«Если», 2003 № 10 - Журнал «Если»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как бы там ни было, для всех сомневающихся конец подобных поисков истины в классических антиутопиях один: казнь (физическая у Оруэлла или «умственная» — операция на мозге — у Замятина), самоубийство, как у Хаксли, или… Или все это останется лишь в перспективе — которая может и не реализоваться! Если жертва не сдаётся… В отличие от нумера Д-503, Дикаря и Уинстона Смита, Гай Монтэг не желает безропотно подчиниться системе — он вступает в борьбу с ней!
Что же способно противостоять адской логике духовных наследников Великого Инквизитора, выведенных в знаменитых антиутопиях? В романе Брэдбери это книги. Преследуемые как самые ярые и неисправимые еретики, сжигаемые, но фениксом восстающие из пламени. Заучиваемые наизусть последними книжниками, бежавшими от горе-цивилизации в леса.
Знание, культура, сохраненные не в городских библиотеках, а в лесу. Жутковатый и многозначительный символ! Но другого места нет, потому что мир города, технического комфорта и одичавшего в нем человечества приговорен.
«…Но Монтэг видел этот взмах железного кулака, занесенного над далеким городом; он знал, что сейчас последует рев самолетов, который, когда уже все свершилось, внятно скажет: разрушай, не оставляй камня на камне, погибни. Умри…»
В последние мгновения, пока не прозвучал оглушительный взрыв, Монтэг желает спасения своей жене. И в глубине души, может быть, всему миру, бывшему когда-то и его миром. Но автор непреклонен. Мир этот давно мертв; просто мертвецы сейчас увидят себя со стороны и исчезнут окончательно с лица земли. В неуловимый миг финала, когда уже испортились чудо-стены, превратившись из волшебных призм в самое обыкновенное стекло, жена Монтэга — а вместе с нею и исчезающий в небытие мир — увидела «на стенах свое лицо, ужасающее своей пустотой, одно в пустой комнате, пожирающее глазами само себя…» И мир рассыпался, растаял, развеялся по ветру.
Только огонь не погас.
Эстафету всепожирающего атомного пламени, съевшего безумную цивилизацию вещей, принял трепещущий огонек свечи. И еще костер в лесу, где собрались люди-книги, которым будет время обдумать свершившееся и постараться сохранить тот самый прометеев огонь знания и культуры.
Не случайно вспомнил их предводитель о легендарной птице Феникс: «Однако у нас есть преимущество перед ней. Мы знаем, какую глупость совершили. Мы знаем все глупости, сделанные нами за тысячу и более лет. А раз мы это знаем…то есть надежда, что когда-нибудь мы перестанем сооружать эти дурацкие погребальные костры и кидаться в огонь».
Да, мы познакомились с этой книгой раньше, чем с ее великими предшественницами. В реальности Рэй Брэдбери замкнул знаменитую тетраду книг, показавших жителям первой половины прошлого века, что их может ждать на его закате.
…В феврале 1983 года «Литературная газета» поместила репортаж о французской Ассоциации в защиту книжных магазинов. Назвали ее «Фаренгейт». А рядом со штаб-квартирой ассоциации расположился небольшой книжный магазинчик, который назывался «1984».
Символично, не правда ли?
Мнение
Экспертиза темы
Не кажется ли вам, что Читатель грозит превратиться в исчезающую величину? С чем это связано? Не возникает ли у вас опасения, что литература (любая — хоть бумажная, хоть сетевая) имеет все шансы в скором времени фактически прекратить свое существование?
Александр ЗОРИЧ (Яна БОЦМАН, Дмитрий ГОРДЕВСКИЙ):Яна: К сожалению, действительно имеет все шансы. Приметы упадка налицо. За пределами резко очерченного круга бестселлеров, качество большинства из которых оставляет желать лучшего во всех отношениях, средние тиражи художественных книг колеблются у порога минимальной издательской рентабельности. С другой стороны, видео- и аудиожанры, которые мы с Дмитрием называем «динамическими искусствами» (в противовес традиционным статическим: литературе, живописи, скульптуре), завоевывают потребительский рынок пугающими темпами.
Дмитрий: Самое неприятное, что любые теоретические контраргументы в защиту литературы выглядят блекло перед лицом повседневной реальности. Достаточно бросить беглый взгляд на современное информационное пространство: почитать программу телепередач, послушать радио, поглядеть сводные рейтинги популярности сайтов, спросить у любого знакомого подростка, сколько времени он проводит за компьютерными играми, а сколько — за чтением… Каков словарь коммерческой и социальной рекламы? Он совпадает с Топ-100 поисковых запросов Яндекса! А именно: война — пиво — Путин — Кавказ — теракт — Тату — Терминатор — авто — видео — линукс — софт на халяву и т. д. А чтение, книга, литература есть? Хотя бы в Топ-500? Куда там!
Яна: А ведь на самом деле чтение — это огромный институт культуры: Чтение с Большой Буквы. В СССР еще в 1920-х годах была запущена мощная машина рекламы Чтения. Она превосходно работала, причем на «обе стороны»: и на поддержку государственного строя, и на его развал. Нужно быть совсем наивным человеком, чтобы не понимать: только очень читающая страна под названием СССР могла развернуть в таких масштабах самиздат! Не в желании «знать правду» все дело, а в стремлении читать, читать и еще раз читать! В начале 90-х машина остановилась, Чтение лишилось рекламы. Создается даже такое впечатление, что новые хозяева новых республик, образовавшихся на развалинах страны, шестым чувством ощутили, что СССР пал жертвой «шибко грамотной» части населения, и впредь решили не повторять ошибок.
Дмитрий: Еще важный момент. Очень часто можно услышать или прочесть, что если бы современные писатели не писали «та-акой лажи», вот тогда бы ого-го! Но ведь это фарисейство: во-первых, далеко не все современные русские писатели пишут «та-акую лажу». Во-вторых, пожалуйста, вот вам не лажа со всемирного литературного Олимпа. На любой вкус! И что, читаете? Куда там! Сделали вид, что не расслышали, и потопали за «Клинским»…
Яна: В общем, без новой культурной политики антиутопическое видение «пивной Матрицы» (все — перед голубыми экранами, все — с пивом, а последние книги скормлены крысам) в ближайшие 20–30 лет легко может стать обыденностью.
Андрей САЛОМАТОВ:Культурную жизнь человечества можно сравнить с геологическими процессами — те же пробуждение активности, спад, возникновение новых энергических точек. В XX веке наблюдалось мощнейшее извержение литературного вулкана (только в России количество грамотных увеличилось на два порядка). Но всякое извержение когда-нибудь заканчивается, и это совсем не означает гибель планеты. Исчезновение читателя — такой же миф, как и то, что СССР был самой читающей страной. И появление телевизора почти не изменило диспозицию. Почитывающие, ныне пересевшие к экранам, никогда не делали погоды. Пессимисты преувеличивают опасность бурного роста индустрии развлечений. Кто катался на каруселях — будет кататься, кто читал — будет продолжать читать, и количество их будет расти пропорционально росту населения. Диапазон человеческих интересов и возможностей все-таки широк. Кроме того, человечество взрослеет, умнеет, становится более образованным. Соответственно, меняются требования читателей, хотя на качестве чтива это мало отразится. Уже сейчас его в равных пропорциях делят телевидение и книга. Скорее всего, подобное равновесие сохранится долго, поскольку создание средней экранной истории не приносит большой прибыли, а качество заставляет желать лучшего. Удачные же истории на экране были, есть и будут редкостью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});