Дорога домой - Линда Ховард

- Не плачь, - сказал он странным сдавленным голосом.

Она смутилась, что он застиг ее плачущей. Прежде она всячески старалась скрывать от него любые проявления эмоций, зная, что ему будет неловко. Вдобавок и выглядела она не лучшим образом: глаза опухли и полны слез, волосы взъерошены после беспокойной ночи, да еще с головы до пят укутана в толстый халат. Любовница всегда должна быть ухожена, подумала она с кривой усмешкой и опять едва не разрыдалась.

Не отводя от нее пристального взгляда, он снял куртку и повесил на спинку стула.

- Я не знал, осталась ли ты здесь, - в его голосе все еще чувствовалось напряжение. – Я надеялся, что да, но…

Затем, совершенно неожиданно, двигаясь с потрясающей скоростью, он подхватил ее на руки и быстро понес в спальню.

Пораженно вскрикнув, Анна вцепилась в его плечи. Он двигался так же, как в тот первый раз, когда страсть словно разрушила дамбу его контроля и та, наконец, прорвалась. Тогда в офисе он увлек ее и опустил на пол почти таким же движением, а затем накрыл ее собой, прежде чем ее удивление успело уступить место радости. Она приникла к нему с желанием, которое вскоре не уступало его страсти. И прошли часы, прежде чем он отпустил ее.

Сейчас она чувствовала в его хватке ту же самую свирепость. Он положил ее на кровать и навис над нею, развязывая халат и распахивая его. Под ним у нее была тонкая шелковая ночная рубашка, но, очевидно, и этого было слишком много. Она безмолвно всматривалась в его сосредоточенное лицо, пока он освобождал ее от халата и через голову стаскивал ночную рубашку. Ее дыхание стало чаще, она лежала перед ним голая и чувствовала, как ее груди напрягаются под его взглядом, обжигающим, как прикосновение. Жаркое, тяжелое пламя желания быстро разгоралось в ее теле.

Он раздвинул ее бедра, встал между ними на колени и, пока возился с ремнем, молнией и приспускал брюки, упивался видом ее тела. Затем он вскинул голову и пристальный зеленый взгляд и утонул в коричневом бархате ее глаз.

- Если ты не хочешь, скажи это прямо сейчас.

Она бы охотнее перестала дышать, нежели отказала бы ему, и себе. Она приглашающее протянула свои тонкие руки, и он с готовностью подался вперед, одним движением скользнув и в ее тело, и в ее объятия. Он громко застонал, не только от невероятного удовольствия, но и от того, что исчезла боль, терзавшая его. Пока ее стройное тело было надежно укрыто под ним, а он сам надежно укрывался в ней, между ними не было преград.

Анна извивалась от бурного натиска яростного, почти животного наслаждения. От прикосновения его холодной, влажной одежды к ее теплому нагому телу ее чувственность стала острее, чем когда-либо. Единственная, между ее ногами, точка соприкосновения голой плоти, сделала ее ощущения более острыми, заставила мучительно осознавать его мужественность, когда он двигался над ней и внутри нее. Это было так потрясающе, что выдержать было невозможно, и она слишком скоро выгнулась в кульминации. Слишком скоро, потому что ей хотелось, чтобы это длилось вечно.

Чтобы доставить ей удовольствие, он замер, оставаясь в глубине ее тела, обхватив ее лицо ладонями и покрывая его медленными поцелуями.

- Не плачь, - бормотал он. А она и не чувствовала, что у нее текут слезы. – Не плачь. Ничего еще не закончилось.

Она зарыдала, ибо поняла, что выказала свое разочарование быстрым наступлением кульминации.

Он привносил в их любовные ласки все умение и все познания двух лет близости, устанавливая ритм, снова пробуждающий ее желание, но достаточно неторопливый, и не позволяющий им достичь удовлетворения. Они получали наслаждение от медленных толчков, от долгого соединения их тел. Ни один из них не желал, чтобы это закончилось, потому что, чем дольше они будут вместе таким образом, тем дольше перед ними не будет стоять угроза разъединения. Оторваться сейчас друг от друга означало бы нечто большее, чем конец их любовных ласк. Это было бы расставание, которое никто из них не смог бы перенести.

Его одежда вдруг перестала доставлять чувственное удовольствие и стала нестерпимым барьером. Она рванула кнопки на его рубашке, желая избавиться от мокрой одежды, нуждаясь в том, что их кожа соприкасалась. Он приподнялся, и, поведя широкими плечами, отбросил рубашку в сторону, а потом всем телом лег на нее. Она захныкала от наслаждения, когда волоски на его груди потерлись о ее чувствительные соски.

Обеими руками, как чашами, он накрыл ее груди, сдвинул их вместе, и, наклонив голову, стал легкими поцелуями покрывать туго натянувшиеся соски. Он заметил, что они стали чуть темнее, а бледные полушария слегка увеличились. Признаки того, что в ее плоском животе растет его ребенок. В неожиданном волнении он задрожал от мысли, от осознания того, что тот же самый акт, который он совершал теперь, привел к зарождению маленькой жизни.

Он стиснул зубы, чтобы удержаться от немедленной кульминации. Его ребенок! Оказалось, что знание это отнюдь не то же, что осознание. И он только сейчас полностью осмыслил и поразился тому, что ребенок, получив его гены, является частью его. Кровь от крови его, плоть от плоти его, неразрывно смешанные с полученными от Анны. Ребенок, существующий как часть их обоих. Его накрыло волной физического единения, подобного которому он прежде не знал, и о котором даже не мечтал. Его ребенок!

И его женщина. Медвяная Анна, гладкая теплая кожа и спокойные нежные темные глаза.

Пик наслаждения откладывался слишком долго, чтобы можно было и далее его оттягивать. Он пронзил их, сначала поглотив ее, потом его, спазмы внутри нее были последней каплей, сломившей его выдержку. Их обоих вознесло в пароксизме удовольствия, стонов и «маленькой смерти». А потом они выплывали в реальность, ощущая слабые отголоски полученного удовольствия.

Они лежали, сплетясь, и никто из них не желал первым сдвинуться и разорвать узы плоти. Она скользнула пальцами в его влажные волосы, ей нравилось чувствовать под пальцами его голову.

- Почему ты вернулся? – прошептала она. – Мне было так тяжело видеть, как ты уходишь от меня. Ты хочешь снова провести меня через это?

Она почувствовала, как напряглось его тело. Прежде она никогда не позволила бы ему узнать о своих чувствах. Она бы улыбнулась и вошла в роль безупречной любовницы, никогда и ничего не требующей. Но, раскрыв себя объяснением в любви, она отбросила этот щит, и возврата назад уже быть не могло. И она не собиралась отрицать свою любовь.

Он перекатился на свою сторону и потянул ее за собой, обхватив рукой ее бедра, чтобы по-прежнему оставаться в ней. Она машинально подвинулась, для большего удобства положив ногу на его талию. Он придвинулся ближе, чтобы углубить уменьшившееся проникновение, и они оба тихо вздохнули в облегчении.