Столетняя война. Том II. Испытание огнем - Джонатан Сампшен

назад в королевстве не произошло ничего хорошего. Поэтому Генеральные Штаты настаивают на его освобождении. Дофин выслушал эти требования молча и ответил, что примет их. Но прежде он хотел бы знать, какую финансовую помощь Генеральные Штаты собираются оказать ему в обмен на выполнение этих требований. Архиепископ ответил, что духовенство и дворянство будут платить 15% от своих доходов в течение года, при условии, что духовенство получит на это согласие Папы, а города будут оплачивать расходы на содержание одного солдата от каждых ста семей. Совет восьмидесяти считал эти предложения необычайно щедрыми и прямо заявили об этом. Члены Совета считали, что налоги, если ими правильно распорядиться, позволят собрать достаточно средств для содержания армии в 30.000 человек. Военные из их числа считали, что это на 6.000 человек больше, чем требуется для того, чтобы очистить Францию от врага, а также для размещения гарнизонов в главных городах и крепостях. Дофин ответил, что даст свой ответ на следующий день и уехал[423].

Но на следующий день Дофин так и не дал ответа. Он неоднократно откладывал его, пока последствия принятия требований Генеральных Штатов обсуждались среди небольшой группы дворян и юристов, окружавших его. Их первым побуждением было провести дополнительные переговоры. Между Лувром и францисканским монастырем сновали делегации, а советники Дофина пытались смягчить требования Совета восьмидесяти. Но те были непреклонны. Следующим предложением Совета Дофину была капитуляция. Без средств, как указывали члены Света Дофина, правительство было беззащитно перед англичанами. Карл Блуа заботился о судьбе Ренна, которая могла зависеть от субсидий Генеральных Штатов. Он, по-видимому, был одним из самых активных сторонников капитуляции. Он сказал представителям Совета восьмидесяти, что все советники (кроме одного) говорили Дофину, что их требования "хороши, справедливы, верны и разумны". Возможно, это было правдой. Но если так, то они изменили свое мнение в течение двадцати четырех часов. Дофин созвал новое заседание своего Совета. Он задал вопрос, правильно ли будет идти на столь весомые уступки, не посоветовавшись со своим отцом, находящимся в плену. Со своей стороны, чиновники Счетной палаты работали над предложениями Генеральных Штатов по налогообложению. Их расчеты показали, что доход от предлагаемых налогов, скорее всего, будет гораздо меньше, чем утверждал Совет восьмидесяти. Принимая во внимание трудности, связанные с оценкой и сбором налогов, они смогли продемонстрировать, что налоги вряд ли позволят содержать армию в 30.000 человек, а только в 8.000 или 9.000. Это переубедило сторонников компромисса и завершило спор. Было решено, что требования Генеральных Штатов будут отклонены[424].

Жалобы Генеральных Штатов и их предложения по реформам должны были быть оглашены на публичном заседании в Большом зале Парламента. После нескольких переносов дата была назначена на 31 октября 1356 года. Роберт Ле Кок готовил к этому событию зажигательную проповедь. За несколько часов до этого к залу уже начали собираться толпы. Дофин не осмелился объявить о своем решении в этой напряженной атмосфере. Вместо этого он созвал депутацию от трех сословий в уединенном маленьком домике на западной оконечности острова, у пристани. Он сказал им, что ожидает в ближайшее время вестей от своего отца, и что хотел бы дождаться совета императора Священной Римской империи и графа Савойского, которым он написал письма, и попросил продлить сессию Генеральных Штатов на несколько дней, до 3 ноября. Затем, 2 ноября, накануне прерванного заседания, Дофин снова обратился к тем же делегатам, на этот раз в стенах Лувра. На этот раз его обращение было совсем другим. Он сообщил им, что приостанавливает деятельность Генеральных Штатов на неопределенный срок, а все делегаты должны разойтись по домам. В свое время, добавил он довольно бесцеремонно, он вызовет их для завершения работы. Рано утром 3 ноября Дофин выехал из Парижа со своей свитой, оставив инструкции, согласно которым его офицеры должны были помешать деятельности Генеральных Штатов. Затем он проехал двенадцать миль по Орлеанской дороге и остановился в массивном замке Монлери[425].

Когда делегаты Генеральных Штатов стали расходиться по домам, лидеры Совета восьмидесяти, присутствовавшие в Лувре, собрали своих коллег в францисканском монастыре. Они решили, что все делегаты, которых еще можно было найти в столице, должны быть собраны, чтобы услышать, как Дофин проигнорировал их требования, а для оправдания их действий должен был быть подготовлен манифест, который каждый из них мог бы отвести домой и показать своим избирателям. Вопреки приказу Дофина, несколько сотен человек собрались в доме главы францисканского монастыря. Там перед ними выступил Роберт Ле Кок с потрясающей речью. Роберт перечислил требования Совета восьмидесяти и историю его взаимоотношений с Дофином и его советниками. Он не стеснялся в выражениях и назвал молодых людей окружавших короля и Дофина "клеветниками, льстецами и подхалимами". Он сравнил центральную королевскую администрацию со змеиной ямой, наполненной  завистливыми и амбициозными людьми, которые никогда не давали советов без оглядки на личную выгоду. Он осуждал некомпетентность и жадность провинциальных чиновников короны. Он осуждал узаконенное хищение денежных средств, которому он приписывал неудачи в войне. Каждый раз, когда король собирал значительные суммы налоговых поступлений, утверждал Роберт, он заключал с врагом какое-нибудь временное перемирие и перекладывал вырученные средства в личные карманы, вместо того чтобы отложить их для подготовки к следующему раунду боевых действий. Затем, когда перемирия не удавались, он в отчаянии прибегал к манипуляциям с монетой и штрафам за освобождение от военной службы. По большому счету, этот анализ финансовых проблем правительства был пародией на правду. Но симптомы, которые описал Роберт, были достаточно реальными, и мало кто из его аудитории мог сомневаться в диагнозе. Роберт пришел к выводу, что лекарством является массовая замена советников короля опытными людьми, которые будут отстаивать интересы королевства и предложил назначить две постоянные комиссии от Генеральных Штатов. Одна из них должна была собираться ежедневно, чтобы рассматривать главные дела королевства и направлять правительство Дофина на путь добродетели. Другая, состоящая из опытных военных, должна была постоянно заседать в Париже, чтобы руководить военачальниками короны и капитанами главных гарнизонов. Роберт Ле Кок предложил провести тщательную чистку королевской администрации, и особенно ее финансовых департаментов. Главные министры, отставка которых была потребована 26 октября, должны были быть немедленно заключены в тюрьму, а все их имущество конфисковано. Их вина была слишком очевидна, чтобы требовать какого-либо суда. Но, по его словам, было бы неразумно выделять всего семь или восемь человек, когда некомпетентность и коррупция в администрации короля были столь широко распространены. Группы реформаторов должны были быть направлены в провинции, чтобы наказывать деспотичных или коррумпированных чиновников, которых не так легко выявить и наказать, как их начальников в Париже. Должна была быть проведена всеобщая конфискация всех земель короны, которые с начала правления были розданы друзьям короля. Роберт Ле Кок, как и Совет восьмидесяти, выступил в защиту короля Наварры:

По отцовской и материнской линии он принадлежит к королевскому