"Фантастика - 2024". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) (ЛП) - Атаманов Михаил Александрович

С болью она подумала о том, как отчаянно Ноа хотел, чтобы они стали семьей. Чем он пожертвовал ради безопасности города.

И все же, в конце концов, он сам впустил волков.

Майло уставился в потолок, ничего не говоря, по его щекам катились беззвучные слезы. Она не знала, как много он понимает, но важно продолжать говорить, смотреть правде в глаза, а не хоронить ее, принять процесс скорби и смириться с болью.

— Разве это неправильно — чувствовать грусть? Разве я плохой, что хочу, чтобы он вернулся?

Ханна перебралась на кровать, легла рядом с сыном и взяла его маленькое жесткое тело на руки. Через мгновение он расслабился, его узкие плечи вздрагивали.

— В тебе и твоих чувствах нет ничего плохого или неправильного, — сказала она ему в волосы. От него пахло землей, сосновыми шишками и шампунем с пищевой содой. Она чувствовала биение его сердца, его тепло, каждый драгоценный вздох, когда его грудь сжималась. — Ноа был твоим отцом. Ты любил его, а он любил тебя. И точка. Ты поймешь больше, когда станешь старше, но сейчас это все, что имеет значение. Когда речь идет о тебе и твоем отце, это все, что когда-либо имело значение. Это нормально — любить его. Чувствовать злость или разочарование — тоже нормально. Это нормально.

Тогда они заплакали, оба, вместе. Тело Майло, как запятая, прижалось к ней, а его кулачок прижался к щеке, как в детстве.

А потом она запела для него, наполняя комнату своим чистым голосом, окружая его музыкой, чем-то хорошим, прекрасным и светлым, чтобы прогнать тьму.

Ханна пела их любимые песни, Guns N Roses «Sweet Child of Mine», Элтона Джона «Your Song», U2 «One» и, конечно же, «Blackbird» Битлз.

Майло потерял отца. Она потеряла мужа, а теперь и родителей. Хотя она была взрослой женщиной и не видела их много лет, Ханна ощущала их уход, как постоянно отсутствующую часть себя.

Однажды она прочитала о математике горя: то, что отняли, всегда весит больше, чем то, что осталось.

Даже если это правда, она не могла допустить, чтобы это так и оставалось.

Шарлотта и Майло были здесь, сейчас, в настоящем. Они нуждались в ней. Она не могла оставить своих детей без матери и без поддержки.

Ханна будет сильной для них, настолько сильной, насколько это будет необходимо.

Глава 7

Квинн

День восемьдесят седьмой

Шестнадцатилетняя Квинн Райли указала поверх воды на противоположный обрыв.

— Что это?

Джонас Маршалл стоял, прикрыв глаза, с удочкой в одной руке.

— Ты имеешь в виду особняки?

— Нет. Это что-то другое.

Квинн смахнула с глаз синюю челку и взяла бинокль со скамейки рыбацкой лодки, которую они одолжили у матери Джонаса, — двенадцатифутовой ржавой консервной банки, которая едва держалась на плаву.

Крошечные волны омывали лодку, мягко покачиваясь под ними. Куски льда ударялись о борта. Дизельный мотор тарахтел, работая достаточно тихо, чтобы слышать карканье ворон на деревьях.

Квинн, Джонас и Уитни Блэр рыбачили на реке Сент-Джо к северу от города, где-то между Фолл-Крик и прибрежным городом Сент-Джо. Большая часть реки уже растаяла, хотя тут и там плавали небольшие льдины, а берега разбухли от таяния снега.

Утром они потратили несколько часов на расчистку бейсбольного поля средней школы, чтобы создать общественный огород для овощей, пригодных к выращиванию в прохладную погоду, таких как картофель, лук и морковь. В недавно построенных теплицах они сажали кабачки, огурцы, помидоры и шпинат, пока их ногти не стали черными от грязи.

По указанию Молли они также посадили в стаканчики семена болгарского перца, брокколи и цветной капусты, которые в мае и июне пересадят в открытый грунт.

Что касается унылой рыбалки, то все, что они поймали, это два мерзких сома и одного скудного окуня.

Квинн подняла бинокль к глазам и осмотрела обрыв над ними. Высокие коричневые деревья царапали серое небо. Необычные причалы усеивали берег реки, крутые деревянные лестницы вели к экстравагантным домам с террасами во всю длину и окнами в пол.

Многие из этих особняков служили вторыми или третьими домами для отдыха богачей из Чикаго и Детройта, которые приезжали сюда летом и по выходным, а зимой дома пустовали.

Теперь большинство окон были разбиты, на стенах красовались граффити. Причудливая мебель захламляла задние лужайки, мебель для патио валялась погнутая и сломанная.

На некогда ухоженных газонах разбросана одежда — блузки и майки зацепились за перила террасы, наволочки валялись на лестнице, брюки, шорты и полотенца зацепились за ветки деревьев и ухоженные кусты.

Женский белый бюстгальтер развевался на ветру, как флаг.

По позвоночнику Квинн поползли ледяные мурашки, поднимая волосы на шее. Одно дело — рыться в вещах по необходимости, но тут совсем другое.

Казалось, что это осквернение — разрушение ради разрушения.

— Кто мог сделать что-то подобное? — спросила Уитни после того, как Квинн передала ей бинокль. На ней сегодня свободные джинсы, высокие ботинки и ярко-фиолетовая куртка, которая контрастировала с бледной кожей и впалыми глазами.

Три месяца назад Уитни была жизнерадостной болельщицей, королевой бала в школе Фолл-Крик, всегда одетой по высшему разряду. Той девушки уже давно не осталось.

Теперь она замкнулась в себе, переживала горе и страх — стала тенью себя прежней.

Да и Квинн тоже.

Они все изменились.

Некоторые не в лучшую сторону.

Джонас пожал плечами.

— Кто знает? Лишь бы они не посмели прийти в Фолл-Крик.

— Нам пора возвращаться, — с тревогой сказала Уитни. — Мне не по себе. Мы не должны забираться так далеко.

Джонас натянул свою пустую леску и вздохнул.

— Все равно ничего не клюет.

Они еще не успели развернуться, когда до них донесся звук голосов. Запах дыма от костра разносился по ветру.

Квинн напряглась, когда они с Джонасом обменялись настороженными взглядами.

У Джонаса при себе было охотничье ружье, у нее — пистолет и рогатка. Они могли защитить себя.

Рыбацкая лодка обогнула изгиб реки, и между тонкими безлистными деревьями появилась группа из дюжины человек, сгрудившихся вокруг костра у кромки воды.

Несколько срубленных бревен, покрытых одеялами, обеспечивали сидячие места, вместе с несколькими потрепанными походными стульями. Мусор, пустые бутылки и банки из-под пива захламляли грязную, утоптанную поляну.

Укромное место активно использовалось.

Несколько парней повернулись лицом к ним, когда лодка подплыла ближе. Они стояли у кромки воды, метая камни. Она узнала их бордовые с золотом куртки «росомах». Старшеклассники из Фолл-Крик.

Один из них бросил камень, слишком большой для метания. Булыжник пролетел по воздуху, едва не задев Уитни. Вода забрызгала корпус лодки, когда камень опустился на дно реки.

— Осторожно! — воскликнул Джонас.

Подростки засмеялись и подняли свои кружки и стаканы. Несколько человек улюлюкали и помахали Джонасу.

— Возьмите нас!

— Покатайте на лодке!

— Куда пропал, приятель?

— Ты больше не хочешь с нами тусоваться?

Две девушки поднялись со своих бревенчатых сидений и уставились на маленькую лодку, устремив взгляды на Уитни и Квинн. Их скулы заострились как стекло, глаза стали огромными на исхудавших лицах, дизайнерские джинсы испачкались и болтались на бедрах.

Популярные девочки в школе всегда соревновались в том, кто из них самая худая, как будто достижение худобы с бобовый стебель считалось воплощением человеческих достижений.

Ну, теперь они исполнили свое желание. Довольны ли они наконец? Или хотели есть, как Квинн, и их желудки походили на сморщенные ямы, грызущие сами себя?

Наверное, голоднее, решила она. Благодаря бабушкиной предусмотрительности Квинн по-прежнему ела два раза в день. Хотя еда служила источником энергии, а не удовольствия.