Цена его ревности. Книга 2 (СИ) - Мур Лана

Вика всматривалась в лицо Раджа, пытаясь понять, что тот имел в виду, но оно было непроницаемой маской. Только в глазах разгорался знакомый огонь. И новая, более сильная боль вонзила в нее когти, когда Вика осознала, что от нее ждет Ракеш — ведь он считает ее неразборчивой в связях и обращается с ней, как обращаются с подобными девицами.

— Секс? — наконец выдавила Вика непослушными губами. — Ты этого хочешь в обмен на помолвку сестры? — «Вика, если ты что-нибудь натворишь и опозоришь меня на собственной помолвке, я тебе этого не прощу», — услышала она голос сестры, вспомнила ее сияющие счастьем глаза, а возможность помолвки сейчас полностью зависела от Раджа и того, что она (Вика) сможет ему предложить. Вика сглотнула вставший в горле комок — она себе все представляла совсем не так, но видимо, будет так. «Пусть хоть Ира будет счастлива, а она заслуживает счастья!» — в отчаянии подумала Вика. — «Что ты не радуешься? Ты же именно этого хотело!» — мысленно обратилась к своему телу, но оно пристыженно молчало, тогда Вика, сжав руки в кулаки и набираясь решимости, бесстрастно произнесла: — Я согласна. Пойдем. Только пусть это будет быстро и, кроме нас, больше никто об этом не узнает. А потом ты исполнишь свое обещание и снимешь все заграждения, чтобы я могла исчезнуть, и что я больше никогда о тебе не услышу.

Ракеш смотрел на Вику, на ее бледное лицо со сверкающими отчаянной решимостью глазами, и ему было тошно от того, как легко она себя продает. Он рассчитывал на полное ярости сопротивление, обвинения, угрозы, а не такую быструю и безоговорочную капитуляцию и последовавшее за ней предложение любимой и оттого ненавидимой девчонки. Он через силу заставил себя рассмеяться, скрывая за издевательским смехом горечь разочарования.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия и слишком высокого мнения о своей особе, — резко оборвав смех, бросил он в лицо Вике. — Ты хочешь за пару часов своего времени купить замужество сестры, которое по нашим традициям продлиться всю жизнь, и ее покой? Ты столько не стоишь.

Вика вздрогнула от нового, нанесенного ей оскорбления, и губы дрогнули в немом протесте, но, стиснув пальцы, она заставила себя молча остаться на месте. «Ирина», — повторяла она про себя. — «Я не могу ее подвести».

— Это называется шулерство, — продолжил Ракеш. — То, что ты пытаешься представить достойной комбинацией, тянет лишь на пару (две карты одинакового достоинства). Ну максимум, — он окинул ее оценивающим взглядом. — Тройка (три карты одного достоинства). И то, только благодаря твоей привлекательности, — выплевывал Ракеш слова, которые резко, как пощечины, ударяли Вику. — И потом, меня не интересует ширпотреб. Мне не интересно иметь то, что имели все.

Ракеш говорил и не мог остановиться. Где-то глубоко в душе он понимал, что перегибает палку и его слова слишком жестоки, но впервые за долги годы, что прошли со дня, когда увидел брата со своей невестой, он чувствовал настоящее облегчение. То, что Ракеш считал покоем, когда сбежал из дома и постарался все забыть, было, ставшей уже привычной болью, которую порой не замечаешь, но которая продолжает мучить. Новое же предательство, на этот раз наглой и беспринципной ведьмы, вскрыло старые раны. Они болели и пульсировали, но это, как хирургическое вмешательство, позволило избавиться от копившегося яда, который нашел наконец выход и, покидая, приносил покой.

Вика изо всех сил вцепилась в поручень, чтобы не упасть. Каждое слово выжигалось клеймом в ее сознании. Она резко отвернулась и, глядя на морские волны, смахнула выступившие слезы унижения.

— Так что же ты тогда хочешь? — ее голос был неестественно высоким, а от волн, сменяющих одна другую, снова подкатывала дурнота.

— Что-нибудь равноценное и эксклюзивное. Свободу твоей сестры от меня за твою свободу. Ее брак за твой брак. Ее ритуалы за твои ритуалы. Ты же ни разу не была замужем? Твой флеш-рояль — это твое согласие на брак со мной. Твоей смелости и преданности сестре хватит, чтобы перебить мои карты своими? Хватит, чтобы спасти ее от позора?

Ракеш ждал, а Вика молчала и не смотрела на него. Отвернувшись, она наблюдала за белыми барашками волн. А мозг, подчиняясь только своей воле, продирался сквозь нагромождение обвинений Ракеша и искал малейшую возможность, за которую можно было бы зацепиться, чтобы не свалиться в чернеющую бездну отчаяния. И нашел — сознание уцепились за отчаянно выкрикнутые Раджем слова: «Я тебя простил! Даже после того, как узнал, какая ты, я тебя простил!» — осознание того, что все, что между ними произошло в последнее время, было искренне — была ли это его злость, ревность или нежность, все это было продиктовано его чувствами, а не циничным расчетом и простым желанием соблазнить, помогло Вике остаться на плаву, а измученный мозг даже нашел силы продолжить мысль: «Так что произошло, что он снова как с цепи сорвался, если он уже «простил»?» Хоть прощение Ракешем того, что она не совершала, давало слабое утешение, но упрямство и желание докопаться до причин, заставивших бросить ей в лицо все эти обвинения, снова начали поднимать голову.

Молчание затягивалось, и Ракеш начал нервничать. Мысленно он анализировал весь разговор со своенравной ведьмой и пытался понять, где допустил ошибку и оставил лазейку, которую упрямица сейчас выискивает, но ничего не мог обнаружить — он просчитал все возможные варианты и перекрыл ей все пути отхода, кроме того, что девчонка решит пренебречь интересами сестры, но в такой исход Ракеш не верил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты решила уйти в пас? Отказываешься от игры, имея все шансы выиграть? Что же, раз ты так решила, то готовь носовые платки, чтобы утирать слезы сестры, или вы сразу кинетесь искать новых жертв? — Ракеш пытался достучаться до нее, вытащить из кокона молчания, в который она спряталась. И это получилось — при упоминании сестры Вика вздрогнула, очнулась от прострации, в которой пребывала после речи Раджа, и справилась с дурнотой.

— Значит, брачные ритуалы? — повернувшись, уточнила она. — Ты этого хочешь? Но зачем? Зачем тебе жениться на такой, как я? Зачем тебе связывать свою жизнь с той, кого ты, не то, что не уважаешь, а презираешь.

— Тебя это не касается, — заявил Ракеш. — Тебе достаточно знать, что если согласишься, то я обещаю, что не буду вмешиваться в отношения брата и твоей сестры. Также, обещаю, что у тебя будет все, что пожелаешь. Как моя жена, ты ни в чем не будешь знать отказа. Ты ведь этого хотела? Но только пока мы будем в браке. В случае, если затеешь развод, то все наши договоренности теряют силу. В случае развода ты не получишь ничего, и я не обещаю, что досье не попадет дади на глаза.

Вика еле сдержалась, чтобы не посоветовать подходящее место хранения для материальных благ Раджа. Все, что она хотела — это свобода, но именно она то и была недоступна. Также Вика пообещала себе узнать, что заставило его сделать столь неожиданный шаг.

— А если ты сам захочешь развестись? Как я могу быть уверена, что тебя не клюнет очередной жареный петух, и ты не захочешь от меня избавиться. В этом случае, что станет с папкой? Будет честно отдать мне все исходники, если я соглашусь на брак с тобой.

Глаза Ракеша стали заинтересованными, и в них сверкнуло что-то похожее на восхищение — несмотря на все обвинения, которые он на нее обрушил и которые не каждый взрослый человек сможет выдержать, не потеряв присутствия духа, упрямая девчонка не склоняла покорно голову, она продолжала пытаться сопротивляться и выторговать свободу, но он не намерен был ей этого позволять.

— Папка останется у меня. Она будет гарантией того, что ты будешь вести себя в браке, как и положено примерной жене, также, что не будешь пытаться сбежать. Как только ты попытаешься это сделать, дади сразу получит содержимое папки.

— И ты снимешь все свои барьеры, если я соглашусь на брак? — Вика осторожно подбиралась к волнующему ее вопросу.

— Разумеется, — Ракеш пожал плечами. — До тех пор, пока хочешь, чтобы твоя сестра жила в покое, ты никуда не уйдешь. Так зачем мне продолжать контролировать границу?