Симулакрон - Филип Дик

Не все "особые" люди были на самом деле такими уж сильно странными, но довольно большое число их считалось необходимым - и не без веских оснований отправлять в эмиграции. Кроме того, готовы были эмигрировать многие ничем не примечательные люди, которые просто устали от жизни на перенаселенной, чрезмерно бюрократизированной планете Земля наших дней, независимо от того, жили ли они в СШЕА или во Французской Империи, или в народной Азии или в Свободной - то есть, черной - Африке.

В кухне он стал поджаривать бекон и яйца. И пока бекон жарился, он решил накормить единственное домашнее животное, которое ему разрешалось держать в квартире, - Георга III, свою маленькую зеленую черепашку. Георг III питался сушенными мухами (25 процентов белков - продукт более питательный, чем пища употребляемая людьми), булочкой с рубленным бифштексом и муравьиными яйцами - завтраком, который побудил Винса Страйкрока глубоко задуматься над аксиомой "о вкусах не спорят" - что в равной степени относилось и к вкусам многих людей, особенно в восемь часов утра.

Даже в столь недавнее время, как пять лет тому назад, в доме "Авраам Линкольн" можно было держать домашнюю птичку, но теперь это было совершенно исключено. И действительно, такая птичка создавала слишком много шума. В соответствии с параграфом номер двести пять домовых "Правил внутреннего распорядка" запрещалось кому бы то ни было свистеть, петь, щебетать и чирикать. Черепаха же была существом безгласным - так же, как и жираф, но ведь жирафы в принципе все-таки могли поднять голос, как и такие большие друзья человека, как собака и кошка, давние его спутники, которые поисчезали еще в годы правления Дер Альте Фридриха Хемпеля, которого Винс едва ли помнил. Поэтому дело здесь было собственно не в немоте, и ему оставалось, как неоднократно и прежде, только строить догадки л тех истинных причинах, которыми руководствовалась партийная бюрократия. Ему никак не удавалось понять ее мотивы, м в некотором смысле он был даже доволен этим. Это доказывало, что он лично не является духовно причастным ко всему этому.

На экране телевизора высохшее, вытянутое, одряхлевшее лицо исчезло, и паузу заполнила музыка. Перси Грейнджер, мелодия под названием "Гендель на берегу", вряд ли можно было придумать что-нибудь более пошлое. Вполне подходящий постскриптум к тому, что происходило до этого, отметил про себя Винс. Он вдруг щелкнул каблуками, вытянулся по стойке "смирно", пародируя немецкую воинскую выправку, подбородок высоко вздернут, руки по швам - он стоял по стойке "смирно", повинуясь бравурной мелодии, которой власти, так называемые "Гест", или в народе просто "хрипы", считали уместным заполнять телепаузы. Черт возьми, выругался про себя Винс, и взметнул руку в старинном нацистском приветствии.

Из телевизора продолжала литься маршевая музыка.

Винс переключился на другой канал.

А здесь на экране на какое-то мгновение мелькнул с виду затравленный мужчина в самой гуще толпы, которая, похоже приветствовала его; мужчина, сопровождаемый с обеих сторон явно переодетыми полицейскими, исчез в припаркованном тут же автомобиле. В это же самое время телекомментатор заявил:

- …И точно также, как и в сотнях других городов СШЕА, доктор Джек Даулинг, здесь, в Бонне, взят под стражу; арестован ведущий психиатр венской школы после того, как выступил с протестом против вступления в силу только что одобренного законопроекта, так называемого Акта Макферсона…

На экране телевизора полицейский автомобиль быстро укатил куда-то прочь.

Вот так кутерьма, угрюмо отметил про себя Винс. Примета времени более репрессивное законодательство со стороны панически напуганное консервативно-бюрократического аппарата. Так от кого теперь ждать мне помощи, если уход Жюли вызовет у меня душевное расстройство? Такое вполне может случиться; я никогда раньше не обращался к психоаналитикам - пока за всю жизнь у меня не было в этом необходимости, потому что ничего особенно тяжелого еще со мною никогда не случалось. Жюли, подумал он, где ты?

Теперь, на экране телевизора, место действия не изменилось, однако показанный сюжет был аналогичным. Винс Страйкрок увидел несколько иную толпу, полицию в другой форме, еще одного психоаналитика, которого куда-то уводили; брали под стражу еще одну протестующую душу.

- Весьма интересно наблюдать, - бормотал телекомментатор, стоическую верность пациента этого психоаналитика. И действительно, почему должно быть иначе? Этот человек вот уже много лет полагается на действенность психоанализа.

А что со мною станется? - страстно возжелалось узнать Винсу. Жюли, мысленно обратился он к ней, если ты с кем-нибудь, с каким-нибудь другим мужчиной уже успела связать свою судьбу, и ты уже с ним, вот прямо сейчас, то это настоящая беда. Если я это узнаю, то или я упаду замертво - такое меня просто убьет - или предоставлю такую возможность тебе и этому индивидууму, кем бы он ни оказался. Даже если - особенно если - это кто-либо из моих друзей.

Я непременно верну ее к себе, решил он. Мои взаимоотношения с ней уникальны, это совсем не то, что было у меня с Мэри, Джин или Лаурой. Я люблю ее - вот в чем загвоздка. Боже мой, подумалось ему, до чего же я влюблен! В такое время, в таком возрасте! Невероятно. Если бы я сказал ей об этом, если бы она узнала, она бы расхохоталась мне прямо в лице. Вот какая она, Жюли.

Мне действительно совсем не помешало бы обратиться к психоаналитику, понял он, я нахожусь в опасном состоянии, будучи психологически зависим от такого равнодушного, эгоистического создания, как Жюли. Черт побери, ведь это же противоестественно! И - безрассудно.

Сумел бы Джек Даулинг, ведущий психоаналитик венской школы в Бонне, в Германии, вылечить меня? Освободить меня? Или этот другой мужчина, которого показывают сейчас, этот…

- Он прислушался к голосу комментатора, который продолжал монотонно бубнить и после того, как уехал полицейский автомобиль.

- Эгон Саперб? С виду он очень умный и симпатичный, он явно наделен умением сопереживать. Послушайте, Эгон Саперб, мысленно обратился к нему Винс, меня постигла большая беда: сегодня утром, когда я проснулся, рухнул мой крохотный личный мирок. Мне нужна женщина, которую я, по всей вероятности, больше уже никогда не увижу. Лекарства "АГ Хемие" мне здесь ничуть не помогут… если, конечно, не принять смертельную дозу. Но это совсем не того рода помощь, которой я добиваюсь.

А может быть мне лучше было откопать своего брата Чика с ним вдвоем присоединиться к сыновьям Иова, вдруг мелькнуло у него в голове. Мы с Чиком даем клятву верности Бертольду Гольцу. Некоторые именно так уже поступили, те кто неудовлетворенный своей судьбой, у которых не сложилась жизнь - личная, вот как в моем случае, или деловая: не получилось восхождение по ступенькам социальной лестницы, от статуса испов к статусу Гест.