Если бы Гитлер не напал на СССР… - Сергей Кремлёв

Сталин посмотрел на Тимошенко и весело закончил:

— И — на поход!

Идти в Индию, имея в тылу ненадёжный рейх, было бы для Советского Союза авантюрой. Но идти в Индию теперь было разумно и целесообразно. Индия давно стала жемчужиной в колониальной короне Британии, но индийцам радости от этого было мало. В 1858 году бритты жестоко подавили восстание сипаев — местных воинов-сикхов, составлявших основу английских сил в Индии. И после этого вся экономика страны окончательно была привязана к нуждам метрополии, а доходы от индийского экспорта восполняли дефицит в торговле Англии с Европой и Соединёнными Штатами. В 1875 году официальный годовой доход на душу населения составил 2 фунта стерлингов, ежегодное же число умерших от голода до начала XX века всегда превышало полмиллиона, порой увеличиваясь вдвое.

В 1885 году был образован Индийский национальный конгресс — ведущая националистическая партия страны. ИНК был чисто буржуазной партией, потому что никакой серьёзной политической силы, кроме индийских имущих слоёв, претендующих на свой жирный кусок социального «пирога», в Индии тогда не было. Эта новая прослойка не желала возврата к временам «доевропейским» в части быта, организации жизни и связей с внешним миром. Но индийская буржуазия не желала и английского диктата, английских претензий на богатства Индии. Влияние Конгресса росло во всех слоях, и в двадцатые-тридцатые годы XX века с ним оказались связаны судьбы трёх очень разных людей — Мохандаса Ганди, Джавахарлала Неру и Субхаса Чандра Боса…

Махатма (буквально — «великая душа») Ганди стал вождём партии в начале двадцатых — когда ему было немного за пятьдесят. Родом из состоятельной семьи, учившийся в Англии, этот худощавый адвокат в начале своей карьеры служил юрисконсультом в крупной индийской торговой фирме в Южной Африке. Во время англо-бурской войны Ганди поддержал англичан, был ими награжден, а в 1914 году вернулся на родину — агитировать за участие индийцев в Мировой войне.

Ганди помогал англичанам набирать рекрутов, призывал жертвовать деньги на нужды Британии и т. п. Но стал он известен и как идеолог программы сатъяграхи (буквально «упорство в истине»), то есть — ненасильственного, пассивного сопротивления и мирного убеждения английских властей. Англичан это если и не совсем устраивало, то пугало намного меньше, чем идеи сопротивления активного, революционного… Собственно, в постепенно закипающей Индии Ганди играл роль выпускного клапана для сброса избытка социального недовольства. И этим был для британской короны даже удобен и полезен.

Пандит (так в Индии называют людей учёных) Неру родился в 1889 году и был младше Ганди на двадцать лет, но роднило их общее происхождение из имущих слоев. У маленького Неру были собственный бассейн, теннисный корт, а учился он в Тринити-колледже в Кэмбридже. Неру получил — как и его отец Мотилал, как Ганди — юридическое образование и стал, как и они, адвокатом. Увлекался он, впрочем, и марксизмом, в 1927 году побывал в Москве… Однако к Сталину Неру относился долгое время прохладно, как и к идеям индийской революции, чем очень привлекал Ганди в отличие от другого лидера левого крыла Национального конгресса — Чандры Субхаса Боса…

Ганди писал, что между ним и Неру «существуют сердечные узы, которые не в силах разорвать никакие идейные разногласия»… А вот с Босом у него «родства душ» не наблюдалось, что сам же Ганди и признавал. Ведь у Боса бассейнов в детстве не было, как не было и отца-министра, чем мог похвалиться махатма… Зато бабу (вождь, отец, учитель) Субхас Бос много лет просидел в английских тюрьмах на собственной родине и стал, фактически, национальным героем. Он был близок к кругам Коминтерна, симпатизировал Советской России, в 1935 году написал книгу «Борьба Индии», а в 1938 году — в сорок один год — его избрали президентом Национального конгресса, и это усилило позиции «левых»…

Нравилось это не всем, тем более что Бос не проявлял энтузиазма по поводу потока еврейских беженцев в Индию из Европы, зато в декабре 1938 года встретился в Бомбее с германским консулом.

Вскоре началась новая Мировая война… Ганди и Неру поддержали англичан, а Бос заявил, что любой враг Великобритании — естественный союзник индийского освободительного движения и друг Индии. Уже поэтому Бос должен был рано или поздно вновь попасть за английскую решетку, ибо врагом Англии была Германия…

Бабу Бос был человеком идеи и прирожденным борцом, но искусством маневра — в отличие от юристов британской выучки Ганди и Неру — не владел. Ганди быстро спровоцировал в партии кризис, и Бос ушёл из Конгресса. Он основал левую националистическую партию «Форвард блок», а вскоре его арестовали.

Бежал Бос из тюрьмы в 41-м году… Вначале попытался попасть через Афганистан в СССР, но в итоге очутился в Берлине. Теперь же он, после беседы с Гитлером, прибыл в Москву, и с помощью Боса в приграничных с Афганистаном районах Индии были созданы опорные пункты для скорого выступления против англичан. Проводники Боса только ждали сигнала, чтобы выйти навстречу советским войскам.

К началу мая 42-го года армейская группа Рокоссовского выдвинулась на исходные позиции для марша через Иран и Афганистан к Инду. В конце мая бабу Субхас Бос прибыл в Сингапур и на Съезде индийской независимости обнародовал декрет о создании Временного правительства Свободной Индии… Затем он появился в Бенгалии, в Калькутте, и там прошли массовые демонстрации. Расстрелять их вице-король Индии лорд Маунтбеттен не решился, а Бос вернулся в Сингапур и обратился к СССР с просьбой о помощи, а к Японии — с предложением начать мирные переговоры.

31 мая войска Рокоссовского начали марш на Дели… Немцы обеспечивали нам западный фланг и совместно с Москвой добились от Кабула согласия на проход русских через Афганистан. В западной мусульманской Индии их уже ждали — весь мусульманский Восток прочно связывал свое будущее с Берлином и Москвой.

Но ждали Рокоссовского и в Центральной Индии, и на юге — в Бенгалии. Сипаи, в 1919 году отказавшиеся выступить против Советской России, оставались в своих гарнизонах, а часть их двинулась навстречу русским — не для боя с ними, а на соединение.

Чан Кайши срочно отозвал из Индии свои войска, и даже Ганди заявил, что Япония враждует не с Индией, а с Британской империей, и что Англия должна уйти из Индии, а первым шагом свободной Индии будут, возможно, переговоры с Японией, так как Индия не питает вражды к Японии или к любой другой стране…

ТАСС в Москве выступило с заявлением:

«Советское правительство всегда стояло на стороне угнетенных народов, борющихся за свою национальную независимость. Верное своему интернациональному долгу, оно откликнулось на призыв индийского народа, и экспедиция генерала Рокоссовского не имеет иных задач, кроме содействия установлению в Индии власти самих индийцев.

Поскольку Индия ни исторически, ни географически, ни демографически и культурно не является частью исторического национального английского государства, экспедиция генерала Рокоссовского не может рассматриваться как акт, враждебный суверенным правам народов Великобритании и не является, по мнению Советского правительства, актом агрессии по отношению к Великобритании…»

Лондон не рискнул разрывать с Россией дипломатические отношения, но в состояние шока впал — из империи в собственное свободное будущее уходила Индия. Танки Рокоссовского приближались к Дели, засыпанные гирляндами роз, и вскоре английский Дели пал…

Рокоссовский, щеголяя новенькими маршальскими петлицами, приехал в Калькутту, где выступил на грандиозном митинге вместе с Чандра Босом. До 1911 года Калькутта была столицей Индии, и теперь она возвращала себе прежний статус. Дели был символом англизации и колонизации, и это склонило выбор свободной страны вновь в пользу великого города бенгальцев.

Ганди чувствовал себя кисло — его идеи непротивления новая Индия отшвырнула вместе со всей другой колониальной мишурой.

Бос был провозглашён президентом, а Джавахарлал Неру стал премьером.

УШЛА весна, наступило лето, и туманы начинали понемногу рассеиваться. Из Лондона уезжал в Москву многолетний наш посол Иван Майский. Последняя шифровка, адресованная ему, предписывала особых прощаний не разводить и ограничиться исключительно предписанным протоколом минимумом.

Майского сменял генерал Игнатьев. Когда Москва запросила у Форин Офис агреман на его назначение, Иден сделал мину, исказившую лощеное лицо до неузнаваемости — Игнатьева знали в Лондоне без прилагаемой к агреману биографической справки, но поводов отказать у Лондона не было. И бывший граф, а ныне — генерал-лейтенант РККА, вновь после долгого перерыва прошёл по знакомым коридорам Форин Офис и переходам Букингемского дворца. Но теперь его тут встречали почти как зачумлённого — отзыв Майского выглядел в свете уже происшедшего и ещё лишь могущего произойти без преувеличений зловеще. Игнатьева приняли со злобой и страхом.