Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи - Леонид Андреев

Монастырский. Да, не говорила, но они давно уже… переписываются и даже видаются. Они друзья теперь, Миша… не смотри так!

Таежников. Генеральская дочь?

Монастырский (горячо). Пусть, пусть, Миша… ну да, генеральская дочь и все такое — но будь справедлив! Если бы ты видел своими глазами, как я, если бы ты видел эту генеральскую дочь, когда она, со всей своей гордостью и красотою, на коленях умоляла Таню о прощении… Что это были за святые слезы, Миша! Она руки ей целовала, она билась у ног ее… у ее стоптанных башмаков, как… как… Эх, Миша!

Таежников. Дальше!

Монастырский. Ой, будь справедлив, Михаил! Ой, не погреши! Ты знаешь ли, что Таня вот уже полтора месяца бросила свое проклятое и гнусное ремесло, — ты знаешь это?

Таежников (упавшим голосом). Нет, я этого не знал. Погоди. Жил рядом и не знал, и думал…

Монастырский. Да вот — жил рядом! Я не упрекаю тебя, Миша, у тебя и своих дум было достаточно, но…

Таежников. Как же они живут? Горожанкины?

Монастырский (восторженно). Да Раиса же! Раиса же Филипповна и денег дала, и все устроила, и теперь Таня навсегда обеспечена и счастлива… ах, Михаил, ведь это воскресение для бедной девушки!

Таежников внезапно сильно бледнеет и наступает на Монастырского.

Таежников. Постой: а эти?

Монастырский. Какие эти? Что ты?

Таежников. Эти?.. Ну — эти, которые пришли…это тоже комедия? А? Введение во храм… а?.. это тоже нарочно, да? Тоже Раиса?.. (Наступает.)

Монастырский. Михаил, опомнись! (Гневно.) Тьфу ты пропасть! Да что — в тебя черт вселился? Что ты смотришь, как бешеный. Опомнись!..

Вошла Раиса Тугаринова; оба дико смотрят на нее.

Раиса (нерешительно). Добрый день.

Монастырский (не здороваясь, возбужденно). Вы слышите? В него черт вселился! Думает, что это мы к нему Незабытова прислали, что это мы… тьфу ты пропасть! Всякое терпение лопнет с такими… (Хватает пальто и шляпу и устремляется в дверь.)

Раиса. Монастырский!

Монастырский (с порога). Знаю, знаю, через полчаса вернусь. Не могу. Черт его возьми совсем! Этакая… (Уходит.)

Таежников, зло усмехаясь, смотрит ему вслед. Напряженное молчание.

Таежников. Прошу вас садиться, Раиса Филипповна.

Раиса. Что с Монастырским?

Таежников. Ничего особенного-с. Дружеская сцена. — Чем могу служить?

Раиса. Не надо этого тона, Мишель. Я пришла…

Таежников. Вижу-с. Это и есть заговор, о котором мне говорили? (Кричит.) Не выношу-с. Опять прямо к цели?!

Раиса. Михаил Федорович, милый!..

Таежников. Заговоры! Великодушные друзья, устраивающие счастье… что это за мелодрама? Не выношу-с!

Раиса. Мишель, вы так кричите… я боюсь…

Таежников (сдерживаясь). Извините. (Усмехаясь.) Правда, мои манеры… как вы говорили, Раиса?

Раиса. Не надо этого тона, Мишель. Я пришла… (Плачет.)

Продолжительное молчание. Таежников упорно смотрит в стену, бледный и хмурый.

(Оправляясь.) Не гневайтесь, я больше не буду плакать. Можно говорить, Мишель? Вы тогда сказали, что вам нечем вознаградить мою любовь, а даром вы ничего не хотите, а теперь?.. Мишель, вы были тогда жалким студентишкой, выгнанным за бедность, бездарным неудачником, обивающим пороги у редакций, — а кто вы теперь? И если тогда — если тогда! — я верила в ваш гений, в вашу судьбу, если и в ту пору вы были единым властителем моих чувствований и дум, — то что же мне сказать теперь? Я вам верна, Мишель, только и могу сказать. — Вы молчите?

Молчание.

Таежников (угрюмо). Все это — от ума, Раиса. Вы слишком умны, чтобы… просто любить. Когда…

Раиса (поднимая руки для защиты). Нет, нет, — не это! Остановитесь, Мишель, подумайте, что вы говорите… Мишель!

Таежников (настойчиво и зло). Когда вы заплакали давеча, я чуть не поверил вам, мое сердце дрогнуло, но вот слышу я голос ваш… вашу умную, как всегда, речь… вижу ваши надменные, даже после слез надменные глаза, — и я сомневаюсь. Я снова не верю вам, Раиса, простите меня.

Раиса (с ужасом). Вы не верите?

Таежников. Нет, не верю. Мне очень жаль, Раиса, говорю это искренно… но есть что-то во мне, что никогда не поддастся обману. Обман. (Резко.) Зачем эта комедия с Татьяной Тимофеевной?

Раиса. Это не комедия! Мишель, Мишель, — остановитесь, взгляните на меня!

Таежников (еще резче). Я повторяю: зачем эта оскорбительная комедия с Таней? Я не верю-с — ни в ваши позы, ни в ваши поцелуи… на колени, обнимать ноги, прижимать к груди стоптанные башмаки — о, какое кощунство! Этих бедных и доверчивых людей вы могли обмануть вашими умными речами, вашей талантливейшей игрой, достойной театра, но меня вы не обманете! Нет.

Молчание.

Раиса (тихо). А если я убью себя, ты и тогда… не поверишь?

Таежников. И тогда не поверю.

Раиса. И тогда?

Таежников. О, я знаю тебя! Я знаю, что ты способна на пытки, на самую жестокую смерть, только бы хоть в смерти добиться своего. (Презрительно.) Что смерть!

Молчание.

Раиса (тихо). Что же мне делать? Скажи.

Таежников. Не знаю. Ищи сама. Не знаю!

Молчание. Раиса очень бледна под вуалью. Таежников искоса взглядывает на нее и отводит глаза; тихонько поламывает пальцы.

Один вопрос. Что это за комедия с Татьяной Тимофеевной, я вас спрашиваю? Вы с ней видаетесь, вы чуть ли не дружны… что это за комедия? Раиса!

Раиса (вяло). Это не комедия.

Долгое молчание.

(Едва шевеля губами.) Мне можно уходить?

Таежников. Да, уходите. Если вы хотите.

Раиса встает и поправляет вуаль.

Погодите… Вы дали ей денег?

Раиса. Дала.

Таежников. Я вам возвращу эти деньги.

Раиса. Хорошо. Мне можно идти?

Таежников. Да.

Раиса идет.

Раиса!

Раиса (останавливаясь). Что?

Таежников. Нет, я не могу, чтобы вы так ушли. Раиса… о Боже мой, что же мне делать, что же мне делать? Раиса! Докажите мне… докажите мне, что вы любите меня: я хочу поверить и не могу!

Раиса (вяло). Я не могу доказать.

Таежников (топая ногой). Ну, закричите… заплачьте, я должен поверить, я не могу так! Пожалейте меня, разорвите этот туман, этот туман… ах, что у меня с головой! Заплачьте, я хочу видеть слезы, я хочу верить!

Раиса. Я не могу заплакать.

Таежников. Я тебя убил?

Раиса (вяло). Я не знаю. Пустите меня, я лучше пойду…

Таежников. Раиса!

Раиса (едва шевеля губами). Я боюсь, что вы кричите. Я лучше пойду. Мне надо идти. Не сердитесь, Мишель, я приду завтра. Я… (Умолкает.)

Таежников (тихо, с отчаянием). Ты говоришь как мертвая. Я тебя убил? Я убил тебя, моя красавица? (Почти с рыданием.) Моя гордая красавица, что же я сделал с тобою!.. (Сажает ее на стул и становится на колени, прячет голову.)

Молчание. Раиса тихо гладит его волосы.

Раиса. Это ничего. Не надо. Я лучше завтра приду. Это так сразу, я не ожидала. У меня немного голова… Не надо.

Таежников целует ее руки.

(Удивленная.) Ты? Ты целуешь мои руки, Мишель? Ты любишь меня?

Таежников (пряча голову). Люблю.

Она гладит его волосы и начинает тихо плакать; левой рукой поднимает вуаль и вытирает катящиеся слезы. Тихие слезы переходят в дрожь и безмолвные рыдания, сотрясающие тело; так же молча, охватив Раису за плечи, старается сдержать их Таежников. Затихает.

Раиса. Я пойду.

Таежников. Иди.

Раиса встает, оправляет волосы и вуаль и, длительно вздохнув, осторожно пальцами касается лба Таежникова. Он тихо целует руку.

До завтра.

Раиса. До завтра.

Таежников. Ты меня любишь?

Раиса. Да. (Длительно вздохнув.) А ты?

Таежников. Да. {Провожает ее и у порога целует коротким, сквозь вуаль, еле ощутимым поцелуем.)