Право на любовь (СИ) - Анна Никитина

вашу, во всем. Любовь — она в нас. Она в мире. Она в конкретном человеке. И чтобы жить, эта любовь, как воздух, нужна каждому. А значит, нужен и конкретный человек. Как я вообще мог думать, что мы сможем друг без друга?! Как?! Когда сейчас вот она рядом и мне больше ничего не надо. Ради её улыбки. Ради её голоса. Ради её взгляда. Ради неё я могу горы свернуть. И в принципе свернул. Я никогда не думал, что смогу так утонуть в человеке. Что конкретно подсяду, как нарик на долбанный героин и не смогу с него слезть. Что она вот так проникнет во все сферы моей жизни. Как я вообще справлялся все эти пять лет без неё? Правду говорят, что женщина — это сила мужчины. Так и есть. Она была моей силой. Моей слабостью. Моей борьбой. Моей тенью. Моим светом. Моим миром. Моей душой. Моей целью. Моей вселенной.

И вот сейчас моя звезда со мной. Сидит напротив меня. Вся такая пиздец какая красивая. Мягкая. Нежная. Черт возьми, сексуальная, что я с трудом сдерживаю свой внутренний аппетит, чтобы не наброситься на неё прямо тут, в зале этого долбаного ресторана. Хотя мой натренированный пятилетней воздержанностью друг уже не раз мысленно послал меня на х*й. Но мне похер. Я, мать вашу, все эти пять лет монах, послушник. Кроме того раза, когда я был Маркусом. Но тогда не было столь охренительно. Я был другим человеком и ощущал себя по-другому. Контролировал. А сейчас я тот, кто я есть. Живой. Свой. Если сегодня что-то и произойдет, то, мать вашу, я как граната без чеки, взорвусь моментально.

Я так долго ждал нашу встречу. Перекручивал каждую фразу. Каждый вздох. Каждое прикосновение. Думал, что почувствуем. Но на деле получается, эмоции захватывают в плен ещё больше. Мы оба действуем по плану. Но знаем, чего стоит вот так держаться за этим столом, не выпуская свое «Я» на свободу.

— Что было самым сложным в период, когда меня не было рядом? — рискую задать этот вопрос. Хоть мне и больно от того, что ей вообще было сложно.

— Сложно… Сложно было рассказать дочке о тебе. Что ты «умер». Сложно было видеть её эмоции, когда другие папы забирали деток из её группы. Сложно было видеть её слезы о тебе. Самые сложное было услышать от неё, что она не сможет сказать «папа». Сказать папе «я тебя люблю». Сложно было это слышать. Сложно было принять то, что маленькая девочка смирилась с этим. В такие моменты у меня просто опускались руки, и я плакала. Плакала от того, что не могу ей тебя вернуть. Плакала от своего бессилия, — выдает Рина. И я вижу, как в уголках её глаз появляются слезы. И мне становится больно. Я притягиваю свою малышку к себе и вытираю скользящую по щеке слезинку.

— Давай завтра из сада заберем её вместе? — спрашиваю Рину.

— Она будет счастлива, — улыбаясь, говорит Рина. И с этим зарождает во мне радость.

— А ты счастлива? — напрямую спрашиваю её.

— Сейчас тут, рядом с тобой, я счастлива. Очень счастлива. А ты? Счастлив? — спрашивает моя девочка.

— Всегда мой путь будет лежать к тебе. Ты моя душа. Моя любовь. Моя жизнь. Конечно, я счастлив, родная. Ты даже представить не можешь, насколько я счастлив рядом с тобой. Рядом с Ясей.

— Я люблю тебя! — выпаливает это признание Рина и смотрит в глаза.

— И я люблю тебя! — отражаю признание с тем же жаром. С тем же неразрывном контактом.

— Давай потанцуем? — спрашиваю свою любимую. Поднимаюсь и увожу в середину нашего зала. Сейчас есть только мы, романтичная музыка и наше признание. Мы качаемся плавно. Словно ловим дзен после всех событий. Настолько хочется спокойствия, мира. Иногда кружу свою девочку, а затем снова прижимаю к себе. И так движемся три композиции подряд. Каждый переживает свое. Каждый из нас отпускает прошлое уже насовсем. Главное признание сказано. Дальше дело за малым: уговорить Марину стать моей женой.

— Давай отсюда сбежим, — выдвигает предложение Рина.

— Я не против, — с улыбкой подтверждаю её слова. Делаю жест официанту. И через десять минут мы уже стоим в холле ресторана. Помогаю Рине одеться, сам накидываю пальто, и мы выходим в ночную прохладу. Морозный воздух. Тишина. Только свет фонарей освещает нас.

— Куда поедем?

— Давай пройдемся пешком до мостов? Тут недалеко. Такой вечер прекрасный.

— Я не против. Но твои каблуки? — вопросительно смотрю на неё.

— Если ты крепко будешь меня держать, то я точно буду в порядке.

— Я всю жизнь готов не только крепко держать, но и на руках носить, — с жаром отвечаю своей сильной девочке. До мостов мы добираемся не так быстро, но зато прогуливаемся вместе. Разговариваем обо всем на свете. Узнаем моменты за эти пять лет. Смеемся. Останавливаемся, чтобы поцеловаться. Прохожие смотрят на нас, как на ненормальных. Парочка влюблённых в два часа ночи целуется на мосту. Тут красиво и атмосферно. А главное — спокойно. Вид завораживает. Величественный мост над Невой.

— Дай мне свою руку, — прошу Рину. — Пять лет назад ты согласилась стать моей женой. Но сейчас, — становлюсь на одно колено. — Сейчас я снова хочу у тебя спросить: ты выйдешь за меня замуж? — я замираю в ожидании её ответа. Сердце выбивает барабанную дробь.

— Ровно так же, как и пять лет тому назад, мой ответ не изменился: Да, Войтковский, я выйду за тебя замуж, — говорит с уверенностью Рина. И я становлюсь самым счастливым человеком на свете. Подхватываю её за талию и кружу прямо на Мосту. Да! Она моя. Моя. Теперь навсегда. Навсегда. Боже, какое это слово — «Навсегда». Ставлю обратно на землю и одеваю на пальчик то самое колечко с клятвой. Ты — моя жизнь. А двух жизней не бывает. В нашем случае эта клятва оказалась пророческой. Теперь мы знаем: две жизни есть. И они обе заключаются в нас. После мы еще гуляем, пока не проливается дождь и нас не забирает мой водитель. Садимся на заднее сиденье, я опускаю перегородку между нами и водителем. Мы набрасываемся с жаркими поцелуями друг на друга. Целуем везде, где можно. Куда имеем доступ.

В мою квартиру, которая точно станет нашей, вваливаемся обезумевшими. Страстными. Распаленными и голодными. Голодными по друг другу. К черту одежду. К черту все преграды между нами. Когда остаемся обнаженными. Смотрим друг на друга. Запоминаем. Касаемся осторожно. Будто мы друг для друга мираж, а затем с улыбкой кидаемся в объятия