Николай II (Том I) - А. Сахаров (редактор)

Это произошло потому, что история не знает и другого правительства, столь глупого, столь бесчестного, столь трусливого и изменнического, как это, ныне низвергнутое правительство, покрывшее себя позором и лишившее себя всяких корней симпатий и уважения, которые связывают всякое сколько-нибудь сильное правительство с народом.

Правительство мы низвергли легко и скоро. Но это ещё не всё, что нужно сделать. Остаётся ещё половина дела – и самая большая. Остаётся удержать руках эту победу, которая нам так легко досталась. Как сделать это? Ответ прост и ясен. Нам нужно организовать победу, а для этого, прежде всего, надо сохранить то единство воли и мысли, которое привело нас к победе.

Сохраните же это единство для себя и для нас покажите, что после того, как мы так легко свергнули бессильную старую власть, первую общественную власть, выдвинутую народом, не так легко будет низвергнуть. (Шумные и продолжительные рукоплескания.)

Я слышу, меня спрашивают: кто вас выбрал? Нас никто не выбирал, ибо если бы мы стали дожидаться народного избрания, мы не могли бы вырвать власти из рук врага. Пока мы спорили бы о том, кого выбирать, враг успел бы организоваться и победить и вас, и нас. Нас выбрала русская революция. (Шумные продолжительные аплодисменты.) Поверьте, господа, власть берётся в эти дни не из слабости к власти. Это не награда и не удовольствие, а заслуга и жертва. (Шумные рукоплескания.) И как только нам скажут, что жертвы эти больше не нужны народу, мы уйдём с благодарностью за данную нам возможность. Но мы не отдадим этой власти теперь, когда она нужна, чтобы закрепить победу народа, и когда, упавшая из наших рук, она может достаться только врагу. (Рукоплескания. Возгласы: «Кто министры?!») Для народа не может быть тайн. Эту тайну вся Россия узнает через несколько часов, и, конечно, не для того мы стали министрами, чтобы скрывать в тайне свои имена. Я вам скажу их сейчас. Во главе нас мы поставили человека, имя которого означает организованную русскую общественность (Крики: «Цензовую!»), так непримиримо преследовавшуюся старым правительством. Князь Георгий Евгеньевич Львов, глава русского земства (Крики: «Цензового!»), будет нашим премьером и министром внутренних дел, заместит своего гонителя. Вы говорите: «цензовая» общественность; да, но единственная организованная, которая даст потом возможность организоваться и другим слоям русской общественности. (Рукоплескания.)

Но, господа, я счастлив сказать вам, что и общественность нецензовая тоже имеет своего представителя в нашем министерстве. Я только что получил согласие моего товарища Александра Фёдоровича Керенского занять пост в первом русском общественном кабинете. (Бурные рукоплескания.) Мы бесконечно рады были отдать в верные руки этого общественного деятеля то министерство, в котором он отдаст справедливое возмездие прислужникам старого режима – всем этим Штюрмерам и Сухомлиновым. (Рукоплескания.) Трусливые герои дней, прошедших навеки, по воле судьбы окажутся во власти не щегловитовской юстиции, а министерства юстиции Керенского. (Бурные рукоплескания, крики.) Вы хотите знать другие имена. (Крики: «А вы?») Мне мои товарищи поручили взять руководство внешней русской политикой. (Бурные и продолжительные рукоплескания, разрастающиеся в овации оратору, который кланяется на все стороны.) Быть может, на этом посту я окажусь и слабым министром, но я могу обещать вам, что при мне тайны русского народа не попадут в руки ваших врагов. (Бурные и продолжительные рукоплескания.) Теперь я назову вам имя, которое, я знаю, возбудит здесь возражения. Александр Иванович Гучков был моим политическим врагом (Крики: «Другом!») в течение всей жизни Государственной думы. Но, господа, мы теперь политические друзья, да и к врагу надо быть справедливым. Ведь Гучков в третьей Думе приступил к переустройству русской армии, да ещё дезорганизованной маньчжурской неудачей, и он положил первый камень той победе, с которой наша обновлённая и возрождённая армия выйдет из настоящей великой борьбы. Мы с Гучковым люди разного типа. Я – старый профессор, привыкший читать лекции, а Гучков – человек действий. И вот теперь, когда я в этой зале говорю с вами, Гучков на улицах столицы организует нашу победу. (Рукоплескания.) Что бы сказали вы, если бы вместо того, чтобы расставлять войска вчера ночью на вокзалах, к которым ожидалось прибытие враждебных перевороту войск, Гучков принял участие в наших политических прениях, а враждебные войска, занявшие вокзал, заняли бы улицы, а потом и эту залу. Что сталось бы тогда с вами и со мною? (Возгласы одобрения, крики: «Верно!», вопрос: «А морской министр?»). Пост морского министра, пока мы подыщем достойную кандидатуру, мы также оставим в руках Гучкова. Далее, мы дали два места представителям той либеральной группы русской буржуазии, которые первые в России попытались организовать общественное представительство рабочего класса (Рукоплескания, крики: «Где оно?!») Господа, это сделало старое правительство.

Александр Иванович Коновалов помог сорганизоваться рабочей группе при петроградском военно-промышленном комитете, а Михаил Иванович Терещенко сделал то же самое относительно Киева. (С места: «Кто Терещенко?») Да, господа, это имя, которое громко звучит на юге России. Россия велика, и трудно везде знать всех наших лучших людей. (Возгласы: «А земледелие?») Господа, в эти дни, когда продовольствие армии является серьёзным и трудным вопросом, когда старое правительство довело почти до края бездны нашу Родину и каждая минута промедления грозит где-нибудь голодным бунтом, которые уже начались, – в такое время мы назначили министром земледелия Андрея Ивановича Шингарёва, которому, мы думаем, обеспечена общественная поддержка, отсутствие которой обеспечило провал господина Риттиха. (Бурные и продолжительные рукоплескания. Вопрос: «А пути сообщения?») На этот другой важный для нашей Родины пост мы выдвинули Николая Виссарионовича Некрасова, товарища председателя Государственной думы, особенно любимого нашими левыми товарищами… (Оживлённые рукоплескания). Ну вот, кажется, почти всё, что вас может интересовать. (Вопрос: «А программа?»)

Я очень жалею, что в ответ на этот вопрос не могу прочесть вам бумажки, на которой изложена эта программа. Но дело в том, что единственный экземпляр программы, обсуждённой вчера в длинном ночном совещании с представителями Совета рабочих депутатов, находится сейчас на окончательном рассмотрении их. И я надеюсь, что через несколько часов вы об этой программе узнаете. Но, конечно, я могу и сейчас сказать вам важнейшие пункты… (Шум, громкие крики: «А династия?») Вы спрашиваете о династии. Я знаю наперёд, что мой ответ не всех вас удовлетворит, но я его скажу. Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. (Рукоплескания.) Власть перейдёт к регенту, великому князю Михаилу Александровичу. (Продолжительный шум, рукоплескания, снова шум.) Наследником будет Алексей… (Крики: «Это старая династия!») Да, господа, это старая династия, которую, может быть, не любите вы, а может быть, не люблю и я. Но дело сейчас не в том, кто что любит. Мы не можем оставить без ответа и без решения вопрос о форме государственного строя. Мы представляем его себе как парламентскую и конституционную монархию.

Быть может, другие представляют иначе, но теперь, если мы будем об этом спорить, вместо того чтобы сразу решить, то Россия очутится в состоянии гражданской войны и возродится только что разрушенный режим.

Этого мы сделать не имеем права ни перед вами, ни перед собой. Однако это не значит, чтобы мы решили вопрос бесконтрольно. В нашей программе вы найдёте пункт, согласно которому, как только пройдёт опасность и водворится прочный порядок, мы приступим к подготовке созыва Учредительного собрания (громкие аплодисменты), собранного на основе всеобщего, прямого, равного и. тайного голосования. Свободно избранное народное представительство решит, кто вернее выразит общее мнение России: мы или наши противники… (Рукоплескания, шум, крики: «Опубликуйте программу!»)

Эти возгласы напоминают мне о важном вопросе, решить который зависит от Совета рабочих депутатов, в руках которых находится распоряжение типографскими рабочими. Свободная Россия не может обойтись без самого широкого оглашения и обсуждения сведений, в настоящую минуту интересующих всю Россию. Я надеюсь, что завтра же удастся восстановить правильный выход органов прессы, отныне свободной. Господа, я мог бы перечислить и другие пункты программы, но думаю, что те, о которых я упомянул, интересуют вас главным образом, а о других вы узнаете скоро из печати. Голос мой охрип, мне трудно говорить далее, позвольте на этих объяснениях пока остановить мою речь… (Бурные рукоплескания, движения в зале, оратора несколько раз подхватывают и качают, потом на руках выносят из Екатерининского зала.)