, – подумав, допустил Качурин. – Хотя и не факт, что меня тоже не заказали. Получена информация, что от меня собираются избавиться. Так что наши киллеры скоро будут на пару высиживать в подъезде. А я, в отличие от тебя, невезучий…

Вадим засмеялся.

– Если вы вчера застраховались, а сегодня вас сбила машина, это еще не значит, что вы везучий.

– Вроде того, – согласился Качурин. – Держи, – он выдернул из пистончика визитку и ручку, что-то размашисто написал на обороте. – Мой номер сотового – звони хоть на северный полюс, поболтаем. А это телефон Бориса – я парня предупредил, можешь на него рассчитывать. Он пацан, в принципе, головастый, хотя и несколько приторможенный, ты, наверное, заметил. Понадобится больше людей – договаривайся через меня, устроим. Я не понял, – Качурин совсем расстроился. – Ты еще не колдуешь над кофеваркой? У меня самолет, между прочим, через три часа…

С каким огромным удовольствием он прыгнул бы сейчас на борт и улетел в неизвестном направлении – в любую братскую или банановую республику. Лето начинается в северном полушарии, и практически в любой его стране, кроме России, зацветает рай на земле. Даже в Канаде с Норвегией. Вот только без денег вряд ли зарубежье встретит его с распростертыми объятиями…