Последняя надежда - Анн Плишота

— Прошу прощения… — неожиданно вмешался доселе молчавший Нафтали.

Все повернулись к шведскому гиганту, взгляд изумрудных глаз которого в данный момент был весьма серьезным. Нафтали сложил перед собой руки домиком и с сожалением пристально взглянул на Брюн. Та подбадривающе коснулась его руки и ответила понимающей улыбкой.

— Прошу прощения… — повторил гигант. — Но коль уж сегодня день откровений, мне тоже есть что сказать… Кое-что очень важное, что вам необходимо знать относительно Ортона-МакГроу.

Леомидо подавил огорченный вздох, что не ускользнуло от внимания Оксы. Нет, у ее двоюродного деда определенно весьма странные реакции… Почувствовав, что за ним наблюдают, Леомидо взглянул на внучатую племянницу и тут же опустил глаза.

— О чем ты хочешь рассказать, Нафтали? — удивился Абакум.

— О тайном Обществе Застеней, — Нафтали пристально поглядел на мужчину-Фея.

— Застеней? — озадаченно переспросил тот. — А что тебе известно о Застенях?

Драгомира и Брюн переглянулись через стол, явно обеспокоенные, а Леомидо помрачнел. Окса кинула на родителей вопросительный взгляд, но они, похоже, знали не больше нее. Белланже тоже пребывали в недоумении. А вот у Тугдуала словосочетание «тайное общество» совершенно очевидно вызвало жгучий интерес.

— В первую очередь нужно вернуться на девять веков назад, — Нафтали глубоко вздохнул, — и рассказать вам о Прозрачниках, поскольку они имеют прямое отношение к Застеням, как вы скоро сами поймете.

До XII века в Эдефии было не четыре племени, а пять. Четыре известные вам и Прозрачники. Прозрачники всегда жили обособленно, неподалеку от Неприступности, самой дикой территории Эдефии. Они были весьма немногочисленны, максимум пятьдесят индивидуумов. Нелюдимое и замкнутое, это племя существовало по своим законам и казалось соседям необщительным, но мирным.

Я сказал «казалось», потому что на самом деле Прозрачники тщательно скрывали свою чудовищную сущность. В 1145 году Феи Без-Возраста обрушили на них Проклятие Заточения, то есть Прозрачники были изолированы на враждебной всему живому территории Эдефии — Вырви-Глаз, где камни сверкают так, что никто не может там находиться без риска мгновенно ослепнуть. Но это входило в Проклятие Заточения, даже было его основой: отныне Прозрачники не могли жить нигде, кроме этой светящейся долины. Блеск камней стал им жизненно необходим. И вдали от него они рисковали погаснуть. В буквальном смысле.

С годами метаболизм Прозрачников адаптировался к новым условиям обитания. На всем теле у них образовался толстый слой жира, защищающий эпидермис от светового воздействия: их кожа, и без того очень бледная, стала прозрачной, а сквозь нее были видны сосуды и их черные сердца. Лица же Прозрачников стали почти гладкими: на глазах образовалась мембрана, отчего их взгляд приобрел странную матовость. Нос членов этого племени буквально растаял, а вместо ноздрей у них остались две узкие щелки. Рот уменьшился, а у ушей исчезли раковины, остался лишь слуховой канал.

— Вид почти как у инопланетян, — сморщила нос Окса.

— Ну да, некоторым образом… — подтвердил Нафтали.

— А почему на них обрушили Проклятие Заточения? — не удержалась Окса. — Это наказание такое?

— Именно, — кивнул Нафтали. — Потому что у Прозрачников мужского пола имелся жуткий порок. Лишенные какой-либо любви к себе подобным, они стали большими специалистами в охоте. Но охоте весьма специфической, охоте на страсть.

— То есть? — перебила Окса.

— Да заткнись ты уже, кончай все время перебивать! — проворчал Гюс.

— Охота на страсть, — продолжил Нафтали, — означает всего лишь, что эти Прозрачники мужского пола, не способные сами испытывать чувство любви, попросту воровали это чувство у других. Для этого они скрытно проникали в Зеленую Мантию или Обрывистые горы, или Тысячеглаз, благодаря своему особому обонянию находили там влюбленных, парней или девчат, мужчин или женщин, старых или молодых, гипнотизировали их и вытягивали из них любовь, отчего и появилось их второе название — Нюхачи.

Довольно долго никто не мог понять этого странного феномена. Ему дали название Любовный Отворот, потому что буквально на следующий день после встречи с Прозрачником, или Нюхачем, люди уже не испытывали никаких чувств к человеку, которого еще вчера безумно любили. Надо сказать, что после контакта с Прозрачником, бывшие влюбленные лишались возможности испытывать это чувство навсегда! И за годы, предшествующие вмешательству Фей Без-Возраста, в Эдефии возник самый натуральный психоз. Поскольку никто толком не знал, в чем дело, то поговаривали о Любовной Чуме, и самые великие Гранокологи пытались создать вещество, которое позволило бы исцелять этот ужасный недуг. Но тщетно…

Однажды Коксо, самого жестокого Нюхача, застали на месте преступления: он только что вытянул любовь из Юной Лучезарной, которая собиралась выйти замуж буквально через пару дней! Тут-то все и открылось, и Прозрачников навечно изгнали в Вырви-Глаз.

— Какая гадость! — скривилась Окса.

— Тошнотворно… — добавил Тугдуал.

— Но вернемся к Застеням… Все началось с Темистокла, — продолжал Нафтали. — Темистокл был Твердоруком. Он родился в 1516, а умер в 1648 году при довольно жутких обстоятельствах, но об этом позже. Это был одержимый исследователь, и сферой его интересов являлись, главным образом, свойства камней и минералов. Темистокл внес немалый вклад в развитие медицины, но его амбиции этим не ограничивались. В химии он быстро перешел к алхимии, в частности, алхимии трансмутационной.

— Это еще что такое? — едва слышно произнесла Мари.

— Трансмутационная алхимия, если не вдаваться в детали, это превращение одной материи в другую. Внешники, к примеру, всегда мечтали превращать металлы в золото. Однако в Эдефии Твердоруки давно это делали, поскольку обладали даром превращать камни в алмазы. Что же касается бессмертия, следующей великой утопии алхимиков, то этот вопрос Темистокла особо не занимал. Его интересовал только наш барьер, то есть та самая световая вуаль, которую никто не мог преодолеть.

Это была его голубая мечта, цель всей его жизни: пройти через барьер. В своем вечном поиске новых материалов Темистокл заинтересовался светящимися камнями Вырви-Глаза. Поняв, что он не может к ним подобраться из-за невыносимо яркого света, он обратился к одному из Прозрачников, которых уже лет четыреста никто не видел! И Прозрачник передал своему ниспосланному провидением визитеру кусочки этих светящихся камней.

Темистокл назвал этот минерал Люминесценцией и с жаром принялся за исследования, убежденный, что заполучил в свои руки уникальный материал. И был прав! Прозрачник же, отлично понимая, какую неожиданную возможность предоставил ему Темистокл, чуть позже сделал ему предложение, от которого ученый не мог отказаться: а именно обменять секрет трансмутации на любовное чувство какой-нибудь юной особы. Темистокл тут же помчался в Обрывистые горы, усыпил там юношу, собиравшегося обручиться, и притащил его в Вырви-Глаз.

Нюхач сделал свое черное дело, навсегда лишив молодого человека возможности испытывать чувство любви, в обмен передав Темистоклу секрет Прозрачников: Коксо, древний Нюхач, разработал удивительный рецепт, позволяющий превращать материю в частицы!

Можете себе представить, насколько счастлив был Темистокл, увидев, как после долгих лет изысканий его исследования сделали такой гигантский скачок…

— Вы хотите сказать, это не было блефом? Рецепт и впрямь существовал? — удивилась Окса.

— Да, Окса, — просто ответил Нафтали.

— Вы… а вы случайно не знаете состав? — полюбопытствовала Юная Лучезарная.

— Знаю…

Драгомира не сдержала возгласа удивления. Остальные Беглецы заерзали на стульях, взволнованные этими откровениями и желая услышать продолжение.

— Рецепт, который вручил в тот день Прозрачник Темистоклу, был не полным. С течением веков сведения затерялись… Но Прозрачник точно знал две основных составляющих: кубик Люминесценции размером три на три сантиметра и восьмушка крови изготовителя, то есть двенадцать с половиной центилитров. С третьим же ингредиентом как раз было не так ясно: речь шла о растении, чьи корни, листья и стебель нужно было истолочь, и эта кашица становилась катализатором для двух предыдущих составляющих. Но Прозрачник решился вручить Темистоклу четвертый ингредиент: маленький бесценный флакончик.

— И что в нем было? — затаила дыхание Окса.

— У Прозрачников, после того, как они всасывали любовное чувство несчастных жертв, наступал краткий период эйфории. И, как ни странно, это состояние вызывало истечение из остатков их носа черной липкой субстанции. В маленьком пузырьке, переданном Темистоклу, содержался этот мерзкий гудрон, вытекший из ноздрей самого Коксо четыреста лет назад!