Тот, кто присмотрит за мной - Франк Макгиннесс

Майкл. Вкусно. (Некоторое время ест молча.) Это курица. И овощи свежие. Слегка переварено для меня. Для тебя пожалуй что недоварено. Но вкусно.

Пауза.

Ты не будешь есть? Ты же голодный.

Пауза.

Ты три дня ничего не ел. Они уже злятся, что ты не ешь.

Пауза.

Не разговариваешь, не ешь — кому от этого легче? Ясно, что наше положение, мягко выражаясь, опасно. Чего, спрашивается, выражаться мягко? Но не доводить же их до крайности! Вот именно до крайности, до предела, так? Чтобы уж наверняка вывести их из себя. Они и так уже на взводе. Знают ведь, что натворили. А теперь мечутся между чувством вины и заносчивостью. Пытаются, так же, как и я, изо всех сил найти этому какое-то здравое… какое-то успокоение, я же чувствую, что они не хотели убивать Адама… Он мёртв. У меня есть доказательства, у тебя тоже. Моё доказательство в том, что один из них по-настоящему плакал…

Пауза.

Притворялся, чтоб посмеяться над нами — так ты думаешь? Один из них плакал, когда пришёл в эту… в эту камеру. Какой смысл этому верить? Всё враньё? Полное враньё? Не ведись на это, да? Они спрятали его в другом месте? Тебя очень тревожит, что он остался совершенно один. Когда его поймали, он же как-то справился. Справится и теперь. Но ты не будешь есть, пока его не вернут к нам сюда? Он не умер? Ты твёрдо в это веришь. Ничто из моих слов не убедит тебя в обратном? Я правильно тебя понял?

Пауза.

Эдвард. Они его не убили.

Майкл. Чем он мог их остановить?

Пауза.

Адам мёртв, Эдвард.

Эдвард. Тебе надо, чтобы его убили. Тебе будет спокойней, если его убьют. Грохнуть одного из нас, и все дела. После его смерти поднимется крик, и нас спасут. Что, нет? Так вот слушай, выкинь это всё из головы, потому что если грохнули его, могут грохнуть и нас тоже. Собак отстреливают вместе. Не утешайся надеждами на его смерть. Тебя это не спасёт. И меня не спасёт.

Майкл. Да, тебя не спасёт. Надеешься, что спасёт, но ты совершенно прав — его смерть тебя не спасёт. Ты своим собственным языком выносишь себе приговор. Это не мне надо, чтоб его убили. Это ведь тебе надо?

Пауза.

Я тебя не виню. Ты хочешь придать его смерти какое-то… какое-то ощущение жертвенности. У тебя горе, скорбь. Ты с ума сходишь от горя.

Эдвард. Он не…

Майкл (кричит). Убит, он убит, ты сам знаешь!

Эдвард. Ничего ты не знаешь.

Майкл. Я знаю, что такое горе. Что такое скорбь. Как они разрушают тебя. Знаю.

Пауза.

Ты же знаешь, что он убит.

Пауза.

Скажи: он убит.

Пауза.

Эдвард. Он умер. Он мне нужен. Господи, он мне нужен.

Пауза.

Как он мог меня бросить? Как он мог так поступить? Как мне всё это выдержать — без него?

Майкл. Похорони его.

Пауза.

Помяни его.

Пауза.

Каким он был?

Эдвард. Хорошим. Добрым. Мог быть жестоким, когда боялся, и хотя он часто боялся, как все мы боимся, он не часто бывал жестоким. Смелым — мог постоять за себя, и за меня, и за тебя. Красивым. Однажды ночью я не мог уснуть и смотрел, как он спит. В ту ночь он спал, как человек, которому не снится ничего из того, что уготовила ему судьба. Он был чистым. Добрым, хорошим. Другом. Наверное, это ясно без слов — любимым, — вот я и не сказал. Он умер. Похорони его. И свет вечный да светит ему. Да упокоится душа его с миром. Аминь.

Пауза.

Майкл.

Любовь меня звала — я не входил:Я грешен был пред ней,Но зоркий взгляд Любви за мной следилОт самых первых дней,Я слышал голос, полный доброты:Чего желал бы ты?— Ты мне достойных покажи гостей!— Таков ты сам, — рекла…— Ты слишком, при моей нечистоте,Для глаз моих светла!.. —Любовь с улыбкой за руку взяла:Не я ль их создала?— Я осквернил их, я грешнее всех,Меня сжигает стыд… —Любовь: — Не я ли искупаю грех? —И мне прийти велитНа вечерю: — Насыться хлебом сим! —И вот я хлеб вкусил…[4]

Пауза.

Эдвард. Я проголодался.

Майкл. Поешь.

Эдвард. Мой друг.

Эдвард ест.

Умер.

Майкл. Мы — нет.

Свет гаснет.

Сцена седьмая

Майкл смотрит из стороны в сторону. Эдвард наблюдает за ним. Майкл хлопает в ладоши. Эдвард продолжает молчать. Ахнув, Майкл вновь принимается смотреть из стороны в сторону, потом снова аплодирует.

Майкл. Отличный удар!

Эдвард. Опять дурацкий вопрос, но что это такое ты вытворяешь?

Майкл. Тс-с, это очень важный розыгрыш очка.

Вскакивает на ноги, аплодирует.

О, как сыграно, Вирджиния, как сыграно! Пока меняются сторонами, могу ответить на твой вопрос. Я пересматриваю финал женского Уимблдона 1977 года. Вирджиния Уэйд из Великобритании против Бетти Стове из Голландии. В год своего серебряного юбилея даже королева в первый раз приехала на Уимблдон. Бедняжке так скучно, что она всё время отвлекается, но Вирджиния уверенно ведёт Британию к победе, и волнение нарастает. Извини, пора продолжать третий сет. Моя подача.

Майкл начинает играть в теннис.

Превосходный удар навылет! Вирджиния вот-вот одержит верх. Что скажешь, Дэн Маскелл? Я не собираюсь делить шкуру неубитого медведя, но думаю, надо порепетировать пару тактов «Она такой славный малый». Какой чудесный удар! Давай, Вирджиния! Ну же! Тот, кто медлит, или в этом случае, та, кто медлит, потеряет всё. Ага, у Вирджинии ещё одно очко!

Эдвард. Боже милосердный!

Майкл. Что значит — Боже милосердный?

Эдвард. Это что за номер?

Майкл. Я ведь не жалуюсь, когда ты пересматриваешь великие скачки, в которых победили ирландцы? Великие футбольные матчи? Великие матчи регби? Я проникаюсь духом обстоятельств. Веселюсь. И тебе бы не мешало.

Эдвард. Да мне просто жалко бедную крошку Бетти Стове.

Майкл. Бедная крошка Бетти Стове метр восемьдесят ростом и весит семьдесят с лишним килограммов.

Эдвард. А для матери она всё равно бедная крошка Бетти.

Майкл. При чём здесь её мать? Вирджиния играет, чтобы выиграть, и выиграет.

Эдвард. Так не честно.

Майкл. Такова история.

Эдвард. Начхать на историю, я болею за Бетти. Чья подача?

Майкл. Моя.

Эдвард. Поехали, Вирджиния.

Майкл, готовясь к подаче, четырежды откидывает голову назад.

Ты что делаешь?

Майкл. Напряжённый момент матча. В напряжённый момент Вирджиния всегда откидывает голову.

Эдвард. Это отвлекает.

Майкл. Такая привычка.

Эдвард. Дурная привычка. Нельзя…

Майкл внезапно подаёт.

Майкл. Ещё один удар навылет. Мой гейм.

Эдвард. Как так? Я не успел приготовиться.

Майкл. Мой гейм.

Эдвард. Я не успел приготовиться. Я иду к судье. Что мне делать, Адам?

Смотрит на пустую цепь. Пауза. Внезапно Эдвард начинает говорить громко, подражая речи американцев.

Ты серьёзно, что ли? Ты серьёзно, что ли? Ты что, слепой? Ты тупой? Это что за херотень? Твою мать!

Майкл. Надеюсь, до тебя дойдёт, что Джон Макинрой не участвовал в финале женского турнира семьдесят седьмого года.

Эдвард. Ты о чём? Я — Бетти Стове, я просто задаю вопрос. Можешь дать мне ответ? Я всего лишь спрашиваю…

Майкл. Мало кто знает, но в юности Вирджиния Уэйд была чемпионкой по боксу. Она применяет к мисс Стове чистый двойной и посылает ей кручёный. В самый первый раз финал Уимблдона закончился нокаутом. Вот так Вирджиния! Вирджиния выиграла Уимблдон! Вирджиния пойдёт пить чай с королевой! Ваше величество!

Майкл делает реверанс.

Эдвард. Чего?