Шаловливый дедушка - Дарья Калинина

— Что вы говорите! — довольно натурально поразилась Юля. — Но ведь это выходит.., выходит, что…

И она вполне натурально изобразила на лице невероятное изумление и почтение. Вера Владимировна осталась довольна.

— Да, моя прапрабабка была любовницей императора Александра Второго Освободителя. Вот и богатство нашего рода от него же шло. Он очень мою прапрабабку любил. Она актрисой была и очень хороша собой, вот царь и .. Ну, и ребенок у нее от царя родился, дочка. Конечно, жениться на актрисе царь не мог, вот и выдал замуж за хорошего человека, за Ипатьева Владимира Алексеевича, и на приданое не поскупился. Имение они купили под Петербургом и дом.

— Собственный дом, — рассеянно переспросила Юля. — В имении?

— В имении само собой дом был, и еще один дом — в Петербурге. Доход они с него имели, часть дома сдавали. Ну, и во всем у них большой достаток был, прапрабабка моя словно заколдованная была, деньги к ней так и липли. Только с мужем ей не повезло.

— Пил или гулял? Или игрок? — проявила неплохую осведомленность по части мужских пороков Юля.

— Ни то, ни другое, ни третье, — отрицательно покачала головой Вера Владимировна. — Но дома сидеть страшно не любил. Для него это хуже каторги было. Все скакал по лесам, по долам. И доскакался.

Буквально через несколько лет после свадьбы погиб от несчастного случая на охоте. Сокол соседский вдруг ни с того ни с сего на его лошадь спикировал и в морду ей вцепился. Та понесла, мой предок и свалился с нее. Шею сломал. Такая вот история, сокола потом никто не нашел, чей он был, неизвестно.

А Ипатьев мой оставил все имение со службами на молодую жену.

— А сам он чем раньше занимался до того, как они имение на приданое жены купили?

— Он путешественником был. Разные страны повидал и описал их все. В Бухаре был, в Коканде, в Турции. У нас даже одна его книга дома есть. На Востоке во многих местах побывал, разные диковины оттуда привез. Вот и браслеты эти — это вовсе не императора подарок, а прадеда — своей законной жене.

Он такие браслеты на какой-то шахине увидал, а тогдашние мастера в Петербурге не хуже европейских были, вот и сладили этакое чудо.

— Странно, что Вероника никогда мне про дом, в котором ее предки в Петербурге жили, не рассказывала и не показывала. А мы с ней помногу гуляли.

Может быть, его уже снесли?

— Вовсе нет, — отрицательно покачала головой Вера Владимировна. — В нем кто-то там из героев революции то ли жил, то ли родился, то ли погиб, только дом с тех пор находился под охраной государства. Никто бы его не снес. Да у меня и книга есть, а там его фотография. Сейчас вам покажу.

И она умчалась куда-то к себе. Не было ее довольно долго. Юля уже успела съесть все баранки из вазочки, ополовинить два блюдечка с домашними вареньями. Одно из вишни, а другое из молодых грецких орехов, а хозяйка все не возвращалась. Юля начала немного нервничать.

С минуты на минуту мог проснуться внук Веры Владимировны, и тогда прощай доверительная беседа. Все внимание старухи будет переключено на мальца. Юля от нервности съела еще две сдобные булочки и налила себе пятую чашку чая. Наконец, когда она уже подобралась к нелюбимому песочному печенью, на кухню вернулась Вера Владимировна, держа в руках тонкую книжицу, почему-то без обложки.

— Вот эта книжка. Не сразу нашла, внучок обложку слопал, — сказала она.

— Что? — поразилась Юля.

— Да, большой до книг любитель, — засмеялась Вера Владимировна — Даем ему, и на час во всем доме тишина и покой. Сидит себе, листает. Потом кусочки отрывает и в рот. Так потихоньку всю обложку и сжевал. Но не беда, главное ведь осталось.

И она, посмотрев по оглавлению, открыла перед Юлей книжку.

— Вот, — ткнула она пальцем в небольшую черно-белую фотографию в левом верхнем углу страницы. — Это и есть наш бывший дом. Там родоначальница нашего рода с мужем и жила, когда приезжала в Петербург.

Юля с замиранием сердца взглянула на фотографию, но, увы, она ей ничего не сказала. Дом Юле оказался незнаком. Собственно говоря, он ничем не отличался от многих сотен домов, построенных в столице во второй половине девятнадцатого века. На фотографии дом выглядел изрядно обшарпанным.

— А где он располагается? — спросила Юля. — Что-то место мне незнакомо.

— Здесь сказано, — сказала Вера Владимировна. — Улица Некрасова. Это ведь центр?

— Да, центр, — подтвердила Юля. — Скажите, а можно я эту книжку возьму с собой? Очень меня эта ваша история заинтересовала. Конечно, только ксерокопию с фотографии и текста к ней сделаю. А потом верну.

— Это можно, — разрешила Вера Владимировна. — Ксерокс у нас в соседнем доме есть. Там же, где почта.

Сразу найдете.

Заполучив вожделенную книжицу. Юля помчалась на почту.

След фикуса, как и следовало ожидать, не вывел нас ровным счетом никуда. То есть в тот дом в Веселом поселке, откуда фикус был доставлен к дверям Инниной квартиры, мы с Маришей наведались. И хотя в адресе была указана шестнадцатая квартира, но мы подошли к делу серьезно. И поэтому планомерно обошли все квартиры во втором подъезде.

Для представительства мы заблаговременно захватили с собой славный круглый тортик с красивыми белыми розами из белкового крема и предусмотрительно держали его перед собой, звоня в квартиры.

Про себя у нас также была заготовлена легенда о разыскиваемых друзьях детства, которые недавно перевозили из этого дома фикус.

Увы, ни в шестнадцатой, ни в двадцать шестой, ни в остальных квартирах этого подъезда не оказалось никого, кто бы признался в связи с фикусом. Мало того, жители этого подъезда крайне негативно реагировали даже на одно упоминание о кадке с фикусом, сразу же захлопывая у нас перед носом двери, не прельщаясь даже тортом.

— Просто странно, — удивлялась Мариша. — Чего они так кипятятся? Ну сказали бы, что нет, не видели. Зачем же дверями хлопать?

В шестнадцатой квартире и в самом деле жила бабка. Но так как она была совсем маленькой и ветхой, то сразу же стало ясно, что ей просто не под силу было стащить фикус в огромной кадке вниз. К тому же бабка пребывала в глубоком маразме и плохо воспринимала человеческую речь. Лакированных туфель бабка тоже не носила, а носила разношенные войлочные тапочки. К тому же в квартире стоял такой устойчивый запах лекарств и несвежего белья, что сразу становилось понятно — Вероники тут нет. Мы всучили обрадовавшейся бабуле тортик и, довольные совершенным добрым делом, отправились к Инне с отчетом.

Инну мы застали сидящей в окружении горы книг.

Она оторвалась на миг от них, чтобы выслушать наши новости.

— Это было ясно с самого начала, дохлый номер, — недовольно пробурчала она. — Нечего было и время терять. Плевать на это «жучок», кто бы его ни подсунул. Садитесь, помогите мне разобраться с этой макулатурой. Уже третий час сижу одна, неужели, чтобы обойти несколько квартир, требуется столько времени?

Мы молча уселись рядом с ней на ковер.

— Разве не проще было бы найти необходимую информацию через Интернет? — спросила я.

— Проще, — согласилась Инна. — Только у меня не то что Интернета, а даже просто компьютера нет.

А идти на работу не хочется. Особенно после того, что они там обо мне наговорили ментам. Надо же такое придумать, будто бы я убила Бритого, чтобы заграбастать себе деньги. Но к чему я веду? А, у Бритого был компьютер дома. Но что толку теперь вспоминать? Наверняка его мать уже новые замки в квартире врезала. Она у него хваткая. Я звонила, она уже там, приехала. И муженька своего притащила. Стервятники.

— Они что, с Бритым не в ладах были? — жуя бутерброд с солеными огурчиками и ветчиной, спросила Мариша.

— Какое там! — махнула рукой Инна. — Терпеть друг друга не могли. Мать Бритого не могла ему простить, что он им не помогает. А он не мог ей простить, что она выходит замуж уже в пятый раз.

— Так он матери совсем не помогал? — осуждающе уточнила Мариша.

— Помогал, только той все мало было. Она, видите ли, желала жить как большая барыня. И хотела, чтобы Бритый содержал не только ее, но и ее постоянно меняющихся мужей. Ну, Бритый и взбрыкнул.

Сказал, мол, нет, маменька. Если хотите, чтобы я вам помогал, то живите достойно.

— А ты тут при чем? — спросила я. — Сходила бы, познакомилась с несостоявшейся свекровью. Попросила бы в Интернете покопаться. В крайнем случае придумала бы, что хранила у Бритого в компьютере свои файлы.

— Ты не представляешь, какая это жуткая мегера, — сказала Инна. — Когда Бритый ей сказал, что собирается на мне жениться, она чуть ли не взвыла от ярости. Потом, когда Бритого дома не было, она мне перезвонила и такого наговорила, что до сих пор на душе гадко. Сказала, что я панельная шлюха, что захапала ее дорогого мальчика вместе с его не менее дорогими денежками. Но мне раньше времени радоваться нечего, ничего у меня с Бритым не выйдет.