Корабль ночи - Роберт МакКаммон

– Лодка довольно старая, – спокойно объявил Кип, поглядев на носовое орудие. – Кабы не песок, она давно бы сгнила.

Что-то лязгнуло. Один из островитян на корме дернул за толстый трос, который, извиваясь, уходил под воду.

– Эй! А ну брось!

Островитянин исподлобья взглянул на Кипа, выпустил трос и отошел подальше.

– Глубоко здесь? – спросил Кип у Мура.

– Сто пятьдесят футов. Для такой штуковины – всего ничего.

Кип качнул головой:

– Не захотела оставаться внизу, да? Наверху на башне должен быть главный люк. Ты не проверял?

– Нет, – ответил Мур.

– Тогда давай посмотрим, – и Кип, повернувшись к Муру спиной, мимо нескольких островитян, все-таки рискнувших спуститься на борт таинственного корабля, направился к выступу рубки.

– Осторожней, – крикнул Мур вслед другу. – Палуба местами совсем сгнила.

Они перебрались через путаницу тросов и поднялись на мостик.

На мостике они по щиколотку провалились в серый песок и морскую воду, в которой плавали кусочки обшивки и кораллов. С перископов капала вода; капли разбивались о железный фальшборт, и брызги летели на Мура с Кипом. Кип нагнулся и стал разгребать песок. Некоторое время он сосредоточенно трудился. Наконец показалась крышка люка.

– Задраено намертво, – проговорил он, утирая лоб мокрой рукой. – Придется резать автогеном… но я не слишком уверен, что туда стоит лезть.

– Почему?

– Тебе еще хочется найти сегодня какую-нибудь полезную штуковину, да? – Кип цинично подмигнул Дэвиду: – Что ж, если на этой посудине остались годные торпеды, у тебя будет прекрасная возможность обшарить все Небеса. – Он выпрямился и посмотрел на корму. – Где-то должна быть трещина. Иначе как бы эта штука попала в Бездну?

– Похоже, сейчас она в полном порядке, – заметил Мур. – Нельзя сказать, что она тонет.

Кип хмыкнул:

– Я могу понять, что подбитый корабль затонул. Но я не могу понять, как подбитый корабль всплыл на поверхность. Такого я до сих пор не видывал. Зато одно я знаю наверняка. Кисс-Боттом крепко держит эту посудину, и в ближайшее время она никуда отсюда не денется. – Он в упор посмотрел на Мура, оперся на фальшборт и провел рукой по взмокшему лбу. – Может, тебе обратиться к доктору Максвеллу, Дэвид?

– Нет, со мной все в порядке. Просто я еще не отошел. Я знал, что буря многое очистит от донного песка, но ничего подобного себе не представлял.

Несколько мгновений констебль молчал, осматривая широкие палубы лодки. Потом сказал:

– Посудина времен второй мировой, я бы так сказал. Никаких опознавательных знаков. Английская, американская, итальянская, немецкая – кто знает?.. В войну тут много кто рыскал. Ну ладно. Раз уж она всплыла, надо с ней что-то делать. Нельзя оставлять ее здесь, но и рисковать жизнью ради…

Снова послышался оглушительный лязг железа. Кип перегнулся через фальшборт, полагая увидеть островитян, вопреки его распоряжению тянущих из воды толстый трос. Но все стояли там же, где и прежде, на носу лодки, и о чем-то тихо говорили. Неожиданный звук испугал их, они повернули головы к констеблю и боязливо уставились на него, плотно сжав губы. Прочие оставались на траулере, предпочитая смотреть и слушать оттуда.

А вокруг разносился гулкий глухой рокот, словно кто-то со все возрастающей настойчивостью и лихорадочной энергией колотил по железу.

Кто-то в страхе закричал; стоявшие на носу лодки люди начали пятиться прочь от боевой рубки. Они двигались в сторону сходней, к спасительному баркасу. Мур почувствовал, как по спине у него пробежал холодок.

– Что за черт?..

– Уходите оттуда! – закричал с траулера какой-то бородач.

– Это же море! – громко сказал Кип, чтобы услышали все. – Это просто море шумит! Что с вами, ребята? Господи, да сейчас прилив; вот море и стучит снизу по обшивке!

Но на островитян с округлившимися от страха глазами жалко было смотреть. Они гомонили, перебивая друг друга, но их голоса не могли заглушить жуткий гул, который становился все громче и громче, все грознее и грознее и ничуть не походил на удары волн.

Потом все стихло. Но безмолвие было в десять раз хуже любого шума.

– Старушка собирается развалиться на части, – спокойно промолвил Кип. – Надо уносить ноги, пока не поздно. – Он легко перепрыгнул через фальшборт и сбежал по трапу на палубу, потом остановился и подождал Мура. Пока Мур отвязывал свой ялик от темной громады, Кип неуверенно вглядывался туда, где под днищем лодки колыхалась вода. На траулере приняли у Мура швартов и закрепили на корме, чтобы можно было буксировать ялик.

– Пошли отсюда, – сказал Кип.

Они поднялись по сходням на траулер, втащили их на борт, отвязали и выбрали лини. Застучал мотор; траулер отвалил от подводной лодки и зарыскал в поисках свободного прохода через рифы. Мур оглянулся. Нос подводной лодки был задран к самому небу и напоминал морду зверя. Совсем недавно он, Мур, был под водой один на один с этим чудовищем, цеплялся за него; совсем недавно его, Мура, беззащитная плоть – нервы, мышцы, кости – льнула к этой бронированной твари, к этому скоплению шкотов, тросов, механизмов, заклепок, стальных бимсов… Боже правый!

Он не мог отвести от лодки глаз. Кто ты? Откуда? Зачем объявилась?

На баркасе царило молчание. Солнце пекло нещадно, а до спасительной бухты было еще плыть и плыть.

Бросающие в дрожь звуки, вдруг донесшиеся изнутри подводной лодки, до сих пор эхом гремели в ушах у Мура. Неужели Кип прав и это действительно было море? Он слышал похожие звуки под водой, когда раскапывал перископ. Но тогда ему почудилось, что они идут откуда-то изнутри этой штуковины, словно что-то со страшной силой размеренно билось о металл.

Стараясь выбраться наружу.

3

Вода в гавани была спокойной, Кисс-Боттом не пропускал сюда морскую зыбь и волны. Мур стоял на носу баркаса и смотрел, как форштевень стремительно рассекающего морскую гладь корабля разваливает его отражение на две, три, четыре части. Показались причалы; там ждали местные мальчишки, готовые поймать и закрепить носовые и кормовые швартовы. Сквозь завалы всякого хлама на верфях, где прибой без устали накатывал на прибрежный песок, через колючий кустарник и траву пробирались крабы. Там же темнел наполовину погребенный в песке остов рыбацкого ялика, но теперь никто уже не помнил, чье же это было суденышко. На полукружье песка, обнимавшем гавань, лежали рыбачьи лодки, на деревянных шестах сушились сети, под пальмами одинокий рыбак наблюдал за приближением баркаса.

Суда покрупнее стояли у пристани, терлись боками о старые автомобильные покрышки, защищавшие ветхие деревянные конструкции причала. На воде переливались на солнце всеми цветами радуги пятна солярки, среди них плыла дохлая рыба, такая же радужная. Через мгновение баркас подмял ее носом.