Собрание сочинений в 6 т. Том 5. Мы — на острове Сальткрока. Мадикен. Мадикен и Пимс из Юнибаккена - Астрид Линдгрен

Тедди вскочила, словно ее поразила страшная мысль.

— Да, просто удивительно, — сказала она, внимательно поглядев вокруг. В расселине скалы, куда они втащили лодку, было пусто. Тедди сурово посмотрела на Юхана: — Поражаюсь, как тебя угораздило так привязать лодку.

Когда они причалили к острову, Юхан сам вызвался пришвартовать лодку, уверяя, что сделает это по всем правилам.

— Ну не странно ли, когда сын как две капли похож на отца, — любила говорить Малин о Юхане. — Странно, но факт.

Далеко от берега в лучах солнца поблескивала их лодка. Фредди взобралась на уступ скалы и оттуда замахала лодке обеими руками:

— До свидания, до свидания, лодочка! Привет Финляндии!

Юхан, красный как рак, сконфуженно поглядывал на товарищей.

— Я во всем виноват, — признался он. — Вы на меня сердитесь, да?

— Ладно, — сказала Тедди, — с кем не бывает.

— А как же мы отсюда выберемся? — растерянно спросил Никлас, пытаясь скрыть свой испуг.

Тедди пожала плечами:

— Придется подождать, пока кто-нибудь не проедет мимо на лодке, хотя можно прождать несколько недель.

Ее так и подмывало нагнать на ребят страху.

— За столько времени Боцман околеет с голоду. — с уверенностью сказал Юхан. Он не раз видел, сколько мяса съедала эта собака.

Тут они впервые подумали о Боцмане. Куда он, собственно, девался? Они уже давно его не видели — это они твердо помнили.

Фредди крикнула:

— Боцман!

Собака не появилась. Тогда они начали звать ее хором, и испуганные чайки, зашумев крыльями, улетели прочь. Но Боцман все равно не появился.

— Ни собаки, ни лодки, — сказала Тедди. — Ну-ка, чего у нас еще нет?

— Еды, — добавил Никлас.

Но тут Фредди победоносно указала на рюкзак, который она спрятала в расщелине скалы.

— Вот здорово! Полный рюкзак бутербродов да еще треска! Целых семь штук!

— Восемь, — поправил Юхан.

— Не путай, одну мы уже съели, — напомнила Фредди.

— Все равно восемь, — настаивал Юхан, — считая и меня. Крупнее трески в этих северных шхерах нет.

Дети стояли в растерянности. Свет дня сразу померк, и им захотелось домой.

— Кажется… — начала Тедди, и лицо ее еще более помрачнело. — Кажется, с моря надвигается туман.

Но в тот же миг они услыхали привычное тарахтенье мотора, доносившееся с фьорда, сперва совсем слабое, потом все более явственное.

— Ой, да это моторка Бьёрна! — закричала Фредди, и они с Тедди от радости начали прыгать и кричать, как дикари. — Смотрите, Бьёрн тянет на буксире нашу лодку!

— Кто такой Бьёрн? — спросил Никлас.

Дети во все глаза смотрели на приближающуюся моторку. Тедди замахала мотористу. Это был загорелый юноша с грубоватым, но симпатичным лицом. Оно было словно выточено твердым резцом суровой северной природы. С виду он походил на рыбака, да и моторка у него была как у заправских рыбаков.

— Привет, Бьёрн! — закричала Тедди. — Ты явился как по заказу. Это наш учитель, — объяснила она Никласу.

— И вы запросто зовете его Бьёрн? — спросил удивленный Никлас.

— Так его все зовут, — объяснила Тедди. — Мы же с ним старые знакомые.

Моторка замедлила ход и подрулила к скале, где стояли дети.

— Получайте вашу посудину! — закричал Бьёрн, бросая Тедди конец каната, которым был привязан ялик к моторке. — Как это вы так ловко пришвартовываетесь?

Тедди рассмеялась:

— Как придется!

— Оно и видно. Только от последнего способа советую вам отказаться. Навряд ли я снова приеду подбирать ваше барахло. — А потом он наказал: — Сию минуту плывите домой! Надвигается туман, и если хотите поспеть до него, спешите!

— А ты как же? — спросила Фредди.

— Мне нужно еще заехать на Заячью шхеру, — ответил Бьёрн, — а то я взял бы вас на буксир.

И он снова ушел в море, и тарахтенье мотора со стороны Заячьей шхеры слышалось все слабее и слабее.

Будь с ними Боцман, они могли бы тотчас отправиться домой, и Мелькеру не пришлось бы в тот вечер глотать таблетки, чтобы успокоиться. Но жизнь состоит из мелких и крупных приключений, которые цепляются друг за друга, как усики гороховых стеблей. Обыкновенная щучка может доставить большие неприятности и заставить взрослых мужчин, вроде Мелькера-старшего, принимать таблетки.

Щучка была не такая уж маленькая. Это была огромная хищная рыбина килограмма на два весом, и Боцман познакомился с ней во время прогулки по шхере. Знакомство, правда, ограничилось тем, что они, застыв на месте — Боцман на гранитной глыбе на берегу, а щука на отмели фьорда, — не сводили глаз друг с друга в течение целого часа. Никогда раньше собаке не приходилось испытывать холодный взгляд бессмысленных щучьих глаз, никогда в жизни Боцман не видел такого непонятного зверя, и он был не в силах сдвинуться с места. А щука смотрела на него так, будто думала: «Глазей себе, чучело, сколько влезет, меня не испугаешь, и я останусь здесь, пока не надоест».

Эта щука отняла у них драгоценное время. И еще очень не скоро дети с собакой забрались в лодку, сложив туда предварительно треску, сети, рюкзаки и купальные костюмы. А туман тем временем надвинулся еще ближе. Огромные бесформенные облака тумана клубились над морем, и не успели дети отъехать от шхеры, как их окутала непроницаемая серая мгла, которая захватила их в свои влажные объятия.

— Так бывает только во сне, — сказал Юхан.

— Во всяком случае, такой сон не по мне, — заверил Никлас.

Откуда-то издалека до них доносились приглушенные гудки сигнальной сирены, вокруг же царили безмолвие и тишина. Нравилось Никласу или нет, но было пустынно и жутко, точь-в-точь как бывает в кошмарном сне.

Заблудились в тумане

Дома, над Сальткрокой, по-прежнему светило солнце, и Мелькер красил садовую мебель. Малярничать ему ни разу не приходилось с самого детства.

— С тех пор, как я однажды нарисовал краской на обоях в гостиной крошечного злого старичка, — жаловался он дочери.

Пришла пора наверстать упущенное.

— Теперь легко быть маляром, — говорил он дочери. — Нынче достаточно ручного малярного пульверизатора. Получается быстро и красиво.

— Ты в этом уверен? — спросила дочь.

С самого начала она предупредила Ниссе Гранквиста: ни в коем случае не продавать Мелькеру тех вещей из своей лавки, к которым Мелькера и близко подпускать нельзя.

— Ни косы, ни топора, ни вертела, — наказала она ему.

— Даже вертела? — удивился Ниссе. — Какой же вред можно причинить вертелом?

— Попробовали бы пожить с ним под одной крышей девятнадцать лет, тогда не так бы заговорили, — ответила Малин. — Хотя, конечно, вертел можете ему продать, только уж, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы на полках в лавке не было бы недостатка в пакетах первой помощи и кровоостанавливающих средствах.

Она совсем забыла оговорить малярный пульверизатор, и теперь Мелькер, счастливый, как ребенок, поливал краской садовый стул, который, наверно, не красили с той самой поры, когда веселый столяр смастерил его.

Чёрвен отказалась от места служанки после двух долгих часов верной и безупречной службы. Они втроем — Чёрвен, Пелле и Стина — ходили по пятам за дядей Мелькером. Как весело малярничать! Они то и дело вызывались ему помочь.

— И не приставайте, — говорил Мелькер. — Это моя игрушка, настал мой черед позабавиться.

— Ты что, дядя Мелькер, маляр? — спросила Чёрвен.

Мелькер выпустил поток краски на стул.

— Нет, почему же, — ответил Мелькер. — Но видишь ли, каждый настоящий мужчина должен уметь все делать.

— А ты настоящий? — поинтересовалась Червен.

— Спрашиваешь! — заступился за отца Пелле.

— Это уж точно, — удовлетворенно поддакнул Мелькер. — Самый что ни на есть настоящий, с вашего позволения.

В тот же миг подлетела, жужжа, одна из ос, которых Пелле считал своими. Поскольку Мелькера однажды ужалила оса, он тотчас встал в позу фехтовальщика и принялся отбиваться от нее пульверизатором. Как уж там случилось, потом было трудно разобраться. Вообще в его несчастьях никогда ничего нельзя было понять, и для всех они оставались загадками. Малин услышала его крики и подбежала к окну. Мелькер стоял в саду с зажмуренными глазами, а лицо у него было покрыто толстым слоем краски. «Настоящий мужчина» умудрился размалевать себя так, что стал похож на торт со взбитыми сливками.

«Или на Матильду», — подумала Чёрвен и негромко рассмеялась. А Пелле заплакал. Но Мелькеру вовсе не грозила опасность. Он вовремя сообразил зажмуриться и теперь с закрытыми глазами осторожно ковылял на кухню за помощью к Малин. Он шел, растопырив руки и задрав голову как можно выше, чтобы краска не стекала за ворот рубашки и чтобы Малин сразу догадалась, что с ним стряслось на сей раз.