Проклятие скифов - Сергей Пономаренко

Вежливость Олега была сродни издевательству. Блюмкин пожал плечами и выполнил требование.

— Мне тоже разоружаться? — раздался из коридора зычный голос Павленко.

— Леонид, ты?! — обрадовался Олег.

— Собственной персоной. Долететь до Симферополя оказалось проще, чем доехать до Феодосии. Не таксисты, а голодные шакалы… У меня есть предложение — давайте поднимемся в салон. Там просторнее, и мне не придется торчать в коридорчике… Скальп врага захвати с собой — будет интересно, что он нам споет.

— Отлично сказано — скальп врага. — Олег рассмеялся, взглянув на голую голову Лобова, и освободил его рот от одеяла.

Тот, гримасничая, стал сплевывать волоски, набившиеся в рот, и материться.

— Прибереги красноречие — оно тебе еще понадобится, — мрачно посоветовал Олег. — Сам пойдешь или придется тащить тебя волоком?

Лобов замолк, с ненавистью глядя на Олега, самостоятельно поднялся на ноги и вышел из спального отсека. Олег задержался на минуту, вернув свой «газовик» в кобуру, засунул «глок» за пояс, а в руку взял «Осу». Появление Блюмкина было неожиданным. Кто он — друг или враг?

Наверху, в салоне, и правда было просторнее, но сидеть можно было лишь на небольших диванчиках. Илона с Блюмкиным уже устроились на одном. Лобов, понимая, что со скованными руками от такого количества людей далеко не убежать, смирился и пристроился на другом, стоящем напротив. Ниро Вульф в растерянности осматривал помещение, думая, куда приткнуть свое громадное тело, но, так и не найдя себе места, остался стоять посредине. Войдя в салон, Олег задумчиво произнес:

— Неладно что-то в Датском королевстве![65]

Он направился к Лобову, схватил его за шиворот правой рукой и выволок на середину каюты. Тот зацепился ногой за диванчик и упал, но Олег, не обращая на это внимания, продолжал его тащить.

— Лобов, тебе не кажется, что в нашей компании кого-то не хватает? Может, ты просветишь нас, скажешь, кто твой подельник? Или возьмешь все на себя?

— В чем ты меня обвиняешь, урод?! — вдруг заорал Лобов, делая попытку подняться с колен, но Олег ему не дал. — Ты думаешь, тебе это сойдет с рук? Вы шоблом вдерлись на мою яхту, замутили, макнули, зацокали[66] меня. Я уважаемый в городе человек, а ты — никто! Суши сухари, козел вонючий, — завтра будешь на шконке!

— Илона, ты со своим преподавателем отправляйтесь подышать морским воздухом, но так, чтобы вас не заметили здешние охранники. У нас тут намечается мужской разговор. — Олег кивнул в сторону Лобова. — Лучше, чтобы вы оказались за территорией яхт-клуба. Если ты сумела сюда перелезть через забор, то обратно это тебе будет легче сделать.

— Нам не пришлось лезть через забор, как тебе, — язвительно сообщила Илона, которой не понравилась идея Олега. — Мы спокойно зашли через ворота — охранники напились и спят мертвецким сном. Я даже заглянула к ним через окошко в будку.

— Через ворота?! — удивился Олег. Он встревожился: что-то тут было не так. Он еще не понимал, что именно, но уже почувствовал надвигающуюся опасность. — А как преподаватель нашел тебя? — И он с усилившимся подозрением посмотрел на Блюмкина.

— Я попросила Ростислава Самуиловича, чтобы он проследил за твоей машиной, когда мы будем ехать сюда. В дороге я отвлекала твое внимание, чтобы ты не заметил слежки. Когда ты покинул меня, я не осталась в одиночестве…

— А вскоре к ним присоединился я — они себя вели неосторожно, громко разговаривали, — добавил Павленко.

— Мы вели себя тихо, как мыши! — возмутилась Илона.

— Именно — как мыши! — согласился Павленко, и его кулак с неожиданной скоростью для грузного тела припечатался к скуле Олега, отправляя того в глубокий нокаут.

За мгновение до этого Олег хотел поинтересоваться у бывшего следователя, как он смог так быстро найти яхту Лобова, не зная названия и местоположения яхт-клуба, который в городе был не один? Сознание Олега сразу померкло, он впал в забытье, уронив травматический пистолет на пол. Преподаватель дернулся было к нему, но ствол пистолета, как по волшебству оказавшегося в руке Павленко, уставился на него, и Блюмкин оставил эту затею.

— Ничего не понимаю! — Илона помотала головой. — Вы же следователь! Закон!

— Не надо ничего понимать. — Павленко хмуро посмотрел на нее. — Только выполняйте, что я скажу.

— Ключ от наручников у меня в кармане брюк. Пусть девка освободит меня, — подал голос Лобов. — Твой мент его прохлопал.

— Хорошо. Освободи его — только без глупостей.

Павленко так посмотрел на девушку, что та поняла: в случае чего тот будет стрелять не раздумывая. Она с отвращением начала шарить в карманах брюк Лобова, что тому очень понравилось, и он сопровождал ее действия сальными шуточками. А как только освободился, сгреб ее, жадно прижал к себе, ища губы. Преподаватель заскрипел зубами, понимая, что бессилен что-либо предпринять против вооруженного бандита. Благоразумие было основной чертой его характера.

— Отпусти ее, иначе я прострелю твою башку! — нахмурившись, приказал Павленко и перевел пистолет на подельника.

— Да она сама меня завела! — рассмеялся Лобов, отпуская девушку, и подмигнул ей. — Наш разговор не закончен, жди продолжения!

— Сунешься к ней еще раз — застрелю! — холодно предупредил Павленко.

— А как же наше общее дело, «коза ностра»[67]? — засмеялся Лобов, но отвернулся от девушки, показывая, что она его больше не интересует.

Павленко достал из бокового кармана пиджака еще одни наручники и бросил их Лобову.

— Займись мужчинами! Оружие не трогай! Напоминаю: стреляю без предупреждения!

— Слушаюсь, гражданин начальник. — По лицу Лобова пробежала недобрая улыбка. — Ты что, мне не доверяешь, пузан?

— Не доверяю. Поэтому не испытывай моего терпения.

Лобов заставил преподавателя лечь рядом с так и не пришедшим в сознание частным детективом и сковал одними наручниками их правые руки, а другими — ноги. Скованные таким образом пленники могли передвигаться с большим трудом, так что были лишены возможности оказать сопротивление.

Павленко послал Илону вниз принести воды. Оказавшись в камбузе, она сразу схватила нож, решив спрятать его на себе. Но, как ни старалась, не нашла места, где его не было бы видно. Вздохнув, отложила нож и, захватив ведерко для льда, полное воды, поднялась в салон.

От холодного душа Олег пришел в себя, но в первое мгновение не мог понять, почему скован с Блюмкиным наручниками, а Ниро Вульф стоит с пистолетом наготове. Постепенно он вспомнил все, кроме удара Павленко, помнил лишь, что на него внезапно обрушилась тьма. Но когда Павленко скомандовал Лобову отчаливать и выходить в море, Олег обо всем догадался.