Проклятие Усердия. Том 1 - Евгений Нетт

С силой опустив ногу на деревяшку, Виктор сосредоточился и приступил к следующему опыту, на этот раз уменьшив поток маны плюс-минус вдвое. Требовалось немало времени для того, чтобы зафиксировать закономерность и отыскать тот самый баланс, за счёт которого он сможет стать… ну, пусть непоколебимым. А ведь в комнате лежали ещё и книги, подаренные сестрой, о которых действительно никому было лучше не знать.

В конце концов, даже за обрывочные записи из лабораторных журналов древнего чернокнижника по головке не погладят, а скорее — просто со всей силы вье… ударят, да…

Глава 4

В свои покои Виктор возвращался вымотанным, с подкашивающимися ногами и полопавшимися капиллярами в глазах, но — довольным настолько, насколько это вообще было возможно. Ведь солнце ещё не столкнулось с горизонтом, до ужина оставалось два с половиной часа, а он уже измотал тело до того уровня, когда проклятие отступило до следующего утра. И плевать, что число деревяшек сократилось на полсотни, в ногах прибавилось заноз, а в штанах — дыр от порой получавшейся шрапнели имени мокрых пней. Эти ссадины и неглубокие раны были совершенно неопасны, а в плане болезненных ощущений не шли ни в какое сравнение с моральными муками, испытываемыми практиком, проводящим с книгами максимум два часа в сутки.

— Деймос? — Виктор закончил заниматься намного раньше, чем обычно, и потому, встретив смиренно ожидающего у дверей его покоев слугу, что стоит над слугами, он сильно удивился. Вплоть до того, что моментально заподозрил мужчину в чём-то недобром… но эти подозрения схлынули, едва тот изложил причину своего здесь присутствия.

— Молодой господин. Ваша личная служанка, Анастасия, доложила мне о том, что вы освободились раньше обычного, и я взял на себя смелость самолично устроить нашу встречу. Я хотел лично поздравить вас с тем, что вы перешли от простых тренировок к практике с маной. — Мужчина сравнительно глубоко поклонился, и даже позволил улыбке появиться на своём лице. Всё-таки не просто так Деймос считался первым среди равных, тем самым человеком, которому Его Сиятельство граф мог доверить самое дорогое: свой дом и своих детей.

— Благодарю, Деймос. Но ты ведь искал встречи со мной не по одной лишь этой причине?.. — От цепкого взгляда третьего сына не укрылось наличие некоей шкатулки, которую Деймос держал перед собой обеими руками, совершенно не скрываясь.

— Я имел с Его Сиятельством графом, вашим отцом, весьма неприятный разговор касательно вашего приказа. Тем не менее, вы были правы, и Его Сиятельство дал своё дозволение на приобретение и изучение вами известных и признанных сертифицированными доктрин. Так же он поручил мне передать вам простейшую доктрину, содержащую в себе толику опыта известного на всём континенте путешественника, Анатолия Гринна. — С этими словами Деймос протянул третьему сыну шкатулку, которую тот не колеблясь принял. Смысл сего жеста был предельно ясен: граф хотел убедиться, что у его сына есть хоть какие-то шансы совладать с доктринами, к которым аристократы прибегали воистину редко. Они слишком ценили свои жизни для того, чтобы допускать пусть небольшой, но якобы неконтролируемый риск получения ментальных увечий. Эта же доктрина была предельно простой, «мирной» и проверенной поколениями, так что серьёзного вреда она в любом случае бы не нанесла.

— Иными словами, Его Сиятельству нужны гарантии того, что я не сойду с ума, изучив первую же доктрину настоящего воина. Я понимаю. — В отличии от самого Виктора, окружающие действительно считали, что доктрина может сильно ударить по неокрепшему разуму подростка, психику которого и так испытало на прочность полученное увечье. Но человек, ставший Виктором ван Бельвиосом, был не только старше в полтора раза, — двадцать семь против шестнадцати, — но и имел большой опыт в практиках, воздействующих на душу, которая была тесно связана с разумом.

Потому доктрины должны быть для него если не безвредными, то точно не крайне опасными.

— Я рад, что вы не утратили остроты своего ума, молодой господин. Смею надеяться, к изучению доктрины вы приступите только и исключительно под присмотром надёжного человека?..

Виктор в ответ на это условие вздел бровь, после чего с небольшим промедлением распахнул двери своих покоев.

— Входи, Деймос. У тебя найдётся пятнадцать минут для того, чтобы присмотреть за усвоением мною содержимого этой доктрины? — Всё, что Виктор, — а если быть точным, то реципиент, — вычитал об этом уникальном способе передачи индивидуального опыта, указывало на скоротечность процесса. Потому попросить Деймоса присмотреть за ним здесь и сейчас, заодно продемонстрировав тому решимость и готовность переносить и не такое дерьмо, как чужой опыт, вбиваемый в голову, показалось Виктору хорошей идеей.

— Молодой господин, вы и правда собираетесь здесь и сейчас активировать доктрину?.. — В голосе мужчины были отчётливо слышны нотки осуждения.

— Если у меня пусть без подготовки, пусть в состоянии крайней усталости, но возникнут проблемы с чем-то настолько простым, то о других доктринах не стоит и задумываться. Я уверен, что ты думаешь точно так же, Деймос. — С этими словами Виктор, ничуть не волнуясь, водрузил шкатулку на прикроватную тумбу, после чего открыл её и взял в руки массивный, отдающий потусторонней синевой кристалл, половина которого представляла собой многоуровневую выемку для руки — таким образом что миниатюрная девушка, что брутальный шкаф два на два могли взаимодействовать с доктриной безо всякий проблем. Попутно это защищало доктрины от совсем малых детей с крошечными ладошками: кристалл просто не активировался бы, случись ребёнку до него добраться.

— Если посчитаешь, что что-то пошло не так, сначала влепи мне хорошую затрещину. Может, я просто задумаюсь, а ты поднимешь на ноги всё поместье. — С ухмылкой бросил Виктор перед тем, как усесться на кровать и впечатать ладонь в отпечаток на кристалле. И если в первые секунды парень ничего толком не почувствовал, подумав, что естественного фона маны для активации недостаточно, то в следующую секунду его как мешком по голове огрели — до того мощным оказалось давление, обрушившееся на его сознание вместе с пытающимся утрамбоваться в памяти опытом путешественника, некоторые эпизоды жизни которого Виктор буквально проживал, пусть и с порядком притупленными ощущениями. За считанные секунды он разбил несколько десятков лагерей в самых разных условиях, прошёл сотни дорог и даже помахал мечом, выпотрошив парочку налетевших на неплохого мечника разбойников из крестьян. С вилами и топорами против клинка, хозяин которого прошёл через множество битв — это надо же было додуматься!

Но самым забавным парень спустя десяток минут, едва его отпустило, посчитал тот факт, что ощущения эти были один-в-один с испытанными