Врата небесные - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Скот уничтожали болезни. Первая коснулась ягнят: родившись от совершенно здоровых овцематок, они не могли встать на ножки, а если их ставили, тут же падали; и все передохли за пять дней. Проведя множество опытов, я научился спасать новорожденных, выкармливая их коровьим молоком, в которое добавлял соль[66]. Справиться со второй болезнью мне не удалось. Смерть наступала через несколько мгновений: баран дрожал, задыхался, скрипел зубами, крутился волчком и падал замертво. Разумеется, мне случалось наблюдать и случаи медленной смерти, когда животное сперва теряло аппетит, затем прекращало жевать жвачку и у него случались колики. Однако никакие принятые мною меры не останавливали падеж скота.

К этому прибавились сильные и продолжительные дожди, которые промочили землю, а затем вызвали половодье. Ходили слухи, будто в Бавеле перепуганный Нимрод приказал с вершины своей Башни метать в облака стрелы, которые падали, обагренные кровью. Однако ему не удалось прекратить грозу. Промокшие насквозь, мы дрожали, наши стада тоже. Из-за нехватки сухого дерева мы уже не могли разжигать костры, которые согрели и взбодрили бы нас. Грязные потоки уносили трупы животных, срывали наши шатры и заливали луга. Как-то вечером грозным валом чуть не унесло Роко.

Эти катастрофы истощили землю. Пища стала редкостью. Ее не хватало людям, а также быкам, коровам и овцам – козы как-то выкручивались, потому что козы всегда выкручиваются. К счастью, Аврам направлял наши перемещения таким образом, чтобы мы избежали голода и отчаяния.

Но самое страшное, хотя пока не коснулось нас, уже достигало наших ушей: караваны и путники сообщали нам о том, что в Стране Кротких вод постоянно идут сражения. Разрушительные ненастья толкнули многих царей на поиски ресурсов, сырья и рабов за пределами своих городов. Насилие вызывало ответное насилие. Очень немногим городам удавалось избежать этого. Дороги, реки, каналы становились опасными. Повсюду рыскали разбойники и оголодавшие жители. В воздухе пахло концом света.

Но наша община выстояла. Аврам был тверд и спокоен, он неукоснительно держал курс и указывал нам направление не только движения, но и мысли. Как и прежде, он был уверен в себе, умел взвешенно рассудить и мог объединить людей, которых сейчас связывал только страх. Он снова и снова взывал к своему народу, укоряя за эгоизм и убеждая, что спасение возможно только вместе, а удача кроется в здоровой и разумной жизни. Он поддерживал сплоченность. Каждому следовало думать прежде обо всех, а потом уж о себе.

Аврам тем достойнее осуществлял работу вождя, что больше не справлялся со своим семейством. Агарь объявила войну Саре. Госпожа недооценила служанку, считая ее всего лишь ходячим выменем, и та взбунтовалась: не произнеся ни единой фразы, за которую ее могли бы упрекнуть, и не позволив себе ни одного дерзкого поступка, она, словно в отместку, еще больше расцвела, не скрывала своего невероятного счастья, была совершенно безмятежна и таким образом утвердилась на своем месте. Не утратив женственности и обретя материнство, она сияла. Она всегда без колебаний прилюдно доставала свои прекрасные груди, чтобы покормить наследника Аврама, что сводило с ума всех мужчин и повышало ее авторитет. Даже ее округлости казались вызовом, брошенным Саре: «Ты только посмотри, какая ты иссохшая и бесплодная по сравнению со мной». Сара не только сразу не учуяла опасность, но и, греша излишней хитростью, недооценила стратегию, казавшуюся ей чересчур грубой: зачастую победа достигается простейшими средствами. Агарь с каждым днем все больше превосходила ее. Хотя Аврам и был влюблен только в Сару, он с почтением относился к тому месту, которое заняла мать Измаила в его племени.

Выглянуло солнце, и ливни прекратились. Однако голод, эпидемии и войны нарушали спокойное течение жизни в Cтране Кротких вод.

Однажды Аврам предупредил меня, что ему надо отлучиться: он идет в более засушливую землю, чтобы побеседовать со своим Богом.

– Он что, живет там? – простодушно спросил я.

– Боги населяют леса, мой Бог таится в пустыне.

Он приводил меня в замешательство всякий раз, когда упоминал своего Бога, который, не имея ни образа, ни формы и обладая невидимой плотностью воздуха, не походил ни на что и пребывал в месте, лишенном всякой жизни. Что за интерес царить над пустыней? Только несколько Духов камней и Демонов животных – песок, скалы, змеи и скорпионы – занимали эту бесплодную, унылую землю без смены времен года и возрождений. Бог жизни на мертвой земле?[67]

Однако Аврам провел там целый месяц и воротился преображенный. И призвал меня и Сару к себе в шатер. Его лицо было озарено убеждением, а глаза сияли невиданным блеском.

– Господь подтвердил мне, что я верно направляю свой народ. Господь открыл мне, что у меня скоро будет сын.

– Он у тебя уже есть, – ответил я.

– Он говорил не об Измаиле.

– Что?

– Господь пообещал мне сына от Сары.

Он ошеломленно повернулся к жене. Та побледнела.

– Господь возвестил это, Сара: ты выносишь нашего ребенка.

– Но… – пробормотала она с плохо скрытой растерянностью.

– Ты выносишь нашего ребенка, моя госпожа. Нарам-Син поможет нам.

На нас обрушилась тяжелая тишина. Мы с Сарой ждали, что еще сообщит нам Аврам.

– Господь поставил тебя на моем пути, Нарам-Син. Раздобудь для нас травы, которые помогут моей жене родить. При поддержке моего Бога и моего целителя мы, дорогая супруга, станем основателями своей династии.

– А Измаил?

Аврам отмел это возражение:

– Мы решим, какое место он займет, когда родится наш сын. Господь никогда не упоминал мне об Измаиле.

Мы с Нурой тревожно переглянулись: неужели Аврам заподозрил, что это не его ребенок?

Жизнь ни шатко ни валко покатилась дальше.

Аврам раздвоился: с одной стороны, он вел себя как пылкий муж, чувственный и предупредительный, с другой – твердой и уверенной рукой правил своим народом. Некоторых пастухов, из тех, что владели двумя основными языками: шумерским и аккадским, он посылал узнавать новости о сражениях, договорах и политических потрясениях. Сведения, которые они приносили, убеждали нас, что положение ухудшается. Зоны мира в Стране Кротких вод суживались. Под угрозой оказалось все, а опасность стремительно наступала – как с севера, так и с юга. Только одно место тогда было неподвластно хаосу: царство Киш. Не прибегая к армии, используя тесную сеть союзов и компромиссов, Кубаба сумела избежать вторжений. Она получала прибыль от метода, ею же и придуманного: от матримониальной дипломатии. Она соединила браком с основными правителями и правительницами десяток своих детей, и это оказывало ей отменную помощь, тем более что ее сыновья и дочери воспользовались тем же приемом при решении судьбы своего потомства.