Шестнадцать способов защиты при осаде - Том Холт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удивительно, но двое человек выбрались живыми – и прожили достаточно долго, чтобы дать показания под присягой магистратам. Без сомнения, налетчики были шерденами. Все это я уже слышал, но для меня новостью стало то, что пираты, нагруженные до планшира, нашли время на обратном пути уничтожить маяк на Лестничных скалах. Если вписать этот штришок в общую картину, станет ясно, что Второй флот, что должен был со дня на день вернуться в наши гавани из рутинного рейда, не сможет миновать отмели, пока маяк не восстановят, – и окажется заперт в долгосрочной ловушке на другой стороне пролива.
Я склонен держать свои мысли при себе – вот почему я часто хмурюсь, – но иногда приятно иметь кого-то, при ком можно подумать вслух, и, когда я с Корпусом, эта незавидная роль достается капитану Бауцесу. Если спросите его, ответит, что я считаю его безобидным тугодумом, которого, при должном терпении, можно натаскать выполнять простые задачи. Но это не так, конечно. Вообще, Никифор Бауцес – не абы кто, а потомок невероятно древнего и прославленного рода Фока. Его семейная ветвь – хотя «ветвь» слишком громкое слово, лучше бы подошло «побег» или «вьюн» – угодила в тугой переплет порядка семидесяти лет назад; у них все еще есть маленькая деревня и разваливающийся старый особняк в Паралии (все иконы и гобелены распроданы, сырость погубила собрание бесценных древних фолиантов). По Нико можно понять, какими, должно быть, были Фока пятьсот лет назад, в период расцвета, потому что он… ну, если вы никогда не встречали живьем типичного имперца, а читали исторические романы, где о них рассказывается, то Нико вас не разочаровал бы. В нем шесть футов и девять дюймов росту, плечи у него как у быка, он лыс как колено, если не считать дурной бородки (усов, понятное дело, нет). Он без труда подымет заднюю часть грузовой телеги шестого типа, с места подпрыгнет на высоту собственного роста – и все в таком духе; лишь взгляда на него мне хватает, чтобы утомиться. Он прочитал все лучшие книги и понял примерно пятую часть из прочитанного, что совсем неплохо. Он трудолюбивый, добросовестный, учтивый, уважающий традиции, стремящийся учиться, с прекрасными манерами, храбрый как лев – все то, чем я сам похвастаться не могу. Однажды он может стать компетентным инженером. Нико был бы типичным примером своей расы и класса, за исключением того, что я ему, похоже, нравлюсь и у него проблемы со зрением (он не всегда может отличить коричневый цвет от розового). Иных отклонений за ним не замечено – пока не увижу доказательств обратного, я вынужден сделать вывод, что он нормальный парень.
У Нико есть способность распознавать, когда меня что-то беспокоит. Естественно, он слишком вежлив, чтобы хоть слово сказать, но он приноровился стоять и смотреть себе под ноги. Поскольку он занимает много места, его трудно игнорировать или обходить стороной, поэтому приходится с ним разговаривать.
Мы только-только закончили увязывать снаряжение после ремонта акведука. Работа Нико состоит в том, чтобы обойти все фургоны, убедиться, что все надежно прилажено и правильно уложено, а затем доложить о том мне. Беготня после работы – напряженное занятие, и, пока Нико вершит последние проверки, мне нравится улизнуть в свою палатку, поджать ноги, закрыть глаза и ни о чем не думать, по крайней мере час – одному, без помех. Единственное, что мне действительно не нравится в моей работе, – то, что люди постоянно окружают меня, с того момента, как просыпаюсь, до тех пор, пока не закрываю глаза и не засыпаю. Это неестественно. Итак, обычно Нико просовывает голову за полог палатки, говорит «все готово» или просто кивает и уходит. На сей раз, однако, он вошел и встал передо мной, как одна из тех декоративных колонн в пустыне; если бы он носил на голове философа-аскета вместо шляпы, сходство было бы идеальным.
– Что такое? – вздохнув, спросил я.
Он посмотрел на меня своими коровьими глазами.
– Что-то случилось, – протянул Нико. Констатация факта, а не вопрос.
– Почему ты так решил?
– Да взять хотя бы наше нынешнее задание. Мосты, акведуки… Генералы месяцами пилят нас, чтоб мы лучше трудились в Городе, а ты тащишь нас в глушь протянуть мост для чертова младшего офицера.
Я подпер щеку кулаком и посмотрел на него.
– Вот как?
Он кивнул.
– Насколько все плохо? – спросил он.
Нико огромен; когда мы вместе, я похож на его младшего брата или на его любимую обезьянку. Несмотря на это, бывают моменты, когда я чувствую непреодолимое желание защитить его от всех плохих вещей, которые вполне могут произойти с людьми чистыми и благонамеренными. Но он – капитан имперской армии, то есть человек в достаточной мере бывалый, чтобы управиться с большинством невзгод.
– Не очень.
– Вы были на заседании городского совета.
– Ага, всех собак повидал, и генерала Приска во главе своры.
– И потом – увели нас на заработки в глушь.
– Возможно, это еще не самая глушь. Скажи-ка, когда ты учился в Академии, вам же рассказывали про генерала Алектуса?
Нико кивнул.
– Ага. Седьмой век. Когда Империя была захвачена Бел-Семпланом, генерал Алектус командовал Третьей армией в Бессагене. Он провозгласил себя императором и управлял Бессагеной как независимым государством в течение двадцати шести лет, пока империя не восстановилась и не изгнала Семплана. Тогда Алектус сдался, вернул империи свою провинцию и был казнен за измену. А почему вы спрашиваете?
– Интересный был человек, – сказал я, – одна из теорий заключается в том, что Алектус решил, что Империи крышка, и захватил Бессагену, чтобы хоть где-то, пусть даже и у черта на куличках, сохранился малый очаг цивилизации робуров, когда все остальные огни погаснут один за другим. Конечно, это неправда, но – красивый же замысел.
Нико посмотрел на меня:
– Настолько все плохо.
С того места, где я сидел, открывался хороший вид на унылую, продуваемую всеми ветрами пустошь и ужасные остроконечные горы. Я терпеть его не мог – слишком напоминал о родине.
– Мы могли бы остаться здесь, – сказал я. – Ты же видел тех людей в форте, где мы построили мост? Они больше не солдаты, они фермеры. Мы могли бы присоединиться
