Филиппа - Бертрис Смолл

— В тот момент, когда все вы соберетесь вместе, — вспомнила Филиппа.

Кардинал надолго задумался, тихо барабаня по подлокотнику кресла длинными пальцами. Губы были поджаты, глаза закрыты.

— Ну конечно! — внезапно воскликнул он. — Идеальный момент!

— Милорд? — осмелился спросить граф.

— Последним событием будет общая месса, которую предстоит служить мне. И там будут все. Оба королевских дома, оба двора и столько слуг, сколько сможет вместить церковь, которую возведут на ристалище. Трудно найти лучшее место для убийства! Впереди будут сидеть король Генрих с королевой, Луиза Савойская, король Франциск с супругой. И я там буду…

Он снова вперил суровый взгляд в Филиппу.

— Узнаете ли вы этих людей, если увидите, мадам? Достаточно ли хорошо вы рассмотрели их лица, несмотря на свой страх?

— Да, я была испугана, ваша светлость, но не ослеплена ужасом, — заверила Филиппа. — И смогу без труда узнать всех троих.

— Превосходно! — обрадовался кардинал.

— А что это за сигнал в виде саламандры? Вулзи пожал плечами:

— Понятия не имею, что все это означает, главное, чтобы вы сумели обличить злодеев, увидев их среди слуг Луизы Савойской.

— Но не можете же вы требовать, чтобы королева-мать выстроила своих слуг для вашего осмотра? — удивился граф.

В ответ раздался отрывистый лающий смешок:

— Нет, дорогой Криспин, нашим заговорщикам было бы слишком легко избежать чего-то подобного, и, откровенно говоря, вдова врядли знает в лицо всех слуг. Как часто мы присматриваемся к тем, кто нам служит, милорд? Они для нас ничто. Лишь бы исполняли свой долг, и это для нас важнее.

— Значит, вы собираетесь ждать до мессы? — спросил граф. — Разве это не опасно, ваша светлость? Будет ли у нас время остановить убийц?

— Другого способа я не вижу, — спокойно ответил кардинал. — Господь нас защитит.

Он тяжело поднялся с кресла, пояснив:

— Я должен вернуться к себе, прежде чем кто-то сообразит, что банкет уже давно кончился. Мадам, благодарю вас за ум и острый слух. Я не знал вашего отца лично, но, судя по тому, что говорят о нем, ясно одно: сегодня он гордился бы вами.

Он снова протянул руку, которую Филиппа поцеловала. Кардинал торжественно обратился к графу:

— Вашему выбору жены можно только позавидовать, Криспин.

На этот раз настала очередь графа целовать руку святого отца.

— Доброй ночи вам обоим, — заключил могущественный кардинал и удалился, оставив мужа и жену одних.

— За все проведенное при дворе время я ни разу его не встречала, — тихо призналась Филиппа. — И нахожу его одновременно притягательным и пугающим.

Граф рассмеялся:

— Он на самом деле таков, малышка.

— Неужели он действительно не попытается найти убийц до мессы? — удивилась Филиппа. — Если мы обойдем французский лагерь и отыщем шатер королевы-матери, может, и сумеем их отыскать?

— Или они заметят нас и сообразят, что ты поняла каждое подлое слово, которое они произнесли, — возразил граф, обнимая жену. — Нет, малышка, пусть план кардинала и кажется простым, а может, и опасным, но он всегда знает, что делает.

Не в силах справиться с собой, Филиппа прижалась к мужу, ощущая прилив незамутненного счастья.

Она любит его! И если бы он только мог ее полюбить… но нет, несмотря на всю свою доброту, он женился на ней лишь ради земель. Вряд ли справедливо требовать еще и любви! И все же…

Филиппа вздохнула.

На следующий день короли обменивались дарами, безумно роскошными и призванными служить демонстрацией приязни между двумя государствами. Но несмотря на внешнюю сердечность, искренности в отношениях между монархами не было ни на грош. Под тонким налетом вежливости и мнимого дружелюбия тлела древняя вражда. И все же этикет ни разу не был нарушен, а придворные и их слуги следовали примеру господ.

Французский король презентовал своему собрату двух великолепных лошадей: гнедую кобылу Мантеллино, славившуюся своей выносливостью на ристалище, и серую, в яблоках, не менее породистую Мозарчу. Генрих преподнес Франциску драгоценное ожерелье-ошейник с гигантской рубиновой подвеской в форме сердца и несколько лошадей. Посол Мантуи, однако, заметил, что французский монарх оказался более щедр. Королева Клод подарила Екатерине Арагонской чудесной работы носилки с четверкой мулов и получила в ответ четверку великолепных верховых лошадей. Кардиналу были пожалованы королем Франции две золотые вазы, тот же одарил монарха великолепно иллюстрированным часословом, переписанным когда-то для короля Людовика Святого. Луиза Савойская не пожалела для кардинала усыпанного драгоценными камнями распятия, за что была вознаграждена щепкой от Креста Господня в золотом с драгоценными камнями реликварии.

После нескольких недель пиршеств, турниров и всеобщего веселья праздник подходил к концу. В день обмена дарами на ристалище не было ни одного поединка. Плотники, столяры, стекольщики и кровельщики возводили там временную церковь. Короли поклялись, что когда-нибудь на этом месте вырастет настоящий собор Богоматери дружбы и что они вместе отстоят там мессу. Сам кардинал Вулзи должен был заложить камень в основание церкви, после того как отслужит последнюю мессу.

Весь английский двор собрался в храме. Филиппа и ее муж старались держаться поближе к королеве. Сегодня должен был петь хор из королевской часовни. Алтарь украшали подсвечники из Вестминстерского аббатства, стоявшие на алтарном покрове, привезенном из собора Парижской Богоматери. Чаши прислали из обоих храмов. Кардинала в алой сутане окружили английские и французские священники.

И тут Филиппа увидела его, человека, который в тот день не произнес ни слова. Сначала она не поверила своим глазам. Но, убедившись, наклонилась и прошептала мужу:

— Криспин, один из троих стоит за алтарем, рядом с кардиналом. Господи! Он священник! Какой ужас!

— Который? — тихо осведомился граф, незаметно делая знак одному из английских священников, тоже находившемуся рядом с королевой.

— Рыжеволосый. В тот день на нем была шапка, да и пыль мешала рассмотреть цвет его волос. Между ним и кардиналом — всего два престарелых священника, — нервно пробормотала она.

— Милорд? — тихо спросил оказавшийся рядом священник.

— Тот рыжий рядом с Вулзи — убийца, святой отец. Вулзи ожидал покушения, но ему не был известен преступник. Мы только сейчас его опознали. Не могли бы вы предупредить кардинала?

Священник кивнул. Он доверял графу, верно служившему его величеству и получавшему приказы от самого кардинала, и его бледной как смерть жене, преданной фрейлине ее величества. Смешавшись с хором, он пробрался в последний ряд, оказавшись в дальнем конце алтаря, прошептал что-то другому священнику и вместе с ним стал медленно двигаться в сторону рыжеволосого служителя церкви. Вскоре они уже стояли по обе стороны от него.