Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

одеколона? А мыло в виде огурца – это и ходовой товар (очень же забавное!), и реклама одновременно. И не захочешь, а будешь потом искать в лавках брокаровские новинки – а ну, что еще любопытное выдумает? И выдумывал ведь: знаменитейшие духи «Любимый букет императрицы», выпущенные к 300-летию дома Романовых, – это его, «Товарищества Брокар и К°», продукция. Эти духи «Новая заря» выпускала потом долгие годы, только название сменили. Те, что постарше, эти духи хорошо помнят – «Красная Москва» они назывались. А вы говорите, у наших женщин французских духов не было.

Бабушкин

Загадки топонимики?

Напоминаем ровесникам и тем, кто постарше, а молодых так просто ставим в известность, что был такой рабочий-революционер Иван Бабушкин, распространял газету «Искра» (ту самую, из-за которой потом такое пламя разбушевалось), был ценим Лениным, считавшим его одним из своих лучших учеников, и погиб в Сибири во время революции 1905-1907 годов. И, естественно, оставил свое имя на карте Москвы. Улица так и называется – Ивана Бабушкина.

Но не надо думать, что в честь этого Бабушкина названа еще и станция метро. Для нее есть свой герой. Только имя свое знаменитый в 30-е годы полярный летчик, Герой Советского Союза (за участие в доставке экспедиции на станцию «Северный полюс-1») Михаил Бабушкин дал не станции, а целому городу – Бабушкину, названному так после гибели летчика (уроженца соседней деревни) в авиакатострофе в 1938 году. Назывался город до его переименования в Бабушкин Лосиноостровск, а если короче – Лосинка. И было это название, не в обиду легендарному летчику (а вовсе не революционеру, подчеркнем еще раз), куда более популярным и у местных жителей, и у москвичей. Помните, в фильме «Место встречи изменить нельзя» Груздев (персонаж Сергея Юрского) говорил, что живет в Лосинке, а ведь после переименования прошло уже больше пяти лет. Станция метро получила имя уже от города, ко времени ее строительства давно вошедшего в состав Москвы.

Вот такая история про двух Бабушкиных. И теперь, надеемся, всем понятно, почему станция метро «Бабушкинская» имеет такое авиационно-полярное, а не газетно-революционное оформление. А у Михаила Бабушкина есть не только станция метро, но и улица тоже. И называется она – Летчика Бабушкина. Интересно, почему один – Иван, а второй – летчик? Загадка топонимики…

Балчуг

Грязь татарская

Теперь уж до конца и не понять, почему татары, селившиеся в Москве века примерно с XIV-го, так облюбовали правый берег реки Москвы напротив Кремля. Все исследователи хором пишут, что по линии нынешней Большой Ордынки шла дорога в Золотую Орду. Со временем, уверяет часть путеводителей, там нашли пристанище выходцы из этой самой Орды и из Крыма – название, что ли, грело душу? Другие историки утверждают, что на эту улицу (а может, тогда еще просто дорогу) Иван III взял да и выселил ордынцев, собиравших дань с Московского княжества. Жили они до этого в Кремле, чтоб за князем было сподручней присматривать. Только не слишком уж сильна была Орда после Куликовской битвы, не страшны стали великому князю ордынские сборщики дани – баскаки, вот и выставил он контролеров из Кремля за реку. Так или иначе, татары из Орды, крымские татары, ногайские татары в Замоскворечье обустроились. А там, где они поселились, и поправей, если глядеть на реку, почва была влажная, глинистая, болотистая. «Балчык», – сказали татары, глина, значит, грязь, топь. И оказалось, что такого емкого и точного слова, описывающего хлябь под ногами, в русском языке нет. Так и пристало, только ртом москвича обкаталось: «Балчуг».

Уличка (а как еще назвать, коротка больно) образовалась в конце XIV века. Иван Грозный поставил на ней царев кабак для опричников, другим вино пить вообще запрещалось. Быстро, как грибы, выросли лавки да лабазы. Водоотводный канал местность осушил, а название крепко приклеилось, не оторвать. Только нет теперь на улице ничего сердцу милого, старомосковского. Стоит, если употребить сравнение Федерико Феллини, «кремовый торт», то есть здание супердорогой и не вполне уже российской гостиницы «Балчуг Кемпински», да зданиемонстр какой-то претендующей на респектабельность конторы.

Все современные книжки отмечают: по наблюдениям синоптиков Балчуг – самое теплое место в Москве, зимой температура на несколько градусов превышает среднемосковскую. В дореволюционном путеводителе этот факт не отмечен, и недаром: только в 1897 году за углом, на Раушской набережной построили Центральную электрическую станцию, теперь ГЭС-1 имени П.Г. Смидовича, так хорошо обогревающую окрестности.

Бове

Осип Бове и его «бовешки»

В несчетный раз поминая тихим, но недобрым словом тесные и неудобные для человеческой жизни и подпортившие архитектурный облик многих городов «хрущевки», мы и вспоминать не вспоминаем, что решивший таким образом острейшую жилищную проблему советский руководитель не был первым. Если даже забыть о древнем римском императоре Нероне, строившем дома-инсулы для сдачи квартир внаем на грани нашей и ненашей эр, то уж никак нельзя обойти вниманием факт, что идея шагать по пути стандартизации для ускорения строительства возникла еще после пожара Москвы в 1812 году. Практически невозможно поверить, но то, что мы так любим в старой Москве – уютные ампирные особнячки, ласкающие глаз и украшающие улицы, – это не что иное, как плод продуманной политики быстрого восстановления города с помощью этих самых стандартизаций и типизаций. И эти домики, независимо от имени архитекторов, их строивших (а кто знает имя архитекторов «хрущевок»?), было бы справедливо, хотя и непочтительно, назвать «бовешками». Почему? Сейчас расскажем.

В энциклопедии «Ленинград» имени петербургского уроженца, сына живописца Винченцо Джованни Бова, прибывшего из Италии, нет. И это понятно: с шести лет Осип Бове жил в Москве, учился здесь в архитектурной школе, работал помощником у Матвея Казакова. Воевал с Наполеоном – в 1812 году служил корнетом Московского гусарского полка. Но до Парижа не дошел, в 1813-м уже приступил к восстановлению лежащей в руинах Первопрестольной. Главный архитектор по фасадической части Комиссии для строений Москвы по 4-му участку (что попросту означало центр города) Осип Иванович Бове сыграл самую важную роль в создании, как пишут авторитетные источники, «архитектурного ансамбля центра Москвы». Именно Бове принял решение