Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

воплощавший графа Капулетти, и Агнесса в роли леди Капулетти, выходила в центр сцены, когда приходил их черед читать свои строки, после чего они снова уходили в свой угол, а на их место выходили Ромео и Джульетта. Эти двое выглядели взрослыми, даже старше своих студенческих двадцати. На лицах их была написана фатальная неизбежность трагичного конца, и хоть улыбки были призваны сделать эту сцену легкой и красивой, каждый их выход, сопровождавшийся чтением соответствующих строк пьесы, камнем ложился на ее общее восприятие. Лишь однажды группе Цветных выпала очередь выйти на середину и прочитать выдуманные реплики.

Филипп чуть привстал, чтобы убедиться, что режиссер таки участвует в процессе. Мало того, что тот участвовал, он еще и посматривал на ассистентку, которая, слушая читаемый текст, сверяла его с написанным и время от времени монотонно кивала. Казалось, все были довольны происходящим, хотя может быть сейчас прозвучит что-то типа «Нет! Стоп! Все не так!» …

— Так, стоп… — сказал режиссер. — Я думаю, может быть, все же вернемся к первоначальному варианту. Ну-ка, Дэйв, Боб и Пан, выйдите вперед.

Цветные приблизились к авансцене. Сейчас они особо не улыбались, а на лице почему-то читалось безразличие.

— Повторяем первоначальный вариант. Начали!

Та же самая сцена, но теперь все выглядело очень плоским и еще более убогим: сцена потеряла всякую глубину, текст звучал в пустоту, и сами актеры уже не отличались от группы школьников, репетирующих рождественскую постановку. Филипп уже и не думал о том, что каких-то три часа назад его целью было лишь найти ту самую «смуглую девушку лет двадцати» и сказать ей «Спасибо за то, что вернула меня к жизни!». Сейчас его интересовала эта зовущая на помощь постановка, в которой были задействованы шестнадцать потенциальных Лекарей Человеческих Душ, Благих Манипуляторов, целых шестнадцать Мудрецов, которым, вероятно, будет дано подсказать живущим и помочь найти ответы на вопрос: «Так о чем эта жизнь?».

За прошедшие три часа были опробованы еще три мизансцены, не менее бесполые по своей сути, и, так же, как и сцена бала, вызывавшие уныние. Единственным положительным аспектом происходящего было то, что Филипп узнал имена почти всех присутствовавших здесь. Ромео и Джульетту играли Мартин и Ариадна. Красного, Зеленого и Синего, игравших, соответственно, Меркуцио, Бенволио и Балтазара, теперь следовало именовать Дэйвидом, Робертом и Паном. Аарон, Артур и Агнесса, как он сам догадался, олицетворяли собой Тибальта, синьора и синьору Капулетти. Монашеский чин был представлен тучным Алексом, игравшим роль брата Лоренцо и, как ни странно, девушкой по имени Лаура, выступавшую за Джиованни. Фигура у нее была довольно-таки мальчишеской, а короткая стрижка еще больше оправдывала такой вот в целом странный подбор актеров. Однако еще большее удивление — скорее со знаком «плюс» — доставил Филиппу аптекарь. Эта роль также досталась девушке, той, которая зашла в зал с опозданием. Звали ее Я'эль, что вполне резонировало с ее не совсем обычным обликом. Было в ней что-то, что наводило на мысли и о Древнем Востоке, и о Диком Западе, а ее голос, который начал озвучивать реплики аптекаря, лишь добавил очарования ее уникальному образу. Низкий, сочный и бархатный, он вполне мог принадлежать мужчине, а в сочетании с осознанием миссии, выполняемой с помощью этого голоса аптекарем, он ставил эту сцену далеко впереди остальных, которые группа успела опробовать в течение трех часов.

Имена двух других девушек он не запомнил (к ним обращались всего по одному разу), а кого-то из парней звали Симон. Опоздавший же смуглый парень так и просидел все три часа во втором ряду, время от времени меняя позу. Режиссер не уделял ему никакого внимания, но тот, несмотря ни на что, впитывал происходившее вплоть до малейших деталей. Так, во всяком случае, показалось Филиппу, и он решил убедиться в этом без промедления.

Глава 6. Одно маленькое слово

Не придумав ничего получше, Филипп решил сменить тактику «затаиться и наблюдать», принятую три часа назад, на диаметрально противоположную «обнаружить себя и действовать в открытую». Ближе к концу репетиции он покинул свое убежище, быстро спустился к входу, и, дождавшись ухода режиссера, вошел в зал, словно к себе домой. Приветствие Аарона придало этому явлению несколько бытовой оттенок, что и позволило Филиппу войти в жизнь этого коллектива, несмотря на поначалу отталкивающую фамильярность.

— Аарон, дорогой мой, что это было?! — обращался он ко всем, хоть и двигался по направлению к своему давнишнему знакомому. — Привет всем! Меня зовут Филипп.

Аарон, вдруг почувствовав на себе какую-то ответственность за происходящее, поддержал его, и начал представлять своим однокурсникам.

— Мартин, Ариадна, Дэйвид, Роберт… Это друг моего отца, — спохватился он в какой-то момент и попытался дать объяснение столь неожиданному появлению Филиппа в зале.

Тем не менее студенты довольно-таки доброжелательно встретили гостя, после чего продолжили собираться. Филипп почувствовал, что может упустить момент, и продолжил наступление.

— Неужели опять и опять в стенах этого театра собираются эксплуатировать Шекспира, да еще в таком вот виде?

«Грубовато, но что поделать — надо», — подумал он и решил задать следующий вопрос в менее риторической форме.

— Я правильно понял: у вас девушки некоторые мужские роли играть собираются?

— Почему же собираются, — бархатным низким голосом вышла на диалог Я'эль, — уже играют.

Ее красивые раскосые глаза смотрели прямо на него. Казалось, она была несколько ущемлена его замечанием и готова была продолжить, и лишь фактор Аарона сдерживал ее. Несколько студентов вновь обратили свое внимание на «друга его отца».

— Да-да, я вижу. И играют довольно неплохо, — поспешил заметить Филипп, — но зачем было брать «Ромео и Джульетту»? Сделали бы «Двух веронцев» — там всего-навсего семнадцать персонажей, хотя есть еще и собака.

— А наш худрук, скорее всего, кроме Джульетты ничего и не знает, — вдруг поддержал разговор тучный, но дружелюбный Алекс, а кое-кто даже хмыкнул. Подул легкий ветерок облегчения.

— Да и зритель пошел не очень-то требовательный, — заметила Агнесса. Филипп снова вспомнил мотивы своего прихода в Молодежный театр сегодня утром, но сейчас его не совсем устраивал тон, с которым та, которая совсем