Дневники - ЭДУАРД КУЗНЕЦОВ

26.11. Оказывается, при фашистах мафия прекратила существование. Впрочем, так оно и должно быть. Всякий предельно диктаторский режим довольно успешно расправляется с организованной преступностью. Личная то ли диктатура, диктатура ли то административно-партийной олигархии, она считает организованную преступность своей прерогативой и не терпит конкуренции. Можно было бы даже решиться на несколько парадоксальное утверждение, что наличие организованной преступности служит – во всяком случае пока – безошибочным индикатором демократичности общества, если бы не приверженцы формального логизирования, тут же заявляющие, что в таком, де, случае – чем больше преступности, тем больше демократии. Организованная преступность – это подоходный налог с благ демократии, неизбежные издержки ее, как и порнография и многое другое. Или свобода печати плюс порно, или «Правда» минус порно. Старания уменьшить издержки демократии и не трансформироваться в несвободу при этом – извечная забота демократического общества.

27.11. Берг: «Б. Годунов… послал 18 молодых дворян в чужие земли… Они скоро выучились языкам иностранным, но только один из них возвратился в Россию…» Ничего о мотивах: личная ли то неустроенность, нелады с очередным помазанником Божиим, принципиальное ли неприятие российских порядков или же предпочтения, обусловленные сугубо житейскими соображениями? *** Отношение к закону. В. Шуйский при венчании на царство дал народу клятву, «мыслил новый царь избавить россиян от двух ужасных зол своего века: от ложных доносов и беззаконных опал,…мыслил дать гражданам то благо, коего не знали ни деды, ни отцы наши… Но вместо признательности, многие люди, знатные и незнатные, изъявили негодование и напомнили Василию правило, установленное Иоанном III, что не государь народу, а только народ государю дает клятву. Сии россияне были искренние друзья отечества, не рабы и не льстецы низкие… – предпочитали свободную милость закону». На взгляд кое-кого из моих знакомых – очень умилительный исторический эпизод, а меня от таких историй коробит. Такой тип отношения к закону как к таковому не хуже и не лучше любого иного – каждому свое. Но… но если тебя дергает от таких историй, тебе не место в этой стране.

28.11. Европейские газеты начала века высказывали такое мнение: «Армянская резня организована самими армянами, чтобы впоследствии воспользоваться кровавой бойней как агитационным средством». Оказывается, не одни сионисты взрывают свои корабли ради агитации. *** Хватает души для стремления спасти человека, но не хватает мудрости приять и простить неблагодарность, серость и злобу спасенного. *** Юнец хватается за пистолет, чтобы суициднуться. На самом же деле – заставить себя оправдать жизнь вообще и свою, подсознательный вызов мощи своей логики, моление к ней, пока он сидит и подводит итоги с пистолетом в руке. Подкрасться к краю пропасти, заглянуть в нее и, ужаснувшись, осветиться новым пониманием жизни. Человек часто сам загоняет себя на утес – не столько для броска с него (хотя этим нередко кончается дело), сколько взыскуя чуда; это и крик о помощи извне и упование на таинственное обретение неких сил в себе, для обнаружения которых нужна именно бездна у ног. Похоже на дикие скандалы супругов-психопатов; угрозами, упреками, обвинениями довести друг друга до предельного накала, до той черточки, за которой неизбежный разрыв, чтобы в последнее мгновение вырвать друг у друга истерические клятвы в верности и вечной любви – вот эта самая истеричность, горячечность кажутся верными показателями правдивости, т.е. предельное душевное напряжение, подтверждающее искомое, желаемое, принимается в качестве точного свидетельства значимости и истинности того, чем ты обладаешь – жизнь ли это вообще и твое место в ней или супружеская верность.

29.11. Добровольный пленник веры, если он одержим поисками истины (своеобразный комплекс), тем фанатичнее отстаивает единственную истинность своей веры, чем мучительнее сомневается в ней. Тревожимый проклятыми вопросами, он легко побивает атеиста, ибо тот лишь слегка думал о вере, возражения его поверхностны – на этом уровне верующий уже мучил себя и нашел ответы, а до того, более глубокого, пласта атеист не доходит (вообще: отрицающий то, что требует в первую очередь внелогического постижения, хоть на полштыка да не добирает до сути); и отвечая ему, «закомплексованный», все же не в силах разделаться

со своими глубинными сомнениями. *** Похоже, я угадал, почему так вдруг перенесли суд на декабрь. Оказывается 25-го ноября 25 сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла специальную резолюцию о борьбе с угоном самолетов. Великолепный демагогический козырь, удар по всем сомнениям в справедливости приговора. С таким козырем можно нас и под вышак подвести. Не исключено, что меня не просто пугали расстрелом во время следствия. Сейчас мне во всяком случае кажется, что капитан Савельев, последний из трех следователей, готовивших меня к обряду крещения в зеки (или в покойники?) не блефовал, сказав: «По отношению к нашим врагам ничто не может быть достаточно жестоким. Наш закон предусматривает расстрел – советую вам помнить об этом». Сначала они пытались уломать меня уверениями, что больше 12 лет я не получу, а потом заместитель начальника следственного отдела КГБ Ленинградской области подполковник Елесин В.П. – весноватый мужичок, этакий деревенский хитрец, работающий под рубаху-парня, – дважды угрожал мне расстрелом, если я не образумлюсь и не надумаю содействовать следственным органам. Хотел было написать протест против применения психических пыток, да раздумал – ничего не даст: это ведь не произвол, а рассчитанный ход, вполне согласующийся с эзотерическими правилами их игры.

Когда я узнал об освобождении из-под стражи Мэри[4], Алевтины Ивановны, Лизы и Юлии[5], чувство радости за них было омрачено впервые у меня возникшим подозрением, что или меня или Дымшица подведут под расстрел, для чего и создается гуманный фон. Хотя очевидная необязательность такого вывода тут же меня и утешила. Бывает, что по 58-й не привлекают к ответственности тех или иных лиц (даже в случае равной – а то и большей – виновности с теми, кого-таки усадили на скамью подсудимых) по разным соображениям, далеко не всегда ясным для непосвященных в тайны Лубянки. Уж кто-кто, а КГБ-то может позволить себе поамикошонствовать с законом… государственных польз для, разумеется. Произвол лиц, действующих от имени закона, это любой сдвиг – в сторону ли гуманности (всегда очень рассчетливой), в сторону ли чрезмерной жестокости. Более того – один сдвиг предполагает, провоцирует и оправдывает другой. Разумеется, это не значит, что я хотел бы увидеть на той самой скамье Мэри и других – упаси Боже. Болей я за будущее России, сохрани я надежду на грядущее превращение российского Савла в Павла, я бы ратовал за строгое соблюдение закона, ибо выработка истинного уважения к закону и, следовательно, к человеку – спасение от многих традиционно российских бед. Но поскольку царство Смердяковых, перестрелявших в 17 г. всех Дмитриев и Алеш, а в 37 г. – Иванов Карамазовых, кажется мне достаточно вечным, я рад за любого, вырвавшегося из скифских жарких объятий, какой бы ценой это ему ни удалось…