Во имя надежды - Илья Никулин

со своего стула. “Это замечательно…, это, замечательно” — после проговорил Евгений с грустным тоном и хмурым выражением лица.

Сев обратно на стул, он оглянувшись, видит вокруг себя всё тех же людей, которым было на него всё также всё равно. А напротив себя, он видел лишь ровную и отчётливую пустоту, которая словно кричала ему он его одиночестве и единении лишь с самим с собой.

“Ну и в чём смысл этих результатов, если я не могу не с кем разделить радость их получения?” — грустно спросил сам у себя Евгений.

Уже с трудом доев свой ужин, который почти никак не хотел есть в его живот, он решается вновь под вечер немного пройтись, чтобы освежить свою голову и обдумать случившуюся неприятную ситуацию.

Во время прогулки, было уже порядком половины восьмого вечера. Вечер пятницы, как всегда намечался для всех приятным и интересным. Для всех, кроме самого Евгения.

Прогуливаясь по улицам, он также как и в торговом центре встречал молодых влюблённых пар, счастливых семей с маленькими детьми, в машинах он наблюдал группы весёлых и смеющихся людей, и просто компания хороших друзей, также в это время прекрасно проводила свой вечер, пока Евгений просто шагал мимо них, замечая все эти маленькие нюансы.

Сев на ближайшую лавочку, сделав пару глубоких вдохов и выдохов, в его голову начала выходить ясность, от чего даже стали появляться такие мысли:

“Может…, я, действительно был через чур резок с Иваном в последний раз. Всё из-за этих проклятых результатов. Но они ведь важны для меня? Важны, обязательно важны…, но. Эх. Надо было просто оставить ноутбук и пойти поесть пиццы. А теперь, просто вернуться? Просто вернуться, и извиниться за всю свою бестактную грубость? А что если он более не хочет меня видеть? После всех сказанных мною слов. Я ведь знал, что сдал всё хорошо. И он знал, что я сдал хорошо. Но я его не слушал, и моя одержимость как он сказал, высказала ему то, что я бы никогда не помел бы ему рассказать. Но эта одержимость, откуда она? Неужели он был прав, и она действительно появилась по вине моего папы? Но…, нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Папа бы никогда не привил бы мне такое плохое качество как одержимость. Он ведь любит меня, и всю жизнь старался, что бы сделать меня лучше, отгораживая от всего плохого. И мне…, просто надо сделать одно важное дело, дело всей моей жизни. А сегодня, я просто немного устал. Вот в это всё и вылилось в этот ужасный разговор. Ведь я абсолютно здоров. Просто…, просто мне нужно пережить этот непросто жизненный период.

А сейчас, я должен…, должен вернуться и всё исправить” — уверенно сказал Евгений, после уже побежав обратно на остановку, попутно начав обдумывать слова извинений.

Подходя к дому, всё тело началось трястись словно осиновый лист, дыхание периодически перебивалось, пока в голове прокручивались все слова примирений. Тихо войдя в квартиру около половины девятого вечера, Евгений перед собой не встретил дядю, который всегда выходил встречать его по возвращению домой. И от этой картины, страх и волнение нарастали ещё сильнее. Без лишнего шума оставив свою сумку в коридоре, он робкими шагами начинает свой путь, пока он не заглянул за угол зальной комнаты, где увидал как раз своего дядю, сидящего на своём диване с пустым выражением лица смотря телевизор, пока в руке у него лежала пустая банка из под пива. Может тот и увидел Евгения, скромно выглядывающего из-за угла коридора, но обращать на него внимания он никак не хотел.

От пустынного безразличия, Евгений почувствовал в груди жгучую боль, которые с каждой секундой перерастали в дикие страдания. Более не в силах терпеть, он с дрожащими в коленках ногами, медленно проходит прямо в середину комнаты, и пока он шёл, он понял, что забыл практически все заранее подготовленные им слова, а потому, ему только и оставалось делать, что придумывать извинения прямо на ходу:

“Дядя Ваня…, вы, простите меня за мои слова. Я был злым, уставшим, и раздражённым, ожидая результаты этого ужасного теста. Надо было послушать вас, оставить ноутбук и пойти вместе поесть пиццы. Но я тогда сам не владел собой. В результате сказав слова, за которые, мне очень стыдно. Простите меня пожалуйста…, за всё.” — сказал Евгений, с полным лицом боли, грусти и сожаления.

Всё выслушав, Иван выключил телевизор, и встав перед Женей, говорит спокойным голосом, и слегка грустным лицом следующие слова:

“Я на тебя не злюсь. Напротив, ты сказал всё верно. И мне…, следовало понять, что тебя не изменить, и тогда оставить тебя в покое. Но я лишь только желаю, чтобы ты когда-нибудь осознал, что в жизни, есть что-то важнее, помимо твоей учёбы, и долга перед родителями” — сказал Иван, после хлопнув пару раз Евгения за плечо, уходит, закрывшись к себе в спальню, пред этим лишь добавив: “Пицца лежит в микроволновке. Разогрей, если хочешь есть. И не забудь позвонить родителям, порадуй их сегодня” — после чего окончательно ушёл, до конца дня, так и не повидавшись вновь со своим племянником.

От всех услышанных слов, Евгению вроде как стало на душе полегче. Но от услышанных слов, он всё же с тяжёлым выражением лица, подходит к окну, чувствуя все сказанные дядей слова, параллельно всматриваясь в окно, пытаясь справиться с тяжестью гнетущего одиночества.

Простояв так минут 10, это неприятное ощущение словно и не собиралось покидать его тело, а потому, чтобы хоть как-то избавиться от этого неприятного чувства, он решается пойти на кухню, дабы съесть парочку ломтиков горячей пиццы, в надежде на то, что хоть этот приятное на вкус блюдо, поможет справиться ему с тоской и одиночеством.

Сев за стол, держа в руках треугольник столь притягательной и ароматной пиццы, только откусив небольшой кусочек, чувство сытости моментально приходит к нему в желудок. А может это была не сытость? Может, это внутренне чувство стыда и обиды на самого себя, мешало ему в тот момент насладить сия замечательным кулинарным произведением.

В конце концов, лишь с горем пополам, он доел лишь один несчастный кусочек пиццы, ровно до того момента, как не пришло время вновь звонить своим родственникам в Россию, чтобы на сей раз, порадовать их хорошей новостью, об успешном завершении первого экзамена.

Неохотно, уже без сил, с грустным выражением лица, он сидя на диване, набирает для начла телефон бабушки с дедушкой, чтобы подготовить