Страх (Сборник) - Роман Канушкин

– Галлюцинации – продукт чисто физиологического свойства. Торможение определенных участков коры головного мозга, – сказала Марина, и Ксения уловила в ее тоне иронию, только она не поняла, по отношению к ней или к собственному мужу.

– Да, – продолжал Краснопольский, – галлюцинации, вызванные перенапряжением, а тогда на остановке – сильной жарой. Может быть, и существует нечто запредельное, но вряд ли можно объяснить рационально вещи, выходящие за рамки рациональности. И, насколько я могу судить, это не тот случай. Так что выкиньте все из головы – больше спорта, бифштекс с кровью каждый день, и увидите, скоро все забудется.

– А бифштекс – непременно с кровью, – добавила Марина.

А Ксения подумала: «Может, она не любит своего мужа?!»

Заканчивалась среда первой недели июля.

Ксения быстро освоилась в новом районе. Внизу под домом была булочная, напротив – аптека, рядом – большой универсам. А чуть дальше метро, минутах в десяти ходьбы – химчистка.

Жара в Москве все не спадала, и Ксения с нетерпением ждала конца недели, чтобы уехать за город. К пятнице она обнаружила, что у них скопился огромный ворох грязных вещей, и поскольку стирать в такую жару не хотелось, решила отнести все в химчистку. Упаковав огромный горный рюкзак, надев шорты, свободную майку на голое тело и нарядную кепку, подаренную Абдуллой, она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна.

Через десять минут Ксения уже бодро спускалась по тропинке, ведущей через овраг к метро. Впереди блестели на солнце металлические крыши гаражей, за ними буйствовали заросли сирени, потом дорога, а через дорогу – метро. И от метро уже рукой подать. Все правильно, минут десять хода, не больше. Ксения шла и думала, что такой продолжительной, изнуряющей жары она в Москве не помнит. Нет ничего странного, что ей чуть не стало дурно тогда, на остановке, ничего странного, что она опять, где-то вдали, слышит одинокий волчий вой, ничего странного, только очень уж он тоскливый, и нет, наверное, ничего странного в том, что по тропинке, здесь, в городе, среди гаражей и сирени, прямо на нее бежит зверь, и зверь этот – огромный, оскаливший пенную пасть, волк. Ксения стояла на тропинке, как завороженная, и только два красных, пылающих неземной злобой глаза все приближались.

– Красавец, вылитый волк! – Ксения вздрогнула. Рядом стоял пенсионер запойного вида, в руках он имел сетку, а в ней две бутылки портвейна и бумажный сверток с проступающим пятном жира.

– Да ты, никак, испугалась, дочка? Что ты, Серый мухи не обидит, славный пес. Только над ним издеваются все, кому не лень. Опять, гады, что-то под хвост ему привязали…

А Ксения подумала, что если жара не прекратится, она когда-нибудь просто сойдет с ума.

Днем они с Мариной встретились в бассейне, и Ксения решила все ей рассказать. Та выслушала с улыбкой, а потом сказала:

– Вот, видишь, ты сама себя накручиваешь, если уже несчастной дворняги испугалась!.. Ну что ты, Ксюш?! Вам надо уехать куда-нибудь с Васькой вдвоем и отдохнуть. А то он что-то много у тебя работает. И мой пельмень только и думает о бабках. Пашет с утра до вечера. Теперь еще и кооператив какой-то. А у них жены молодые, и жены эти очень еще даже ничего!

Обе рассмеялись.

– Конечно, если хочешь, Краснопольский организует тебе всякие процедуры. Там, жемчужные ванны и прочую дребедень. Но, по-моему, ни к чему все это.

– Но ты понимаешь, ладно я собаки испугалась, но боли в голове… И опять этот вой, невозможный вой.

– Если я ничего не путаю, это называется фиксационный невроз, или как-то в этом духе. Краснопольский, мой умник, об этом рассказывал. Понимаешь, зафиксировалось у тебя это, как бзик в сознании. Видимо, тогда ты порядком в это въехала. Слушай, серьезно, Ксюх, выкинь ты всю эту ерунду из головы.

Но все же они позвонили Краснопольскому и попросили, чтобы он посмотрел Ксению. Тот сказал:

– Ну, девушки, так нельзя. Кажется, вы переотдыхали в своем спорт-клубе на двоих.

Но все же назначил встречу на четверг следующей недели:

– Если Ксения не доверяет мне, я не возражаю, пусть ее посмотрит кто-нибудь из моих коллег. В четверг, к 15.00 я ее жду.

После бассейна они решили пройтись пешком. Сначала по Остоженке, потом по бульварам они добрались до Никитских, и на Тверском встретили Старика Прокопыча. Тот был в чудесном расположении духа («Он, наверное, всегда такой», – подумала Ксения) и, несмотря на жару, был одет в черные джинсы и черную майку. Амулетов у него не стало меньше, но вид был ухоженный, не то, что в первый раз. И Ксения вспомнила, как Абдулла рассказывал, что Прокопыч записал где-то – то ли во Франции, то ли в Германии – пластинку, и теперь он часто ездит на всякие рок-мероприятия. Абдулла как-то напился и выдал целый тост-эссе, посвященный Старику Прокопычу: «И повторим вслед за Христом – нет пророка в своем отечестве. Скорбный удел большинства русских художников – признание и независимость приходят из-за границы. Оттуда дует ветер свободы! Деньги, слава, мишура, блеск… Хорошо, что хоть не посмертно. Господи, какие же козлы! Выпьем!», и еще Прокопыч нашел какую-то классную бабу (или клевую бабу?), она его любит, заботится и считает гением.

– Привет, девчонки, – улыбался Старик Прокопыч, – гуляете?

– Здравствуйте, Прокопыч, очень рада вас видеть.

– Ксения, насколько я помню, мы пили на брудершафт… И немало.

– Да, извините… извини, пожалуйста, – Ксения действительно была рада. – Гуляем. Такое пекло…

– А по-моему, погода в кайф. Солнышко… И куда гуляете?

– Просто гуляем, никуда.

– Мы с Абдуллой встречаемся сейчас в «Маргарите». Это здесь недалеко.

– А, кафе на Патриарших, наслышана…

– Вано приехал – это его дружбан, художник, может, знаете?

– Знаю, пьет еще круче Абдуллы.

– Нет, он сейчас в завязке, подшился.

– Вот ужас! – воскликнула Марина.

– Что ужас, что подшился? Вот и я ему говорю – выковыряй ты эту гадость гвоздем. Сегодня обещал…

А Ксения смеялась:

– Марин, да он шутит, он еще такого порасскажет…

– А Вано болтался где-то по горным перевалам – он по этим делам. Наткнулся на заброшенные аулы, чего-то там нарисовал и, главное, такие байки заливает. Хотите, пошли, послушаем. Примем алкоголя…

– Пошли, хотим, – улыбнулась Марина, а Ксения на нее удивленно посмотрела, и сказала:

– Ну, пошли на часок. Заодно Ваське позвоним, у него сейчас как раз заканчивается работа.

Кафе «Маргарита» открытыми дверями смотрело на Патриаршие пруды. На улицу были вынесены белые ажурные столики, и за ними восседала музыкальная и прочая богемствующая московская публика. Публика уже прилично накирялась. Вано что-то рассказывал, размахивая руками, и все громко смеялись..