Похождения ксенопсихолога на космической станции - Джейн Астрадени

— А раньше нельзя было приставить ко мне Боба, а не Дагена?

— Нельзя. Боббэрот — мой подопытный и не джамрану. Это выглядело бы, как покушение на жизнь Зандена…

— А сегодня Боб уже не твой подопытный? Или каким-то образом стал джамрану?

— Не язви. Просто теперь Занден бросил мне вызов, а значит — предупреждён. Он первый начал цикл соперничества. Таков закон.

— Жуткий закон, — вздохнула Женька. — А ты и правда думаешь, что адъютант рискнёт?

— Увидев Боббэрота, вряд ли… Но я не затем тебя позвал, чтобы обсуждать Зандена.

— Чтобы отчитать из-за Боба? Я поняла.

— И не за этим. Меня позабавили жалобы, особенно когда число гатраков на станции достигло сотни.

— Ого! У страха глаза велики.

— Больше так не развлекайся. Хотя, это очень по-джамрански, я бы сказал.

— Это комплимент?

— Отчасти, — он улыбнулся. — Ты мне нравишься, как землянка.

Женя смутилась.

— Пойдём со мной. Я кое-что тебе покажу и кое-кого… Боб! Остаёшься здесь. Ничего и никого не трогай.

— Слушаюсь, хозяина! — Боб подобострастно оскалился.

Женя гадала, насчёт очередной неожиданности, пока Талех вёл её окольными путями в новую секретную лабораторию.

"Да сколько их у него по станции разбросано?"

Лаборатория оказалась просторной, и устроенной по типу шакренской. Так же разделённая на полупрозрачные сектора. В центральном секторе Женька с изумлением узрела… Моисеевича. Это и был второй сюрприз. Инженер стоял, как ни в чём не бывало — в том же старом халате, будто никуда и не пропадал, озадаченно разглядывая дымчатую сферу… Она просто висела в воздухе, а вокруг с напряжёнными лицами толпились шакренские и джамранские учёные. Женька сперва потеряла дар речи, а потом заголосила:

— Моисеевич! — и чуть не бросилась на шею инженеру.

— Женя, — неуверенно улыбнулся он.

— Где Петрович? — спросила она, озираясь, словно ожидая увидеть и его. Они всегда были вместе. Где один, там и другой. Но, увы…

— Петровича вернули, — объяснил Талех, — а Эпштейна оставили. И мы его нашли.

Услышав знакомые вопли, подошёл Сирил.

— Ева? Что ты тут делаешь?

Увидел командора, и вопросы отпали сами собой. А Жене стало неловко. Всё-таки Сирил — её первая любовь в этом безумном джамрано-шакренском мире. Видеть его рядом с Талехом было как-то непривычно. Взгляд командора при этом светился задумчивостью… Неужели?

— Ой, а это что? — она переключилась на сферу, чтобы как-то разрядить обстановку.

— А это, Ева, взрывное устройство неотрадиционалистов, — пояснил Талех, — которое причинило нам столько головной боли.

— Выглядит неплохо, — заметила она. — А как действует?

— Элементарно, — ответил Сирил. — Бомба-камень помещается внутрь, сигнал посылается дистанционно с…

— Дистанционно?! — мигом оживился Моисеевич. — Значит, дистанционно. Вот теперь мне кое-что ясно! Надо проверить гипотезу…

Все разом засуетились и забыли о Женьке. Разбежались по загородкам, похватали электронные планшеты, прямо на бегу производя расчёты. Сирил, Бирилин, мечтательный Кирин и остальные… Моисеевич очертя голову бросился к сенсорной доске и начал стремительно писать сложные формулы с множеством интегралов, многочленов, скобок, корней квадратных, подстрочных и надстрочных символов… Только командор оставался невозмутимым. Всё же в процессе физико-математического бума Моисеевич обернулся, подмигнул Женьке и пообещал:

— Увидимся… В каптёрке, как обычно.

И снова погрузился в расчёты.

"Учёные! Однако…".

Женя с улыбкой кивнула.

— Не будем мешать, — распорядился Талех и повёл Женю обратно. По дороге она не выдержала и припёрла его к стенке, выпытывая поцелуями коварные замыслы. Ведь явно же что-то задумал, учитывая характер джамрану. Командор неожиданно признался в своих намерениях, относительно взрыва. Но для начала стиснул её в ответ и ответил на поцелуй…

— Но ведь это страшное оружие! — забеспокоилась Женька, вспомнив слова Сирила о катастрофе. — Вы не сможете его контролировать.

— Мы над этим работаем.

— А Моисеевич зачем?

— Так он его и создал…

Пришлось Талеху рассказать о ночной встрече с дмерхом, разумно опустив некоторые детали.

— Так вот почему, — протянула Женька. — Вот почему нас забрали из двадцатого и двадцать первого, а его из двадцать второго… Вовсе не из-за иммунитета.

— Мне теперь многое ясно, — усмехнулся Талех. — Вот кто портил станционных андроидов. Техники постоянно жаловались.

— Не портил, а возвращал прежний моральный облик, — возразила Женька.

— Да, и кое-что ещё… Я не знал о твоих отношениях с шакреном, — заметил Талех. — До сих пор…

Женька закашлялась, подавившись вдохом от неожиданности.

— А как… — она пыталась откашляться. Он похлопал её по спине.

— Перед работой над секретным проектом, я просканировал мысли учёных, как положено, в том числе и Сирила из Гнезда Старвернайла.

"Какая досада! Ничего от него не скроешь…".

— Я, разумеется, знал о твоих намерениях и раньше…

Евгения покраснела.

— Но не представлял, что у землянки получится с самрай-шак.

— У меня и не получилось, — вздохнула Женька. — Сирил просто друг.

— Уверена в этом?

— Ты что ревнуешь? — удивилась она.

— Причём здесь это? — отмахнулся Талех. — Джамрану не ревнуют. Нам не ведомо чувство ревности и не понятно.

— Тогда зачем вспоминать об этом?

Командор усмехнулся.

— Я оцениваю, насколько ты способна принять моё предложение.

Женька едва не осталась стоять в коридоре, но он подтолкнул её вперёд.

В тот же вечер честная компания собралась в каптёрке: Моисеевич, Женька и Рал с Гранталом. Она их пригласила, на дегустацию. Снова заработал самогонный аппарат. Инженер выудил откуда-то две полных бутыли из прежних запасов. Маркафи с окезом отважились попробовать и пробовали долго. Слушая тумесские песни и дружеские излияния синегарца, Женя испугалась, что у Хала появился серьёзный конкурент… Поговорили за жизнь. Вспомнили Петровича…

Через два дня выпустили Грегори. Довольный и злорадствующий Миритин сразу взвалил на англичанина всю работу. Рокена оставили ещё на трое суток. В этом Талех был непреклонен. И Женька тайком протащила парню музыкальные "горошины" с роком. Полезное изобретение! В каждой паре по одной песне. Вставляешь такие в уши, и никто не подозревает, от чего тащишься.

Боббэрот продолжал всюду ходить за Евгенией. Кроме спальни. Там обычно ночевал Талех. Окружающие к Бобу привыкли и уже не боялись. Особенно после того как он умял в "Лунной сонате" четыре порции клубничного десерта и построил на площади башню из кубиков. То, что эти кубики ранее были скульптурой какого-то инопланетного постмодерниста и олицетворяли мир во всём мире — никого не волновало. Главное, гатраноид оказался всеядным сладкоежкой и вполне дружелюбным. Вот только рычал на джамранских офицеров.

Зандена Женька в эти дни не встречала. Либо он был слишком занят. Либо, завидев издалека Боббэрота, незамедлительно смотался. А может, решил, что с Талеха пока хватит.

Народ повсеместно и круглыми сутками обсуждал новости с фронта. Утренние, вечерние и полуденные сводки извещали о сражениях, ведущихся на джамранских и шакренских границах. Потери были пока незначительными. Не считая двух взорванных из космоса джамранских колоний, но людей оттуда вовремя эвакуировали. Так война потихоньку подбиралась и к Ролдонам…

Это были последние относительно мирные дни на станции и в её окрестностях…

Глава 63. День девяностый. Накануне битвы

Утром разведчики сообщили о появлении вражеских кораблей. Их засекли радары в сутках пути до внешнего периметра. Командор незамедлительно созвал перед битвой последний военный совет. Но сначала его срочно вызвали в лабораторию. Дело было после бурной ночи, во время совместного завтрака, и Евгения увязалась следом. Талех не возражал. Они стремились проводить вместе каждую свободную, или не сильно занятую, минуту.

Взволнованный Иннокентий Моисеевич с ходу сообщил, что решил проблему контроля. Он продемонстрировал ситуацию в голографическом формате, сопровождая показ объяснениями:

— Радиусные щиты активизируются, если отключить дистанционное управление. Именно оно не позволяло ввести модификации.

— Значит, мы не можем активировать устройство с безопасного расстояния, — нахмурился Талех. — В чём же тогда преимущество?

Моисеевич взглянул на расчёты и задумчиво потёр подбородок.

— Я бы не звал вас, если бы всё оказалось так безнадёжно. Нам удалось найти компромисс технологий.

— Та-ак, говорите, — Талех был весь внимание.