Ночь триффидов - Саймон Кларк

«Миг» затянулся по меньшей мере на добрых полчаса. Все это время сторожа не спускали с нас глаз. Блестящий клинок, как я мог заметить, был поднесен и к горлу Марни.

Наконец в глубине кустов послышался шорох, и чей-то голос прошептал:

— Сакраменто.

— Берлин, — прошипел в ответ мой страж.

Из кустов вышли несколько человек, и знакомый, хотя и несколько удивленный голос произнес:

— Дэвид, какого дьявола ты здесь оказался? — Рука, державшая меня за челюсть, исчезла. Соответственно, исчез и клинок.

Я повернулся и увидел Гэбриэла Дидса. Он в изумлении переводил взгляд с меня на Марни, с Марни — на меня. Наконец по его роже расползлась широкая улыбка, и он спросил:

— А почему вы голые?

Я поспешил рассказать Гэбриэлу, что произошло, не забыв сообщить печальную новость, связанную с захватом наших гидропланов.

Услыхав о самолетах, он огорченно щелкнул языком.

— Придется искать другой способ возвращения. Но сейчас наша первоочередная задача подыскать для тебя новое укрытие.

— Не выйдет! — заявил я. — С этого момента я участвую во всех ваших затеях как полноправный член группы. Кроме того, я хочу разыскать Керрис и вытащить ее из этого места.

— Если она захочет его оставить.

— А вот это я хочу услышать из ее собственных уст. Она сама объявит мне о своем решении.

— О'кей, — кивнул Гэбриэл. — Но до завтрашнего дня — точнее, до второй его половины, — мы сидим ниже травы и тише воды. Вплоть до часа «Ф».

— Час «Ф»?

— Время, когда начнется фейерверк. Объясню позже.

— Но как вам удалось перебраться через стену? — спросил я, натягивая летные ботинки на мокрые ноги.

— Мы прошли под землей, — ответил Гэбриэл и, бросив взгляд на Марни, продолжил: — Но твоя проводница, судя по всему, этого пути не знала. Если бы знала, ты бы не замочил ноги, да и твоя… природная скромность не претерпела бы урона, — с легкой улыбкой закончил Гэбриэл и знаком пригласил меня следовать за ним. — Смотри внимательнее под ноги, — сказал он. — Саперы, увидев, как вы кувыркаетесь в реке, поставили здесь заряды. — Кивнув в сторону массивного бетонного сооружения, возвышавшегося в тридцати шагах от нас, Гэбриэл добавил: — Бункер зенитной батареи, поэтому — молчок. — И он приложил палец к губам.

Когда мы вышли из кустов, я увидел, что саперы одеты в обычные цивильные наряды и ничем не отличаются от заурядных жителей Нью-Йорка. Гэбриэл взглянул на лохмотья Марни и что-то негромко сказал одному из своих саперов. Тот стянул с себя свитер и передал ей. Надетый поверх лохмотьев свитер скрыл все многочисленные потертости и дыры. Мужской свитер казался на ней нелепо длинным, но тем не менее девушка не выглядела как беглянка из концентрационного лагеря.

Наша прогулка оказалась короткой. Мы прошли не более квартала, когда Гэбриэл показал на дверь рядом с входом в залитое светом кафе. Он постучал, и дверь приоткрылась на дюйм. Когда человек за порогом убедился, что мы те, кого он ждет, дверь распахнулась полностью.

Прямо за дверью оказались ведущие вниз ступени. Гэбриэл, а следом за ним и мы спустились в большое подвальное помещение, наполовину уставленное рулонами бумаги. На некоторые рулоны были положены доски, образующие подобие коек. В одном углу высился штабель коробок с консервами и бутылками с водой.

— Можете приступать к ужину, — сказал Гэбриэл, сопровождая слова широким жестом. — К сожалению, могу предложить лишь консервированную фасоль в томате. Кроме того, у нас в изобилии имеются сливки и яблочный пирог. Я создал большой запас на случай, если к нам пожалует Сэм Даймс, — с улыбкой закончил он.

— Где он?

— Занимается в неизвестном мне месте какими-то важными делами, — пожал плечами Гэбриэл.

Я посмотрел на Марни. Та, оправившись от дневных приключений и ночных заплывов, уже приступила к консервированной фасоли в томатном соусе.

Часы показывали три ночи. За последние сорок пять минут в убежище вернулись еще несколько саперов. Не говоря ни слова, они сбрасывали ботинки и укладывались спать на импровизированные койки.

Гэбриэл снабдил нас с Марни одеялами.

— Завтра предстоит трудный день, Дэвид. Тебе следует хорошенько выспаться, — сказал он.

Укладываясь на жесткую постель, я не сомневался, что мне до утра не удастся сомкнуть глаз. Тем не менее я смежил веки.

Когда я открыл глаза, то увидел склонившегося надо мной Гэбриэла. Через застекленную решетку, в потолке пробивался солнечный свет.

— Там остался кофе, — серьезно сказал великан. — Хватай кружку и садись, я расскажу тебе кое-какие детали операции.

Вскоре я присоединился к нему за столом. Над головой по застекленной решетке шаркали ноги пешеходов — жители острова Манхэттен спешили по делам. На стене висели часы. Рядом с ними было написано: «Сверь свое время со мной!» Судя по этим командным часам, время приближалось к десяти. Оказывается, я беззаботно проспал всю ночь. Марни помахала мне рукой и улыбнулась, не отрываясь от банки с фасолью. На ней было совершенно новое платье, а длинные волосы отливали червонным золотом. Было заметно, что она с утра отлично о них позаботилась. Если бы не страшный шрам, девушка ничем не отличалась бы от своих ровесниц из приличного общества Нью-Йорка.

— О'кей, — сказал Гэбриэл, расстилая на столе карту. — Все произойдет сегодня во второй половине дня в пять часов… когда в городе начнется час пик. Тротуары кишат людьми, поезда подземки переполнены. — Он показал на карту, на которой я сразу узнал вытянутый в длину и очень похожий на морковку Манхэттен. — Мы — здесь, в районе верхнего Ист-Сайда. Нам известно, что Кристина Скофилд и Керрис Бедеккер в Эмпайр-Стейтс-Билдинг.

— Керрис знает, что происходит?

— Ей известно, что произойдут какие-то события, но подробности она не знает. Торренс поселил дочь в одной комнате с Кристиной и поручил развлекать девочку до тех пор, пока… — он поморщился, подыскивая нужные слова, — …до начала операции.

— Вчера я увидел, как к северу от Параллели забирают девушек, и решил, что операция «Лавина» уже началась.

— И ты, Дэвид, не ошибся. Все способные к деторождению женщины подвергнутся искусственному осеменению. К северу от Параллели это обязательная процедура. Здесь же, в городе, она считается актом высокого патриотизма… Но я не сомневаюсь, что любая женщина, отказавшаяся добровольно принять эмбрион Кристины, окажется под чудовищным прессом. После… после провала нашей последней попытки вывезти девушку на подлодке Торренс принял все меры предосторожности.

— И ее не станут переводить в госпиталь?