Закон - тайга - Эльмира Нетесова

— Ни хрена! Дарья не без калгана. Такую не собьешь с тропы. Выжила. Сильней иных кентов оказалась. Не гляди, что баба!

— То верно! Она и меня морила. На понял брала. Долго признавать не хотела. Все испытывала. А все потому, что даже на родне обожглась, чужому подавно не верила…

— А мы не такие разве? — вздохнул Костя и, сделав последнюю затяжку, выкинул окурок, пошел вперед, наклонив голову.

В Трудовое они пришли уже ночью.

Кот в темноте, нашарив свою шконку, упал и через пяток минут уснул безмятежно. Сколько он спал? В бараке ни у кого часов не было.

Проснулся от окрика, суматохи, поднявшейся в бараке. Кто-то грубо сдернул его со шконки:

— Встать!

Милиция шмонала всех и все. Натолкнулись на рюкзак Кота. Вытрясли на шконку мех. И, подталкивая в спину, повели, погнали на выход.

— Что? Не удержался? Решил перед отъездом слямзить? Думал, успеешь, не хватятся? — побледнел участковый.

— Утром сдать хотел, — выдавил Кот.

— Не ври! Говори, кто с тобой в деле был? Где остальная пушнина?

Косте казалось, что он спит. И видит дурной сон.

— Чего заткнулся? Кто поделыцик?! — орал участковый.

Фартовый молчал. Он давно не был в делах. Он решил завязать с «малиной». Почему ему хотят приклеить чужое дело, о котором он не знал ни сном ни духом?

— Молчишь? Ничего, разговоришься! — вскочил из-за стола участковый.

— Я ночью с деляны пришел.

— И тут же в дело? — перебил милиционер, внезапно появившись за спиной.

— Спать лег сразу.

— Ты кому-нибудь эти байки расскажешь. Но не мне!

В глазах черные круги поплыли. Резкая боль в шее, словно разрядом, сковала тело.

Удар в висок был неожиданным. Костя пошатнулся.

Второй удар в челюсть сбил с ног. Кот лежал на полу, ничего не видя, не слыша. Кровавое пятно на рубахе, обмотавшей шею, заметно увеличивалось.

Тимка, заглянувший в Кабинет, застыл на месте. Хотел поговорить с участковым о Косте. А тут…

Лицо Тимофея побелело, исказилось. Он вошел медленно, легко, словно готовясь к прыжку.

— За что кента угробил?

— Вон отсюда! — заорал участковый испуганно.

Тимка придавил его к стене столом. И, перегнувшись к нему, сказал тихо:

— Ты это вспомнишь, падла!

— Я тебя вместе с ним сгною! — вырвалось у участкового, и он нажал кнопку на аппарате.

Тимофей не стал ждать. Выскочил в дверь, сбив с ног входившего милиционера. И тут же влетел в барак фартовых.

— Кенты! Шухер! Мусора Кота размазали! Сявки! Всех фартовых села — на катушки! Легавых брать на гоп-стоп!

Сявки тут же шмыгнули из барака по домам. Пятеро фартовых, уже вытащив из нычек перья, спешно одевались.

Тимка уже выходил из барака, когда туда ворвалась милиция.

— Ложись! Стрелять буду! — грохнул предупредительный в потолок.

Условники повалились кто где стоял.

— Всех в клетку! Всех в браслеты! — орал участковый.

Милиционеры, держа наготове оружие, выполняли приказ.

Когда всех условников по одному увели в милицию, Горилла уже дозвонился до Поронайска.

Кравцов понял все с полуслова и, торопливо сев в машину, бросил шоферу коротко:

— В Трудовое…

Уезжая, успел сказать прокурору, что снова в Трудовом участковый превышает служебные полномочия. Попросил сообщить в горотдел.

Горилла не пошел в милицию. Он видел, как вели туда фартовых. Всех до единого.

«Приедет ли Кравцов? Вспомнил ли меня? Обещал быть вскоре. А вдруг осечка?»

Горилла подошел к работягам-условникам. Ему хотелось узнать, за что замели фартовых. И услышал, что сегодня ночью обокрали госпромхозовский склад.

Вся пушнина до последней шкурки исчезла. А все замки на месте. И ни одного следа не обнаружила милиция.

Кравцову еще рано утром стало известно о случившемся. Участковый позвонил прокурору. Собирался к обеду выехать. Были другие заботы и дела. Но звонок Гориллы сорвал. Понял: медлить нельзя.

Кравцову вспомнились прежние участковые Трудового. Оба были убиты. Третий знал о том.

«Вроде сдержанный мужик. Никогда руки не распускал. Знал, что может случиться. Фартовые такого не забывают и прощать не умеют. Если не соврал Горилла, то и этого убьют. Найдется лихая голова, кому честь воровская дороже жизни покажется. Это трасса доказала. Хотя… Сколько времени прошло! Многое изменилось с тех пор. Да и уберут участкового в глухой угол. Спрячут от мести воров. Сам не новичок. С оглядкой жить будет. Но если убил — под суд пойдет. Из органов выкинут. Даже если не убил, а покалечил, из участковых выкинут. Не жить ему в Трудовом. Эх-х, баранья башка! Выколачивать признание решил! Так ли это делается? Разве кулаки смогут заменить недостаток знаний? Все же милиция есть милиция», — вспомнилось Кравцову свое прошлое. И в очередной раз взглядом поторопил шофера. Тот выжимал из машины все возможное…

— Пить, — попросил Костя тихо и скребанул рукой по шершавому, давно не мытому полу. — Пить. — Язык колом

в горле стал.

Но в кабинете никого. Пусто. О нем забыли. Кот открыл глаза. Серые стены наваливались, крутились перед глазами.

Чье-то бледное лицо застыло в двери.

— Пить…

— Не могу. Начальник не велел, скривилось лицо. А может, это только показалось.

Кот попытался оторвать голову от грязных досок. Но теперь до его слуха донеслось отчетливое:

— Лежи тихо! Не трепыхайся!

Костя уронил голову на обессилевшие руки. В голове звон, шум, брань, словно за стеной десяток «малин» разборку чинят. И вдруг как кто пером по стеклу провел — визгнули тормоза. И чей-то испуганный голос крикнул надрывно:

— Ребята, кончай, Кравцов тут!

Чьи-то сапоги громыхали совсем рядом.

— Этого чего не убрали? — услышал Костя голос участкового.

— Куда?

— Учить тебя? Идиот!

И тут же смолк голос. В дверь вошел человек. Поздоровался глухо и коротко потребовал:

— Включите свет.

— Пить, — простонал Костя, теряя сознание.

— Позовите дежурного! Пусть уберут вора! Распоясались, бандюги! — рыкнул участковый.

— Теперь уж подождите, — остановил Кравцов и, налив из графина воду, понес Коту. Наклонился. Глянул в лицо. Осторожно поил.

Костя глотал воду жадио, не видя лица и рук человека, сжалившегося над ним.

Игорь Павлович потемнел лицом.

— Кто ж это так избил вас? — покачал он головой.

Костя с закрытыми глазами, с запекшимся от побоев лицом

повернул голову, застонал и рукой указал в сторону стола участкового.

— Врача вызовите! Срочно в больницу! И молитесь, чтоб жив остался! Слышите, участковый? Не только я, враги вам не позавидуют, если этот человек умрет, — пообещал Кравцов.

Когда санитары вынесли Кота из кабинета, Игорь Павлович позвонил в горотдел. Потребовал, чтобы сам начальник милиции срочно приехал в Трудовое.

— Так! Значит, вам, молодежь, преподают здесь наглядные примеры расправы? — спросил он милиционеров, прячущих сбитые в кровь кулаки. Те молчали. — Есть еще задержанные?

— Всех взяли: Кто был в бараке, — хмуро отозвался участковый.

— Госпромхоз обчистили. Дотла. А замки на месте. Этот, Кот, как раз ночью в Трудовое вернулся. С заимки. У них два дня назад мех вывезли охотоведы. Подчистую. А у него полный рюкзак пушняка. Спрятанный под койкой. Он залез. Ворюга! Кто же еще? За два дня много ль возьмет на участке? — завелся участковый.

— А сколько украдено? — поинтересовался Кравцов.

— До хрена…

— Поточнее, — осек Игорь Павлович.

Участковый достал список. Прочел.

— И это все в рюкзаке поместилось? — съязвил Игорь Павлович.

— Не один был. Это и дураку понятно. Только подельщика не назвал. А может, и не одного. Вы посмотрите, на какую сумму совершена кража! — окреп голос участкового.

Кравцов встал, сказав, что хотел бы осмотреть склад. И вспомнил о задержанных милицией:

— Всех освободить. Кража меха — не моя подследственность, но первоначальные следственные действия я сделаю. Вы, участковый, будьте готовы к тому, что я привлекаю вас к уголовной ответственности за должностное преступление, связаннее с насилием. Постановление я уже вынес.

Участковый ничего не ответил. Глянул искоса на Кравцова. И когда Игорь Павлович закрыл за собой дверь, сказал ему вдогонку:

— Не дьявол, козел магаданский! Какой дурак тебя в прокуратуру вернул, если ты и сегодня всякой сявке в обязанниках остался!

Участковому не хотелось уезжать из села, где получил дом и неплохо устроился. Где происшествий в последнее время почти не было. Случались пьяные драки, устраивали фартовые разборки. Но не больше того.

«Может, обойдется? Может, остынет этот колымский черт? Говорят, что он дела фартовые как орехи щелкает. Что у него никогда не бывает висячек. Счастливый, гад. Мне б так! Разве работал бы в Трудовом?» — оглядел убогий кабинет участковый. И, увидев еще не ушедших милиционеров, сказал: — Выпустите зверинец из клеток! А Тимоху — ко мне!