По зову сердца - Николай Алексеев

– Постойте, я посмотрю. – Стропилкин остановил Веру у черного входа в комендатуру, открыл дверь и, убедившись, что там никого нет, коснулся рукой ее локтя. Вера поняла, переступила порог и мгновенно юркнула под лестницу.

Тот первоначально как бы зашел в основное помещение, но тут же торопливо вышел к постовому у входа:

– Штанге, тебя дежурный вызывает. Иди, а я постою. – И встал вместо него, раскрыл входную дверь и вышел на улицу. Как только Штанге скрылся за дверью коридора, Стропилкин сделал знак: «Беги!» Вера сорвалась с места, вылетела на улицу, осмотрелась и тут же повернула направо и торопливо зашагала к углу. Ее подхватил под локоть Степан и повел к машине.

Выигрывая для Веры время, Стропилкин стоял в растворе открытых дверей с автоматом на изготовку.

– Что за шутки? – взревел выскочивший на площадку дежурный. Но увидев озверелый взгляд Вольфа, крикнул помощнику по охране:

– Арестовать! Курт, усилить охрану камер!

Стропилкин короткой очередью скосил бросившихся к нему солдат, чем поднял «в ружье» всю комендатуру. Выскочив на улицу, он бросился на другую сторону. Там перемахнул палисадник и скрылся в зарослях заброшенного сада. Вслед раздался выстрел, потом другой.

– Взять его! – скомандовал дежурный группе солдат.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Шофер дядя Рыгор сразу повернул машину на южную окраину и там проскочил в лес на какую-то минуту раньше, чем сюда вышло оцепление. Минуты через три Рыгор миновал дорогу на Козлы. Здесь на опушке рощи остановил машину и высунулся из кабины.

– Василий Климович, пробеги, посмотри, где сворот на полевую дорогу.

Из кузова соскочили два партизана и побежали вперед. Вера тоже было подалась, но ее Рыгор удержал:

– Сидите, подстрелят. А нам приказано вас оберегать.

Вскоре вернулся один, встал на подножку и сказал:

– Езжайте до скирды, а за ней Антип стоит. Только не загуменьем, а подальше от Могилевки. Что-то там шумят.

– А там, вишь, плешь-то какая. Будем как на ладони. Да и она-то как на рождество светит, – кивнул Рыгор на луну. – И так и этак плохо. Так что жми на всех скоростях через поле. За горой сразу Хромейково, там нас должны встречать наши и прикрыть.

– Коли так, то держись! – и Рыгор дал полный газ. Машина неслась, разбрасывая на выбоинах по кузову людей. Но они терпели, так как с обеих сторон в полукилометрах чернела опасность: справа – Могилевка, слева – Вакары.

– Ну, слава богу, кажись, пронесло? – с шумом выдохнул Рыгор. – А вон и Хромейково.

В низине на фоне неба ясно выделялись журавли колодцев и коньки крыш деревни.

– Проскочим Хромейково, а там еще с полкилометра – и мы спасены! Вот так-то, товарищ Юля!

Вот проскочили Хромейково, а дальше получилось не так, как говорил Рыгор: справа со стороны Яновщины затрещала стрельба. Пули засвистели, зацокали по кузову. Там, за стенкой кабины, кто-то рухнул и застонал. Зазвенели стекла, и колючей болью обожгло руку и грудь Веры.

– Рыгор! Не останавливай! Езжай прямо. Мы здесь прикроем. – Только и слышала Вера и очнулась, когда ее взяли из машины и переложили на повозку.

– Где я? Кто вы? – спросила она окружавших ее вооруженных людей.

– У своих. Заслоновцы мы, – ответил пожилой мужчина в фуражке и стеганке. Придержав с помощью Степана Веру за плечи, посадил ее лицом к лунному свету и нацелился пороть ножом рваный рукав. Вера его остановила и показала на грудь. Распахнув одежду и увидев рану, прогудел он:

– Ого! Нюра, быстро сумку! И побольше чего-нибудь чистенького.

– Что это? – спросила Вера, смотря в сторону ясной Полярной звезды, откуда слышались одиночные выстрелы.

– Это то, что нам надо поскорее отсюда уходить, – и фельдшер быстро обнажил Веру до пояса, наложил на рану полотняные подушечки, забинтовал их такими же полотняными бинтами и также проворно Веру одел, оставив ее правую руку под одеждой.

– Ну, Юля Петровна, прощай. – Степан пожал ей руку. – Поправляйся. А мы тебя найдем.

– Как же ты, Степан Глебыч, пойдешь? Слышь, еще палят.

– Я же не на авто. Пойду болотами до озера. Тут ведь недалечко. А утром с рабочими на лодке переправлюсь в Рябцево.

– Постой. – Вера удержала его и обратилась к фельдшеру: – Товарищ доктор, будьте добры, во внутреннем кармане пальто пуговички.

– Пуговички? Сейчас, – и он заправил руку за пазуху Веры, вытащил две – маленькую и большую – красноармейские пуговицы и положил ей на ладонь.

Поблагодарив доктора, она поманила к себе Степана, наклонила его голову и зашептала на ухо:

– На и запрячь поднадежнее эти пуговицы. Передай их Алесю. Это пароль для свидания со связными. А всех связных хорошо знает Захар Петрович. – Вера взяла его руку. – Спасибо тебе, родной мой Степан Глебыч, и за спасение и за верность. Иди, дорогой!

– Выздоравливай, – помахал рукой Степан. Вскоре послышался его голос: – Рыгор, пошли?

– Эх-ма! – крякнул Рыгор. – Мне без машины возвращаться нельзя. А с ней еще хуже – она-то вся в дырьях, и все стекла – вдребезги. С такой машиной любой бобик схватит и отправит на тот свет. Так что, дружок, ступай один. А я закачу ее подальше в болото да и подамся вместе с заслоновцами бить фашистов и всякую их погань.

– Доктор! Вы готовы? – донеслось из темноты.

– Готовы.

– Тогда следуйте за нами.

– Нюра, садись, – скомандовал фельдшер, сам сел за возницу и повернул коня на дорогу вслед за уходившими партизанами в глубь леса.

– Куда это мы? – спросила Вера.

– На нашу базу.

К полночи Михаил Макарович, дед Гриша и такой же, как и дед Гриша, проводник Макар Филимоныч лесами добрались до последней речки. Переехав ее, Макар слез и пошел впереди подводы. Так они двигались глухоманью долго, пока не остановил вышедший из черной шапки кустов партизан. Макар подошел к нему вплотную.

– А это ты, Филимоныч? – послышался молодой голос. – А кто с тобой?

– Наши. Фронтовые товарищи.

– Фронтовые? – партизан подошел к телеге, поздоровался, спросил фамилии.

– Кудюмов, – ответил Михаил Макарович.

– Кудюмов? Правильно. Слазьте. – И партизан повел их к землянкам.

– Куда вы нас ведете?

– Как куда? К командиру. Он приказал, как прибудете, чтоб сразу же к нему.

У землянки их остановил караульный.

– Постойте. Я доложу. – И юркнул в тамбур, за ними Филимоныч. Оттуда дохнуло спертым воздухом.

– Товарищи, входите!

Их встретил подтянутый капитан и отрекомендовался командиром бригады. Затем представил находящихся здесь комиссара и начальника штаба.

– А это, – повернулся к стоящему у дверей партизану в бушлате и фуражке, – товарищ по связи с Большой землей. Он как раз собирался идти на аэродром. В два часа прибывает самолет.

– В два часа? – Михаил Макарович посмотрел на свои часы. – Остается очень мало времени. А я бы хотел побеседовать с Юлей. Как она?

– Неважно. Большая температура, кашляет. Ей надо перелить кровь. А у нас это невозможно. Мы запросили наш штаб – он приказал отправить ее на Большую землю и сообщил, что Западный фронт высылает за ней самолет.

– Большое вам спасибо. – Михаил Макарович потряс комбригу руку. – У меня есть что вам сообщить. В нашей округе сосредотачиваются большие силы полевых войск и карателей, что, я думаю, для вас небезопасно. Но это более подробно я расскажу после отправки самолета, а сейчас прошу провести меня к Юле.

– Вы нас простите, – извинился комбриг. – Мы сейчас все выйдем принимать самолет. А вас Макар Филимонович проводит. Прощаться не будем – на площадке встретимся.

Войдя в землянку, все остановились у дверей. Доктор приложил палец к губам – и все замерли. Вера уже лежала на носилках и тихо стонала. По ее осунувшемуся лицу скользил свет от мерцающего огонька плошки. В уголках смеженных ресниц сверкали слезинки от жгучей боли. Почувствовав, что кто-то вошел, Вера чуть-чуть приоткрыла глаза, и ее губы вздрогнули:

– Милые вы мои, дорогие, как я рада, что я могу с вами попрощаться, – протянула она здоровую руку. Михаил Макарович подхватил ее и поцеловал.

– Здравствуй, голубушка ты моя. Мы тоже рады. Вот со мной и Григорий Иванович. Мы пришли тебя проводить и пожелать тебе полного выздоровления. – Михаил Макарович гладил ее руку. – К утру ты будешь дома, в нашем госпитале. Там врачи замечательные, и они быстро поставят тебя на ноги. И кто знает, может быть, снова будем работать вместе и так же ковать победу. Большое тебе, Юля, спасибо! За Алеся не беспокойся. Я его спарил с Захаром Петровичем, и у них дело пойдет…

Доктор приоткрыл дверь, и в землянку ворвался рокот самолета.

– Товарищи, нам пора двигаться.

– Минуточку, доктор. – Михаил Макарович вытянул из кармана конверт и сунул Вере за пазуху. – Это письмо моей семье. Там, у нас на аэродроме или в госпитале, передай, чтобы бросили в кружку. С Аней и Василием я не связался. Выздоровеешь, съезди к их родителям и, как умеешь, успокой их. Пройди к нашему командованию и поведай про наши дела и про наше житье-бытье. А теперь прощай.