Хозяйка Мерцающего замка - Марина Михайловна Ли

разве что выглядела очень ярко и красиво, а если копнуть глубже, то сама по себе ничего не представляла. Император не принимал решений, это была обязанность Совета, во главе которого восседала Императрица, не судил, не казнил, не миловал, не одаривал приближенных титулами и землями… И вообще был фигурой номинальной… Поэтому было даже как-то смешно читать указ за его именем… Но я отчего-то не смеялась.

Эльфийки же смотрели на меня выжидающе и не сумели скрыть расстройства, когда я не отреагировала на эту бумажонку должным образом, просто отложив ее в сторону. Даже обидно. Они и правда надеялись, что я посчитаю вот это вот достойным оправданием?

– У вас есть дети? – зачем-то спросила я.

– Пока нет, – грустно вздохнула Цин.

– Я почему-то так и подумала. – И затолкав подальше желание немедленно вымыть руки с мылом, я отложила Указ в сторону.

Вторым документом был договор, который дед Шурка заключил со своей бывшей женой (называть бабушку бабушкой я теперь не могла даже в мыслях). Дед брал на себя все обязанности по воспитанию ребенка и отказывался от материальной поддержки, взамен же требовал лишь одного: не возвращаться. Никогда. Abiens, abi. Или, как в старом анекдоте было: «Доктор сказал в морг, значит в морг».

Почти так же выглядел договор, который в свою очередь подписал дед Артур. И я подумала, интересно, а сколько на Земле живет людей, которые и не подозревают о том, что они не совсем люди. Полудраконы, полуоборотни, вампиры-полукровки…

– А среди эльфов тоже встречаются кукушки?

Не знаю, зачем я спрашивала. Мне вообще по барабану были все традиции и нравы Эльгении, да и до самих эльфиек мне дела не было. А вопросы я задавала лишь для того, чтобы хоть чем-то заполнить болезненную тишину в сердце, возникшую после того, как стало понятно, все это придется обсуждать с дедушками, ворошить прошлое и сыпать соль на все еще кровоточащую рану.

Меня затошнило.

Где взять правильные слова? Я не хотела думать об этом, но и не думать не могла… Вернется Тимур, посоветуюсь с ним, пока же… Пока стоило вернуться к содержимому папки. Следующим документом, который я взяла в руки, оказался еще один указ Императора, на этот раз о признании полукровок, рожденных не в Дранхарре. Для того, чтобы получить гражданство, мне-то и надо было всего ничего: научиться превращаться в дракона. Тут же была вырезка из какого-то учебника о том, что у драконов первый оборот случается в возрасте от шести до девяти лет, но бывали и более поздние случаи. И чем старше становилась «особь», и в частности, если эта «особь» была полукровкой, тем меньше шансов оставалось у драконьей крови.

Дрогнуло ли во мне хоть что-то, пока я читала всю эту чушь? Вряд ли. Хотя, надо признаться, я пыталась себе представить, каково это взять и превратиться в дракона. И откуда берутся крылья? И огонь. Кострин плевался огнем – еще как плевался! – а я? Я тоже смогу? Смогла бы? И хочу ли я этого, вот что самое главное…

Боже, о какой ерунде я иногда думаю, сама себе напоминая человека, который выиграл миллион долларов США и волнуется из-за того, что ему хранить его негде.

Следующим документом, что я взяла в руки, оказалось письмо, адресованное мне. И было оно от женщины, которая называла себя моей бабушкой. Она писала о своем одиночестве, о том, что злая судьба разлучила ее с собственным ребенком, но она рада возможности впустить в свою жизнь внучку. Рассказывала, какое огромное наследство меня ждет, обещала позицию фрейлины при юной императрице и в крайне вежливой форме обращала мое внимание на то, что ничего не просит от меня взамен. Разве что придерживаться выработанного специалистами плана, который поможет мне приобрести животную форму. Мне пришлось прочитать письмо дважды, чтобы убедиться, что это не шутка и не тонкое издевательство…

[Чьей матерью была писавшая мне женщина? Маминой или папиной? Хотя какая из нее мать… Ни о родителях, ни о дедушке… Она даже про Эда не спросила.]

Я вздохнула и поняла, что просто не хочу просматривать то, что еще осталось в папке. Сложила обратно все бумажки, фотографии и даже шедевр эпистолярного жанра, завязала шпагат на аккуратный бантик и, наконец, посмотрела на эльфиек.

Ну, слава Богу! Хоть одна приятная новость! Обе выглядели кисло-кисло и даже не пытались разбавить свою кислоту искусственными улыбками. Дошло, видимо, что перспектива приобретения дранхаррского гражданства не особо-то меня и радует.

– Хотите нас о чем-то спросить? – без особой надежды поинтересовалась Цин.

– А вы знаете, хочу. – Я сцепила руки в замок и, наклонившись вперед, впилась взглядом в лица эльфиек. – Мне вот интересно, почему эти бабушки не объявились в моей жизни раньше. Чего ждали? Почему не приехали сами, а прислали переговорщиков? И последнее, вам-то до всего этого что за дело?

Залия опустила глаза и страдальчески свела брови над переносицей, будто ей было больно на меня смотреть, а потом шепнула:

– В том-то и дело, что они не ждали. Видите ли, ваши дедушки не поставили их в известность о рождении наследницы. Ваша бабушка чуть более пяти лет назад узнала о том, что вы родились, и все свои силы бросила на то, чтобы вы могли получить гражданство.

– Она, наверное, сильно обрадовалась, узнав обо мне, – осторожно заметила я. Цин оживилась и, бросив короткий взгляд на подругу, воскликнула:

– Вы даже не представляете себе как!

– Не представляю. – Я поднялась из-за стола, собираясь окончить ненужный и порядком надоевший мне разговор. – И, боюсь, даже не хочу представлять. Потому что ни одна из них не захотела встретиться со мной лично, не позвонила, даже письма не написала… Хотя нет, вру… – Я хмыкнула. – Одно письмо я получила.

Одно письмо от чужой женщины, которая не спрашивает обо мне, а лишь рассказывает о своих чувствах и своих амбициях.

– Они боялись! – заламывая руки, воскликнула Цин.

– Боялись? – Я не знала, плакать мне или смеяться. – Кого? Меня?

– Того, что в вас не проснется дракон, – ласково пояснила Залия. – Понимаете?

Увы, да.

– А мы… Наши старейшины думают, что он не проснется. Драконья кровь – это магия в чистом виде. В Дранхарре забыли о том, что не у каждого дракона бывают крылья. Они забыли, а мы помним! Эльгения помнит! И судя по тому, как Макс прятал вас от всего мира, он тоже сумел сложить два и два!

– О чем вы говорите?

Сражаясь с головокружением и внезапным приступом тошноты, я оперлась ладонями о столешницу и жадно