Отцы-основатели - Мария Згурская

Однако, даже несмотря на огромную любовь войска к своему царю, солдаты взбунтовались, когда узнали, что их поход в Индии не заканчивается и им предстоит идти дальше. И Александр Македонский, который легко находил общий язык с армией, вынужден был уступить.

Вот что об этом написал Арриан: «Ему [Александру] рассказали, что за Гифасом лежит богатая страна, что населяют ее люди, которые умеют хорошо обрабатывать землю и храбро воевать. Государство их благоустроено: народом управляют лучшие люди, которые не отдадут ни одного несправедливого приказания. Слонов там множество, и они превосходят остальных индийских слонов и своим огромным ростом, и своим мужеством. Эти рассказы еще больше подстрекнули Александра в его желании идти дальше, но македонцы пали духом, видя, что царь их готов громоздить тяготы на тяготы и опасности на опасности. В лагере стали собираться сходки; те, кто был посмирнее, только оплакивали свою участь, но другие твердо заявляли, что они не пойдут за Александром, даже если сам он станет во главе их.

На следующий день Александр, полный гнева, созвал опять тех же и сказал, что он сам пойдет вперед, но никогда не заставит македонцев против воли следовать за ним; у него будут люди, которые пойдут за своим царем добровольно. Те, кто желает уходить домой, пусть уходят и пусть сообщат домашним, что они оставили своего царя, окруженного врагами.

После этих слов он ушел к себе в палатку и в этот день и еще два дня спустя не принимал никого, даже из «друзей», выжидая, не изменится ли настроение у македонцев и союзников; это часто случается в солдатской среде и дает возможность ее легче переубедить. В лагере, однако, стояла полная тишина; гнев Александра, очевидно, только раздосадовал солдат, но не изменил их настроения. Тогда он собрал старейших из «друзей» и людей, ему наиболее преданных, и так как все указывало ему на необходимость вернуться, он велел объявить войску, что решено повернуть обратно».

Александр стремился стать царем азиатского типа и требовал беспрекословного подчинения подданных, это вызывало раздражение его старых боевых соратников.

Но Александр Македонский делил тяготы и опасности со своими солдатами не только в битвах, но и в походах, на бытовом уровне. Это увеличивало его популярность в солдатской среде. Такой эпизод приводит Арриан: «Войско шло по песку среди палящего зноя; надо было дойти до воды, а идти было далеко. Александр, томимый жаждой, с великим трудом шел впереди войска пешком, как и остальные солдаты: легче ведь переносить трудности, если все страдают одинаково. В это время несколько легковооруженных солдат, ушедших в поисках воды от войска в сторону, нашли в неглубоком овраге маленькую лужу с застоявшейся и плохой водой. С трудом набрав ее, они поспешили к Александру, неся ему ее как подлинное сокровище. Вблизи от него они перелили эту воду в шлем и поднесли ее Александру. Он взял ее, поблагодарил принесших и вылил воду на глазах у всех: «Для одного — много, на всех — мало». Это придало всему войску столько сил, словно вода, вылитая Александром, оказалась питьем для всех. Я хвалю Александра за этот поступок, который, как ничто другое, говорит о его выдержке и уменье обращаться с солдатами».

Несмотря на любовь всего войска, у Александра были и противники. У трона всегда идет борьба за власть, и Александру постоянно приходилось иметь дело с заговорами. По одной из версий, Александр был отравлен старым другом его отца, полководцем Антипатром. Эту версию смерти великого полководца приводит все тот же Арриан: «Я знаю, что о кончине Александра написано еще много другого. Рассказывают, что Антипатр прислал Александру яд, и он от этого яда и умер; яд же для Антипатра изготовил Аристотель, который стал бояться Александра, узнав о судьбе Каллисфена, а привез его Касандр, брат Антипатра…» Правда это или просто очередная попытка объяснить безвременную гибель Александра, неизвестно.

Победы на поле «страсти нежной»

Истории из жизни Александра изобилуют батальными сценами, но что же происходило на любовном фронте великого завоевателя? Классические источники не характеризуют Александра как человека пылкого и чувственного. Как указывает Плутарх, «он был равнодушен к телесным радостям и предавался им весьма умеренно».

Также Плутарх пишет, что «Александр считал способность владеть собою для царя важнее, нежели даже умение побеждать врагов». Александр же говорил так: «Сон и близость с женщиной более всего другого заставляют меня ощущать себя смертным».

Плутарх рассказывает о двух случаях, когда Александру предлагались в качестве подарка очень красивые юноши. Однако Александр с яростью отреагировал на эти соблазны. Царь отнесся к предложенным для любовных утех мальчикам как к «испорченным созданиям» и «сделал жесткий выговор» тем, кто предлагал их.

Что касается тех восточных женщин, что попали в плен во время его кампаний, то Александр сказал, что «вид персиянок мучителен для глаз», и, «желая противопоставить их привлекательности красоту своего самообладания и целомудрия, он не обращал на них никакого внимания, как будто они были вовсе не живыми женщинами, а безжизненными статуями».

Однако, на наш современный взгляд, говорить об умеренности Александра вряд ли стоит. Просто официальная биография царя должна была быть выдержана в определенном ключе. Из бесспорных источников известно, что у Александра было три жены (но не стоит забывать о политических мотивах браков лиц, находящихся у власти), одна любовница, один пожизненный любовник и сексуальная связь с евнухом (кастратом). А также, возможно, несколько связей на одну ночь. Что ж, античные моральные устои допускали подобное.

Особо стоит рассказать о Барсине. Барсина была дочерью Артабаза, высокопоставленного перса и, возможно, в прошлом — сатрапа Фригии на Геллеспонте. Он и его семья жили в приюте при дворе Филиппа в период с 352-го по 342 год до н. э., так что Барсина и Александр могли знать друг друга с детства. Когда же ее изгнание закончилось, она стала женой Ментора Родосского, знаменитого военачальника Персии. После смерти Ментора в 338 году до н. э. Барсина вышла замуж за его брата Мемнона. Однако Мемнон умер в начале 333 года до н. э. — и Барсина овдовела опять. Когда она попала в плен в Дамаске (город захватил македонский военачальник Парменион), ей было за 20, и, предположительно, она была одного возраста с Александром, но, должно быть, уже являлась матерью четверых детей.

Источники говорят, будто Парменион одобрял любовную связь между Александром и Барсиной. Ее качества, говорит Плутарх, привлекли Александра, и он стремился «сблизиться с этой красивой и благородной женщиной». Она родила ему одного ребенка — Геракла, вероятнее всего, в 327 году до н. э.

Нельзя подобрать точный термин, который бы отражал суть отношений между Барсиной и Александром, — она не была ни любовницей, ни наложницей. Особенность ее положения состояла в том, что она являлась женщиной царя, имела особый статус, престиж и некоторое политическое влияние, не будучи женой царя. И это было вполне приемлемо для побежденных персов.

После сражения на Иссе в конце 333 года до н. э. Александр захватил в плен семью царя Дария, включая его сестру-жену царицу Статиру. (Известно, что царь Дарий и царица Статира были единокровными братом и сестрой, то есть у них был один отец.)

Статиру почитали самой красивой женщиной Азии, «никто в ее поколении не был краше ее», писал Курций, однако Александр гордился тем, что ни разу не посягнул на ее неприкосновенность. Хотя источники подтверждают факт, что она умерла в 331 году до н. э. перед боем при Гавгамелах, причем как Юстин, так и Плутарх отмечают, что умерла она «при родах» или «после случившегося выкидыша».

В своих комментариях краткого пересказа Юстина историк Вальдемар Хекель подводит итог: «Так что истинной целью истории о том, что Александр относился к персидским пленным с уважением, была демонстрация его сдержанности, а также попытка предотвратить скандал, который мог бы разразиться по причине смерти царицы».

Об этой самой «прекрасной царице своего времени» Плутарх говорит словами Александра: «Никто не может сказать, что я видел жену Дария, желал ее увидеть или хотя бы прислушивался к тем, кто рассказывал мне о ее красоте».

Однако Курций утверждает, что Александр однажды ее видел, а Диодор приводит небольшой диалог, который произошел между ними. Курций добавляет, что, узнав о кончине Статиры, Александр сам «нуждался в том, чтобы утешиться, чем чтобы утешить других». Александр отреагировал так, как если бы умер один из его родственников, рассказывает Курций. И царь Дарий немедленно заключил, что Александр был замешан в смерти его жены, приказав пытать Тириота, который принес ему эту новость. Мы никогда не узнаем в полном объеме правду о влечении Александра к Статире, и даже если оно не было сексуальным, его глубокая скорбь стала достойной причиной упоминания имени царицы Статиры в списке женщин Александра.