Чаша терпения - Юрий Медведев

Во-вторых, манускрипт. Он оказался трактатом о небесных явлениях и принадлежит перу - кого бы вы думали? - Фалеев Милетского, родоначальника греческой философии, одного из семи мудрецов древности.

"О поворотах Солнца и равноденствии" - так называется эта поэма. О ней упоминал еще Диоген Лаэртский. А считалась она утерянной. Это ли не удача!

И, в-третьих, должен вас поздравить со стипендией имени Карамзина - это вам от академии за Снежнолицую и за Фалеса. Сто десять целковых в месяц да я в ваши годы мечтать не смел о таком богатстве, сухариками пробавлялся да пшенной кашей... Засим прошу следовать в общежитие и грызть гранит науки.

Летом снова приглашаю на раскопки.

Я сидел растерянный. Стыдно было перед Учителем за свое скоропалительное решение.

- Одно худо, товарищ именной стипендиат, - сказал Сергей Антонович и вновь захрустел яблоком. - Мурата вы крепко обидели. Таких, как он, обижать нельзя. Таким генералы снимали с кителя собственные ордена и на грудь прикалывали. Вдобавок он спас жизнь членам нашей экспедиции. Представьте, что он тогда всех не растормошил бы...

- Сергей Антонович, честное слово, я был не в себе, когда с ним рассорился, - выдавил я, не поднимая глаз.

- Каждый волен делать, что ему заблагорассудится, но не забывать о последствиях. Примерно так звучал девиз венецианцев. Думать о последствиях. Быть предельно осмотрительным. Это пе исключает отваги в решающий момент... Иногда от одного неудачного слова гибли империи. Жизнь-это хождение по лезвию бритвы, говорят в Тибете. Там же бытует поговорка: "Пока карлики поссорятся, повоюют и помирятся, великаны не успеют и поздороваться". Поменьше криков, суеты, размахивания руками. Побольше труда и духовного сосредоточения... Давайте, Олег, поступим так. В следующий четверг вы загляните ко мне домой на огонек.

Поведаю историю Мурата. Вы же продумайте, как перед парнем извиниться.

- Да я хоть сейчас готов лететь в Чарын, прощенья попросить, - чуть не закричал я.

- Зачем же в Чарын? Мурат стал вашим земляком.

Живет и здравствует в Алма-Ате. В уйгурской школеинтернате. Кстати, много ли вы знаете об уйгурах?

К своему стыду, ответить Учителю мне было почти нечего.

- Большинство уйгуров живет в Китае. Так уж история распорядилась, начал я робко. - По-моему, религия запрещает им охотиться. Во всяком случае, когда я жил в поселке Чарын, ни одного охотника не встретил. Они любят музыку, песни. Я брал в руки их гитару - на ней аж 25 струн. Любят сказки - и стар и млад. Помню, старик Ануар рассказывал про падишаха, который устроил испытание девушке из простонародья. Он повелел ей прийти ни в одежде, ни голой, ни пешком, ни верхом, ни по дороге, ни без дороги, ни с подарком, ни без подарка.

- Занятно, - сказал Учитель не без лукавства. - Напоминает русскую сказку. И что же красавица?

- Она пришла к падишаху по крышам домов. Завернулась в рыболовную сеть, между ног вела козла, а в руке несла воробья. Протянула руку падишаху с подарком - воробей и упорхнул...

- Похоже и впрямь на нашу сказку. И все же уйгурская. А почему знаете? Учитесь вникать в текст.

Девушка идет по крышам. На Руси такое было невозможно - и скаты крыш крутые, и дома друг от друга отстояли прилично. А у уйгуров жилища рядышком, один к одному жмутся. И крыши плоские, хоть на велосипеде разъезжай.

- Верно, - удивился я. - И сейчас, и, значит, в прошлом. Хотя насчет их прошлого - темное дело.

- В каком смысле темное? - оживился вдруг учитель. - Да уйгуры известны с третьего века до нашей эры! О них писали Птолемей, Вильгельм Рубрук, иезуит Плано Карпини, Марко Поло, даосский монах ЧаньЧунь, ал-Бируни. Они воевами ,с самим Искандером, то бишь Александром Македонским, с Тимуром не побоялись схватиться. С Тимуром! А задолго до Тимура - с жуань-жуанями, образовав целую державу на Орхоне и Селенге. Слыхали про развалины Каракорума? Он основан на пять столетий раньше монгольского города с таким же названием и размерами превосходит последний в несколько раз. Уйгурский алфавит - основа маньчжурского и монгольского, а уйгурский литературный язык был самым распространенным в Центральной и Средней Азии... Вы спросите, как уйгуры очутились в Притяньшанье? Их оттеснили сюда каракитаи, но здесь они развернулись во всю мощь. Победили тибетцев и образовали государство в полмиллиона квадратных километров. Я бывал в Турфанском оазисе, на развалинах столицы Кочо. А их буддийские монастыри! А картины и скульптуры! Тысячу лет назад каждый третий уйгур владел грамотой... Юсуф Баласагунский, Махмуд Кашгарский - они под стать Хафизу, Навои, Хайяму. Вот послушайте:

Я плачу, гибну, рану бередя,

Как дождь, я исхожу живою кровью,

Глаза мои ослепли без тебя, -

Так исцели, молю, своей любовью.

- Такое мог вполне написать владыка после гибели Снежнолицей, - сказал я.

- Это и написано примерно в те времена. Но как написано, как!

И Учитель продолжал читать строки Махмуда. Слушая их, я как никогда осознавал свое ничтожество.

Учитель, истерзанный войной и экспедициями, сумел выучить чуть ли не десяток языков, включая древнегреческий и уйгурский, сумел столько узнать, передумать, перечувствовать. А я! Что сделал я в свои почти двадцать годков? За лето в Чарыне даже не удосужился - у того же старика Ануара хоть что-нибудь узнать о народе, среди которого жила и погибла Снежнолицая...

История Мурата Шамаева и его верного стража Токо Сколько себя помнил, Мурат жил с дедом в уйгурской деревушке, в трех часах ходьбы от города Кульджи. Мурат был десятым ребенком в бедной семье, дед привез его из Урумчи и, по существу, усыновил. Едва восходило солнце, белобородый Турсун будил внука, и они шли на огород - клочок земли шагов двадцать в длину и вдвое меньше в ширину. Но на этом клочке Турсун знал буквально каждую пядь. Там стояли на кольях, в несколько этажей, ящики с прорастающей рассадой редиски, моркови, свеклы, помидоров, там росли в плетеных корзинах дыни и арбузы, там зеленели и краснели (в других корзинах, поменьше) стручки четырех сортов перца.

Все эти ящики, корзины, железные кастрюли с дырявым дном были соединены друг с другом паутиной веревок и проволочек, и, следя за солнцем, дед с помощью большого деревянного колеса и других колесиков, тоже деревянных, разных рукояток и рычажков управлял механизмом своей живой вселенной. Одни ящики и корзины прощались с тенью, другие задвигались, третьи поднимались на высоту протянутой руки деда. Три, подчас четыре урожая умудрялся собирать с апреля по ноябрь Турсун, и того, что давал огород, им хватало до следующего лета.

Со временем Мурат освоил хитроумную систему, к двенадцати годам он стал заправским огородником.