Казак в Аду - Андрей Белянин

— Таки оно всё так?!

— Угу, — в последний раз как можно спокойнее подтвердил бывший подъесаул, медленно-медленно вытягивая из ножен проверенную шашку. Серебристая сталь беззвучно покидала ножны, её улыбка была ослепительно смертельна…

— Я даже не успела толком разбежаться на покушать, — горько вздохнула еврейка, резко встала и, нырнув под стол, перевернула его на пол, в мгновение ока соорудив более-менее сносную баррикаду. На счёт «раз-два» «галил» щелкнул затвором и взял на мушку первую мишень. Игры кончились… — Как говорила моя мама: я вся ваша-за-рубль-двадцать-берите-даром-не хочу!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

О том, что в научно-филологическом диспуте на тему разницы слов «враг», «противник» и «неприятель» автоматическим должен быть не только ваш ответ, но и ваше оружие…

…Здесь на секундочку прервёмся исключительно ради живописания нелицеприятности сложившейся ситуации. И, уж поверьте, «нелицеприятность» — самое подходящее в этом смысле слово. Первым изменилось лицо бармена: брови срослись на переносице, нижняя челюсть выдвинулась вперёд, а неулыбчивый оскал изуродовался длинными звериными клыками.

Словно в классическом фильме ужасов, так же страшно и бесповоротно изменились и остальные завсегдатаи заведения. Семейная пара американских туристов за соседним столиком обернулась уродливыми монстрами; рыжая певица сменила имидж на жуткую упыриху; тапёр за раздолбанным пианино обернулся интеллигентным уродом с вампирской улыбкой; и ещё трое-четверо местных пьянчуг уже и не скрывали выползшие клыки, длинные когти и сбегающие струйки голодной слюны…

Рахиль молча смотрела на мир в прорезь прицела. Иван с тихим матом пытался вытащить сапог из-под стола, который крайне неудобно опрокинула ему на ногу дочь Сиона, а беззаветный эльф дружески улыбался всем во все тридцать два неровных зуба…

— Побеседуем? — хрипло предложил бармен, вытаскивая из-за стойки охотничий дробовик.

— Угу, — по-казачьи коротко ответила еврейка, нажимая на спусковой крючок.

Грохот выстрелов и пороховой дым мгновенно заполнили маленькое помещение, огнестрельное оружие почему-то оказалось почти у каждого. Не меньше десятка стволов ответно огрызнулись свинцом, в то время как наши герои в этом плане были вооружены лишь на тридцать три процента. Шашка, как оружие неогнестрельное, не считается…

— А эти поцмены таки умеют стрелять, — удивлённо и обиженно отреагировала девушка, быстренько прячась под стол. — Ваня, я хочу на них танк!

— Да уж, лупят фашисты, головы не поднять, — сурово подтвердил казак и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. — Хрень под майонезным соусом, у меня ж там эльф брошенный!

Иван сунулся наружу, но револьверная пуля едва не обожгла ему висок, бдительная израильтянка вовремя втянула его за портупею обратно.

— Куда вы всё время храбро лезете, в вас наделают дырок, а я не племенная белошвейка, шоб все их штопать! Нашего дядю убить нельзя, он тот ещё литературный персонаж, где вы слышали, шоб эльфа застрелили из винчестера?! Это ж порушение всех традиций фэнтези! Короче, Господь и Толкиен такого не допустят…

— Таки да! — громко подтвердили с той стороны стола и грустно добавили: — А пива так и не принесли, скупердяи, по две башни им в задницу…

Выстрелы усилились. Возможно, это бармен счёл прозвучавшее предложение обидным. Хотя «Две башни» — всего лишь книга, а не намёк на что-то там интимно-целенаправленное…

— Ша, с меня хватит, — мстительно подобралась Рахиль. — Лично я выбрасываю белый флаг и перехожу к переговорам.

— Ты тронулась, любимая, — не поверил молодой человек. — Они же враги и эти… антисемиты, стопроцентно! Никаких переговоров с террористами, забыла?

— Ваня, вы не дурак, но вы меня пугаете. Я имею примерно три причины желать этого перемирия. Первая, шо они таки достанут вас или меня, это по-любому будет больно, а оно нам надо? Вторая — шо мы договорились изобразить «развод по обоюдному желанию», а такая пальба снова заставляет нас прижиматься друг к другу спинками. Я долго не выдержу и полезу целовать вас сама, а оно надо мне?!

— Третья причина… — подумав, уточнил казак.

Рахиль только посмотрела на него нежно-нежно и, ни слова не говоря, начала расстегивать форму. Иван округлил глаза… потом резко сглотнул и тоже взялся за свой ремень.

— Остыньте весь. Это я не вам. То есть вам, но не про то! Ванечка, я вас умоляю, мне всего лишь надо помахать им чем-то белым. Нет, никуда выходить не надо, достаточно просто отвернуться.

Нет, ваша портянка не подойдёт по соображениям эстетики и как факт наличия химического оружия. Или оно ещё и бактериологическое? Всё, я застегнулась, таки можете обернуться…

Мрачная морда разлакомившегося подъесаула изображала кладбище разбитых надежд. Спокойная еврейка лирично навязала на ствол своего «галила» кружевной белый лифчик с косточками. Стрельба по-прежнему не смолкала, но едва «белый флаг» взвился над маленькой баррикадой — всё разом прекратилось. Над рядами нападающих даже пронёсся лёгкий вздох восхищения и уважительный свист…

— Таки у кое-кого ещё есть вкус!

Бравый казак спрятал лицо в ладони от позора, а краса и гордость мотострелковых войск государства Израиль гордо встала во весь маленький рост.

— И шо вы от нас похотели? К чему такой шум, нервы, упрёки, претензии… Мы тоже всё понимаем, и, если вам так остро необходим этот суверенный эльф, берите ещё, нате! Было бы из-за чего поднимать конфликт, тоже мне Елена Троянская…

— О чём она? Зачем нам эльф?! — Недоумённо шушукаясь, вампиры и упыри тоже поднялись из своих укрытий. Никто не стрелял, но оружие все держали на взводе…

— Как говорил блаженный Лю Бяо Лунь, создавший неумолимый стиль «банный тазик с ручкой»: если женщина только тебе друг, то либо она страшнее смерти, либо ты — противный мужчина… К чему я это? А-а, без разницы! Ищущие истину меня поймут…

Нападающие дружно предпочли прикинуться интеллектуалами, поэтому тонко улыбнулись, подмигнули друг другу и даже кое-где поаплодировали так, словно изящество восточной философии для каждого играло новыми красками и смыслом.

Если вы замечали, Зло всегда стремится выглядеть умным, это хоть как-то оправдывает его в глазах окружающих. А вот Добро вечно должно быть с кулаками, ибо, как известно, сила есть — ума не надо. Забавные перекосы сознания, не находите?

Ну и не надо. Вернёмся к Рахили, размахивающей лифчиком, как священной хоругвью, и казаку Кочуеву, скорбно стучащему лбом о ножку стола. Ему не хотелось, чтоб на него отвлекались, поэтому стук был тихий и эпизодический…

— Эльфа мы фнаем, он нам не нуфен, — начал могучий бармен, волнуясь и переходя из-за большущих клыков на несколько шепелявую речь. Действительно, с такими бивнями во рту удобнее рычать, чем по-человечески разговаривать.

— Жаль, жаль, а что не так? Хорошая порода, прикормлен, воспитан и приучен к ящику с песком. Почему сразу нет? Давайте хотя бы поторгуемся…

— Нуфны фы!

— Ванечка, шо таки профыркал этот беременный ёжик?

— Нам нуфны фы! — грозно проревел (справедливо!) оскорбленный бармен, даже не пытаясь хоть чуточку втянуть пузо, это было выше его сил. — Пофледнее слофо — фы станофитесь, как мы, и фифёте с нами на рафных. Станьте фампирами или сдохните!

— Мофем пософетофаться? — без тени иронии поинтересовалась Рахиль, ей кивнули.

Девушка демонстративно вышла из-за стола, подняла за шиворот красного, как наливное яблочко, подъесаула и, развернувшись спиной к противнику, шёпотом призналась:

— А третья причина, по которой я пошла на эту нетрадиционную для армии Израиля акцию, таки то, шо я всё ещё люблю вас, мой смущённый казак! Ой, мама, как же мне оно нравится, говорить вам всё это в лицо и видеть, шо у вас тоже пламенеют уши…

— Рахиль, я… — хрипло начал подъесаул, но еврейка быстро приложила пальчик к его губам. Потом сдвинула брови, подняла левую, показала взглядом на «галил», дёрнула плечиком, пристукнула каблуками. Причём лицо у неё при этом было невероятно спокойное, а глаза буквально вопили: «Если этот рыжеусый шлимазл опять ничего не понял, то я напишу ему это слово гелевой ручкой восемь раз по лампасам!»

Иван Кочуев предпочёл кивнуть, топнуть ножкой, два раза пожать погонами и, вывернув под углом правую бровь, удерживать её, не моргая, с полминуты. Его возлюбленная счастливо выдохнула и вернулась к переговорам.

— Таки мы в принципе на всё согласны. Но есть условие: я не ем свинину, поэтому кровь граждан суверенной Украины не пью принципиально! Вас оно ничем не покоробит? Можете посовещаться…

Бармен на секунду задумался. Вроде бы ничего противоречащего установленным упыриным традициям в речах девушки не было, но… видимо, такой прецедент им попался впервые, и все сгрудились, шумно обсуждая заданную тему. Впрочем, недоумения разрешились быстро…