Несвятая троица - Андрей Двинский

– Хочу, – кивнула она, рассматривая свою новую прическу. – А мне идет, правда?

– Очень, – согласился я. Ей и правда шло. – Забирайся на кровать. Поскольку ты пленница, мне надо тебя приковать, пока я пойду за едой.

– Ладно, – вздохнула она и вернулась на ложе. Привязав ее запястья к спинке кровати заранее приготовленной и защищенной схемами веревкой, я двинулся к двери. Надо было отправить Лидика с посылкой для посла и решить вопрос с экипажем, стоявшим во дворе. Вознице я собирался просто стереть память, оставив карету на другом конце города.

– Ганнибал, – позвала она меня.

– Да? – обернулся я в двери.

– Скажи, а меня можно полюбить так же сильно, как ты любишь свою девушку?

Я демонстративно оглядел это крылатое чудо.

– Запросто!

Когда я через полчаса вернулся вместе с Лидиком, меня чуть удар не хватил. В комнате был полный бардак: девчонка освободилась от веревки, из простыни и покрывала, лежавших на постели, соорудила себе какой-то авангардистский наряд, состоящий из длинной юбки и балахона. Во всем этом она сидела на полу, среди обрезков ткани, перед открытым ноутом и нажимала на кнопки.

– Никогда не трогай вещей без разрешения, – буркнул я, забирая комп. – Знакомься, это Лидик, мой ученик.

– Маниша, – кивнула она без капельки смущения. – Ганнибал, расскажи, что это за штука? Я никогда не видела такого артефакта! И как он работает, в нем же ни одной схемы нет?

– Пошли в столовую, невозможно кушать в этом бардаке, – буркнул я.

Но так легко от нее было не отвязаться. Пришлось рассказывать, а потом и поставить мультики, которые они с Лидиком и смотрели до позднего вечера.

У меня не было своих детей, я все время считал, что еще не готов не то что к ним, но даже и к серьезным отношениям с женщиной. Моя старшая сестра, живущая с родителями в Саратове, давно была замужем. Племянники, с которыми мы рубились в компьютерные игры, когда они приезжали в Москву, были единственными детьми, с которыми я общался за последние десять лет.

Лидик, а теперь и эта пигалица затронули у меня внутри некую струнку, о существовании которой я даже не подозревал. Вдруг подумалось, что даже ради Дины я не стал бы резать девочке пальцы, не говоря уже обо всем остальном. Что делать, если посол не поверит в мой блеф или просто не найдет Дину, я не знал. Вместе с волосами, в коробочке лежала рация, по которой завтра, вернее, уже сегодня, я буду передавать указания. Некоторое время я боролся с желанием связаться со стехом немедленно, чтобы узнать, нашел ли он Дину, но так и не решился.

Сон не шел. Поворочавшись еще некоторое время, я кинул подушку на кровать и, завернувшись в одеяло, подошел к окну. Магический фонарь освещал кусочек пустынной улицы. Лиск ушел куда-то в сторону. Лишь светлое небо, с подсвеченными оранжевым облаками, намекало на его присутствие. Открыв треугольно окно, я запустил внутрь свежий ночной воздух с запахом моря. Спустя некоторое время, за спиной раздался скрип кровати и шелест босых ног. Я обернулся. Девочка-ангел, тоже завернутая в одеяло, подошла и встала рядом.

– Ты чего не спишь? – спросил я ее.

– А ты? – Подняла она на меня свои огромные глазища, которые в тусклом свете фонаря казались черными.

– Не спится, – пожал плечами я.

– За нее волнуешься? – Поняла она.

– За нее и вообще, – ответил я, придвигая девочке стул. Но она его проигнорировала, усевшись на подоконник и обхватив голые колени руками.

– А мне жаль тратить время на сон, – проговорила она, смотря куда-то вдоль темной улицы. – Такое приключение со мной впервые. Как в романе. Не-ет, – протянула она, зевая, – проспать его было бы преступлением. Дома меня ждала бы ванна, потом молитва Создателю, потом постель. Скучно. Мама мне уже давно не читает сказок. Весь день состоит из учебы. Этикет, адостанский, арифметика, основы плетения схем… Музыка эта, которая у меня уже в печенках сидит, танцы…

В окно залетел свежий порыв ветра, девочка поежилась и завернулась в одеяло полностью, оставив открытыми только пальчики ног.

– Отец все твердит, что подыщет мне хорошую партию, – продолжила она. – Ах, Маниша Вердик такая завидная невеста, с солидным приданым… Мы еще выберем жениха побогаче, да познатнее. А меня кто-то спросил? – Она вдруг всхлипнула. – Готовят как гусыню к обеду на День эдемского восстания, слово «любовь» даже упоминать неприлично… Знаешь, я уже начала верить, что нет этой любви, а в романах пишут всякую чушь… А тут ты!

Она замолчала, и я заметил слезинку, блеснувшую на ее щеке.

– Любовь есть, – вздохнул я, вытирая ее большим пальцем. – И к тебе она придет, вот увидишь.

– Счастливая твоя Динари. Очень! – Она посмотрела на меня и вдруг взяла за руку. – Ты не волнуйся, Ганнибал. Она в посольстве, в подвале сидит, я слышала. И отец обязательно ее выпустит, чтоб меня спасти. Вот увидишь! Только…

– Что только? – спросил я, замирая.

– Только потом он обязательно тебя найдет, – проговорила она, опустив глаза. И тихонько добавила: – Найдет и убьет.

Андрей Беркутов, Шар, 1-го сухия

Болт с характерным звуком сорвался с ложа и впился косуле в шею. Коза дернулась и рванула в кусты. Я быстренько спустился, практически слетел с дерева и рванул следом. Жрать хотелось неимоверно. За весь вчерашний день мне не удалось найти ничего съедобного. Черт знает, куда меня выкинула Невидимка – вокруг я не обнаружил ни дорог, ни людей, ни их следов. Предположив, что нахожусь в восточной части Шара, я двигался на запад в надежде рано или поздно выйти к морю. А там уже и люди найдутся. На ночь решил забраться на дерево и не прогадал – не будь я наверху, коза бы меня учуяла и ни за что не подошла б на расстояние арбалетного выстрела.

Охоту я любил – последние годы это, пожалуй, была моя единственная страсть. Но одно дело стрелять из ружья или карабина, а другое – лук или арбалет. Дома, на Земле, я всегда был против таких охотников. Все-таки огнестрельное оружие убивает относительно быстро, даже при не очень удачном попадании. Удар пули с энергией три тысячи джоулей сам по себе вызывает шок, который может привести к быстрой смерти. И то, бывает, зверь уходит. А при ударе стрелой какая энергия? Вся надежда на повреждение кровеносных сосудов. В результате, при неудачном попадании зверь долго остается раненым.

Что бы там не говорили защитники животных, настоящие охотники всегда стараются минимизировать страдания зверя. Никто не вечен, а смерть от точно попавшей пули – одна из самых гуманных, на мой взгляд. Но сейчас мне было не до гуманности, а из оружия, кроме двух арбалетов, у меня был лишь кинжал да деревянный шест. Козу я настиг спустя полчаса – кровавый след был хорошо виден, попал удачно. Мертвый зверь лежал в небольшом овраге, выделяясь на зеленой траве буроватым мехом. Стрела так и торчала в шее, высунув с обратной стороны наконечник.