Собрание сочинений в десяти томах. Том четвертый. Драмы в прозе - Иоганн Гете

Бросается к ногам племянницы, та льнет к маркизе. Маркиз стоит рядом с выражением растерянности; все вместе они образуют в правой части сцены красивую группу, которая немыслима без обоих швейцарцев. Полковник и еще два швейцарца стоят слева.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Те же и граф.

Граф (которого два швейцарца подталкивают тупым концом алебарды). Говорю вам, вы до конца своих дней будете раскаиваться в этой грубости! Так встретить меня! Величайшего из смертных! Да знаете ли вы, что я граф Ростро, di Rostro impudente[3], почтенный и всюду почитаемый чужеземец, мастер всех тайных наук, повелитель духов…

Швейцарцы. Вот и растолковал бы все это полковнику, полковник у нас понимает чужеземные речи, а ежели кто будет упираться, мы тому с двух сторон пощекочем ребра и покажем дорогу, как нам было велено.

Граф. О люди, люди, ужели вы начисто лишены разума?

Швейцарец. Разум есть у нашего начальника. Сказано, идти прямо, прямиком, вон там он и стоит, наш полковник.

Граф (повелительно). Не смейте касаться меня!

Каноник (заслышав голос графа, приходит в себя и вздрагивает). Да, я ожидал тебя, Великий Кофта, достойнейший мастер, благороднейший среди смертных. Ты допустил своего сына до такого падения, чтобы совершить чудо, снова его поднять! Мы все в неоплатном долгу перед тобой. Мне незачем признаваться тебе, что на это приключение я отважился без твоего ведома. Ты знаешь, что произошло, ты знаешь, как несчастливо все завершилось, иначе ты не пришел бы. Этим своим явлением, о Великий Кофта, ты соединяешь больше благородных душ, чем, быть может, тебе довелось видеть за все время твоих долгих странствий по земле. Вот стоит твой друг, всего лишь несколько минут назад — счастливейший, теперь же — несчастнейший из людей. Вот дама, достойная величайшего счастья. Вот друзья, которые с живейшим участием пытались сделать все возможное и невозможное. Случилось невероятное. Мы здесь все вместе и все вместе наказаны за свое недоверие к тебе. Ежели бы ты сам нас здесь собрал, твоя мудрость и твоя мощь направили бы обстоятельства… (Задумавшись на мгновение, продолжает решительно.) Нет, не стану ничего говорить, ничего желать: сложись все, как уговорено, у тебя не было бы случая предстать во всем блеске своем, подобно deus ex machina, благостному божеству, спуститься к нам и положить конец нашей беде. (С доверчивой улыбкой приближается к графу.) Как же вы решили, друг мой? Видите, наши стражи уже словно окаменели, стоит вам сказать лишь слово, и они погрузятся в сон и забудут все, что произошло, а мы между тем счастливо уйдем восвояси. О, не медлите, мой друг, прижмите меня к своей груди, простите меня и спасите!

Граф (обнимая его, с величественным видом). Я прощаю тебе. (Полковнику.) Мы немедля уедем отсюда.

Полковник (посмеиваясь). Как же, как же!

Каноник. Какое чудо!

Маркиза (маркизу). Как это понимать? Может, он и впрямь нас спасет?

Маркиз. Я начинаю верить, что он настоящий колдун.

Полковник. Довольно с меня ваших речей, я теперь слишком хорошо знаю, как с кем обойтись. (Лицом к кулисе.) Выходите, молодой человек, вы и без того слишком надолго оставили меня в одиночестве.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Те же. Кавалер.

Кавалер. Я здесь, чтобы пристыдить бесчестных и пожалеть глупцов.

Все (за исключением полковника). Что это значит? Кавалер! Какой ужас! Не может быть!

Кавалер. Да, я здесь, чтобы свидетельствовать против вас.

Племянница. Я, я одна во всем виновата.

Каноник. Что это значит? Я с ума сойду.

Полковник. Ах, так вы знаете этого человека? Вполне понятно всё, кроме одного: как этот человек ухитрился остаться порядочным в таком обществе. Он следил за вашими плутнями, он дал знать о них государю, мне же поручено расследовать и покарать. (Канонику.) Для начала, чтобы вы поняли, куда вас заманили, кто нас заманивал и сколь гнусно вы обмануты, узнайте, какой призрак нынче вечером посмел осквернить образ нашей принцессы. (Снимает покрывало с лица племянницы.)

Каноник узнает ее и жестами выражает свой ужас.

Кавалер. Какова принцесса, таковы и духи. Вот кому вы доверяли.

Каноник. Я и вам доверял, а вы, как вижу, погубили меня.

Кавалер. Эти ничтожества воспользовались вашей слабостью и подстрекнули вас к наказуемым деяниям. Чего вы теперь ждете?

Каноник. Господин полковник…

Полковник. Успокойтесь! И для начала узнайте, сколь благородны мысли нашего повелителя, который и на сей раз готов проявить снисходительность, карая ваше легкомыслие и вашу дерзость. Да что я говорю: карать! Нет, он скорей готов вторично попытаться исправить вас, если возможно, сделать достойным великих предков, от коих вы происходите. Ваше удаление от двора, продолжавшееся два года, не пошло вам на пользу. Объявляю вам, что вы свободны, но с одним условием: не позже, чем через неделю, вы покинете пределы страны под предлогом задуманного большого путешествия. С вашим дядюшкой, которого князь очень жалует и которому доверяет, все будет обговорено и улажено. Сейчас вы можете беспрепятственно вернуться домой в своей карете, но прежде узнайте, в какую рискованную сделку вы ввязались.

Каноник. Что мне довелось услышать! Что пережить!

Полковник (маркизу). Для начала выньте драгоценности, которые лежат у вас в кармане.

Маркиз. Какие драгоценности? Знать ничего не знаю.

Швейцарец. Он тут чего-то выбросил в кусты. Упало неподалеку.

Ищут в кустах и находят ларец, который передают полковнику.

Полковник. Больше не отпирайтесь. Нам все известно. (Маркизе.) А где остальные камни? Признавайтесь. Домой вы больше не вернетесь, да и дома у вас в настоящую минуту все опечатано. Постарайтесь заслужить ту снисходительность, каковую намерены проявить по отношению к вам.

Маркиза. Вот они. (Вынимая шкатулку.) Не таким путем я мечтала от них избавиться.

Полковник (канонику). Камни вновь передадут придворным ювелирам взамен на ваше долговое обязательство. Вы же, со своей стороны, вернете поддельное письмо принцессы. Больше я вас не задерживаю. Можете идти.

Каноник. Да, я уйду. Вы заставили меня устыдиться, но не думайте, будто я унижен. По праву рождения я могу притязать на первые должности в государстве, этих преимуществ никто у меня не отнимет, а того меньше дано людям вырвать из моего сердца страсть, которую я испытываю к своей повелительнице. Передайте ей, каким счастьем подарил меня сей обман, передайте ей, что все унижения ничто по сравнению с прискорбной необходимостью еще больше от нее удалиться, жить в стране, где я даже мельком не смогу увидеть, как она проезжает мимо, но ни ее образ, ни надежда не покинут моего сердца, покуда я жив. Скажите это ей. Вас, остальных, я презираю. Вы копошились вокруг моей страсти, как жуки вокруг цветущего дерева, вы могли уничтожить листья и превратить меня среди лета в нагой сухостой, но ветви и корни вы не смогли повредить. А теперь летите туда, где вы найдете новую поживу. (Уходит.)

Полковник. Прочие же под надежной охраной и без шума будут препровождены в крепость на границе, пока следствие не удостоверится, что их плутни не возымели иных последствий. Если это будет установлено, их без шума вышлют за пределы страны и тем самым избавятся от этих мошенников. Здесь четверо, ровно на одну карету. Возьмите их, доведите до главного входа, где стоит карета, и сдайте их на руки драгунам.

Племянница. Если несчастной девушке после сурового приговора будет дозволено просить о милости, выслушайте меня. Я готова подвергнуться любому наказанию, только отъедините меня от этих людей, которые приходятся мне родственниками, называли себя моими друзьями и ввергли меня в пучину несчастья. Содержите меня под стражей, изгоните меня, но сжальтесь, сжальтесь, заточите меня в монастырь!

Кавалер. Что я слышу!

Полковник. Вы всерьез?

Племянница. О, если бы этот человек поверил в мою искренность, с нами не случилось бы такой беды. Да, кавалер, вы поступили недостойно! Благодаря неосторожности, благодаря случаю вы проведали тайну. Будь вы тем, за кого я вас принимала, вы не воспользовались бы своим открытием, ибо могли поставить в известность каноника, вернуть ожерелье и спасти девушку, погибшую теперь безвозвратно. Я понимаю, вас наградят за подобную услугу, наше горе станет тем капиталом, который принесет вам большие проценты. Я не требую, чтобы в предвидении монарших милостей и доходных мест, которые вскоре будут вам предоставлены, вы думали о слезах бедной девушки, чья доверчивость позволила вам подслушивать. Но теперь, когда вы стали важной персоной при дворе, употребите свое влияние, чтобы содействовать тому, о чем я вас просила, когда вы еще ничего не имели, или, по крайней мере, ничем не отличались, кроме взглядов, вызывавших мое уважение. Уговорите этого сурового и достойного человека отделить меня от этого общества, чтобы моя юность в чужой стране не подверглась еще большим унижениям, нежели те, которые я, увы, — уже испытала в родной. (Полковнику.) Прошу, заклинаю вас, сударь, если у вас есть дочь, от которой вы ждете радости, пошлите меня куда угодно, но только одну. Содержите меня под стражей, но не высылайте меня с ними!