Звезда сыска - Владимир Кузьмин

— Получается, что один из этих людей лжет. И именно этот человек является преступником.

— Я тоже прихожу к мнению, что преступник не успел покинуть театр до того момента, как были перекрыты выходы. Но легче от того не становится. Получается, что все друг друга видели, и никто не отлучался за кулисы. Сейчас мой помощник еще раз проверяет это, но боюсь, что алиби есть у всех А значит, и под подозрением все. И даже если отбросить самых достойных людей, хотя формально такое исключение делать не полагается даже для губернатора, то все равно под подозрением несколько десятков человек Так что если удастся подтвердить ваше сообщение, а тем более вычислить рост… Это даст нам хоть какие-то крохотные шансы.

— А почему вы сказали про несколько десятков человек? В театре же был аншлаг? А это почти тысяча человек.

— Ну, галерею и балкон мы сразу исключили. Для тех, кто смотрел спектакль с галереи и с балкона, устроен отдельный гардероб, все пальто там разобрали еще до того, как начался фуршет. Про большинство из тех, кто занимал места в ложах, партере или бельэтаже, тоже достоверно известно, что они ушли раньше. Господин Кухтерин сделал приглашение определенному кругу лиц. Некоторые отказались, другие приняли приглашение. К примеру, Евграф Иванович сослался на недомогание и велел господину Кухтерину от своего имени передать труппе свои восторги по поводу спектакля, а сыновья его с женами остались. Помимо приглашенных образовалась еще немалая компания из молодежи, каковая, можно сказать, напросилась поучаствовать. Господин Кухтерин не стал препятствовать, более того, пригласил всех к столам, потому как заказ всегда делает с размахом и запасом. Весьма маловероятно, что кто-то сумел спрятаться в театре. В зале работали уборщики. Истопники были на своих местах. Швейцары и те же гардеробщики тоже. Все были на виду друг у друга. И господа актеры уверяют, что в их уборных никого не оставалось. Да вы и сами это подтверждаете. Потому и получается, что искать следует среди тех, кто присутствовал на фуршете. Но от этого вывода, повторюсь, легче не становится.

Дмитрий Сергеевич умолк, отошел к окну, потер воспаленные глаза.

— Эка красотища за окном! Ну что, Дарья Владимировна, прокатимся в театр? Я все равно собирался провести следственный эксперимент и проверить по хронометру, сколько времени вы пробыли на крыльце и насколько быстро после выстрелов вернулись обратно. Заодно и с тенями вашими разберемся. Едем?

— Ну конечно едем!

9

— Хорошо на свежем воздухе, в сон не клонит, — сказал мне Дмитрий Сергеевич, когда сани выехали на базарную площадь и покатили к Новому мосту через речку Ушайку. — Как московской гостье нравится наша сибирская зима?

— Очень нравится, — отозвалась я, кутаясь в полог. — Боюсь, по правде сказать, настоящих сибирских морозов.

— Напрасно боитесь. Морозы и впрямь бывают такие, что птицы на лету замерзают. Только это редкость. Да и человеку в городе они не страшны. Если сыт и тепло одет, то мороз бодрит да щеки румянит. У нас нередко говорят, что сибиряк это не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одет. Да нам с вами и вовсе морозов бояться не с чего. Добежал до места и опять в тепле. Вот тем, кто на улице работает, бывает несладко. Городовым или тем же извозчикам. Но и они не особо жалуются, привыкли. Ну что, перестали бояться?

— Перестала, — наконец-то впервые со вчерашнего вечера я смогла улыбнуться.

— Вот и славно. Как Афанасий Николаевич себя чувствует?

— Да в целом неплохо. Ему бы еще денек полежать — болезнь бы совсем отстала. Но ведь он в театр собрался. Будто без него с похоронами не решат ничего. А вы откуда моего дедушку знаете?

— Григорий Михайлович нас познакомил. Вы уж не удивляйтесь, но я не раз с ними беседы вел. О литературе, о театре, о живописи.

— Только вот трактир Портнова не самое лучшее место для бесед об искусстве, — не удержалась я от замечания.

— Так. А это-то вам откуда известно? Вряд ли Афанасий Николаевич про то рассказывал?

— Ну, дед с Михеичем могли бы заведение и попроще выбрать. Вам же по чину вашему больше «Славянский базар» или другой ресторан подходит. Но для них это как раз дорого. Получается, что место для посиделок вам надо было выбирать, с одной стороны, приличное, с другой — не слишком дорогое. Много ли таких мест?

— Вы правы, немного. Но вы меня опять удивили.

— Опять же от дедушки после посиделок нередко анисовой водкой пахло. А она, по разговорам, наилучшая во всем городе именно у Портнова. Дед плохую водку пить бы не стал.

— А не хотите ли к нам на службу определиться? — он посмотрел на меня, пряча в глазах улыбку, но я лишь пожала в ответ плечами. — Жаль! А еще больше жаль Михеича. Лучших собеседников, чем Михеич и ваш дедушка, я пожалуй что и не встречал. Вот только бывало, как заспорят о сочинениях Шекспира! Страсти разгораются не меньшие, чем в самих сочинениях, о которых спор заходит!

За разговором мы добрались до места совершенно незаметно.

Сегодня в труппе намечался выходной день, но почти все были в театре. В результате на Дмитрия Сергеевича обрушился град вопросов, и ему пришлось приказным порядком потребовать, чтобы все покинули театр. На это последовали возражения, что многих вызвали в театр для дачи свидетельских показаний, и никто потому уходить не собирается. Следователь припомнил, что такое распоряжение дал сам же, так как в управлении столько народу не поместилось бы. Пришлось всех ожидающих допроса отправить в зрительный зал, но большинство переместилось в буфетную. Раз уж буфетчики тоже были вызваны, то посчитали нужным откликнуться на просьбы актеров и открыли буфет. За кулисами снова стало пусто. Почти как вчера. Только осталась я не с господином Вяткиным, а с Дмитрием Сергеичем и двумя его помощниками.

— Ну-с, дамы и господа! Мы с вами поступим следующим образом. Я встану здесь, у самой двери, и буду засекать по хронометру временные отрезки. Вы, Даша, с моим помощником, Андреем Ивановичем, спуститесь вниз и постоите на крыльце по возможности ровно столько же, как и вчера. Когда подойдет время услышать выстрелы, попросите Андрея Ивановича крикнуть нам. Потом подниметесь сюда так же быстро, как вчера. Второй мой помощник будет находиться в комнате, где случилось происшествие. Он изобразит выстрелы и постарается побыстрее скрыться в фойе. Вопросы?

— Дмитрий Сергеевич, как мне выстрелы изображать? Кричать «бах-бах»? — спросил его помощник, который должен был оставаться наверху.

Все рассмеялись.

— Не вижу ничего смешного, — обиделся помощник следователя.

— Прости, Михаил, — успокоил его Дмитрий Сергеевич. — В вопросе и впрямь ничего смешного нет, смешно, как ты его задал. А так правильный вопрос, на крыльце должны наши «выстрелы» услышать. А твое «бабах» вряд ли будет слышно.

— Можно в комнату войти? — спросила я. И, получив утвердительный ответ, распахнула дверь. — Идите сюда. Вот, будьте любезны взять эту доску и положить ее на стол. — Спасибо. Теперь, если взять эту планку и вот так резко плашмя опустить ее на доску…

Я хлопнула планкой по доске, и прозвучал «выстрел». Михаил даже вздрогнул.

— Этой планкой Михеич делал за сценой ружейные выстрелы. Для револьверных нужна другая. Если есть необходимость, могу принести.

— Думаю, это не важно, — ответил следователь. Михаил, попробуй повторить.

У его помощника в целом получилось совсем неплохо. Увлекшись, он попробовал «выстрелить» еще пару раз, из-за чего прибежал переполошившийся городовой, дежуривший у служебного входа. Услышав объяснения, он успокоился и собрался вернуться на свой пост, но почти сразу вновь заглянул в комнатку Михеича:

— Ваше высокоблагородие! Тут не один я переполошился. Господа артисты вон тоже засуетились.

— Э-э-э… прогони их. Да постой у входа, чтобы не лезли к нам, — потребовал Дмитрий Сергеевич. — А мы давайте-ка приступим к делу. Нам еще надо многое сделать. Начинайте, Дарья Владимировна.

Я кивнула и вышла в коридор.

— Вот здесь мы распрощались с господином Вяткиным и он убежал. Я чуть задержалась, чтобы застегнуть шубку, и тоже пошла вниз.

Мы с помощником спустились по лестнице и вышли на крыльцо.

— Я как спустилась, увидела вон там за углом, что господин журналист садится на извозчика, и подумала, что правильнее будет тоже ехать на извозчике, а значит, надо идти туда же, а не в обратную сторону. И тут раздались хлопки.

— Миша, — закричал Андрей Иванович, и почти сразу сверху послышались «выстрелы». Один, второй, третий.

— Тут я подумала, что в комнатке у Михеича шампанское открыли, и чуть поразмышляла об этом.

Все это я говорила не столько Андрею Ивановичу, сколько самой себе. Чтобы лучше все вспомнить и как можно точнее повторить.

— А потом вспомнила про конфеты и решила вернуться.