Уничтожение - Филип Этанс

Данифай запустила пальцы в его шерсть.

Голос сказал...

Йор'фаэ,— закончила вместо нее Квентл.

Йор'фаэ... — прошептала Данифай.

— Высокий дроуский? — уточнил Вейлас, верно оп­ределив язык.

— Это значит «избранная», — объяснил Фарон.

— Избранная, — шепотом повторила Квентл, пока­чав головой.

В тот же самый миг Данифай беззвучно произнесла одними губами:

— Йор'фаэ.

Квентл взглядом привлекла внимание Фарона и ска-1ала:

— Наше путешествие далеко не окончено, Мастер Магика. Ллос не просто вернулась, она велела мне явиться к ней, пригласила меня стать ее избранным сосудом. Зот для чего она вернула меня много лет назад. Для этого отправила меня из Абисса обратно в Мензоберранзан. Мне было предназначено оказаться здесь и теперь и быть ее... быть йор'фаэ.

* * *

Глубоко в недрах Первого Дома, в комнате, защищенной от всего, от чего только можно вообще защи­тить комнату, Триль Бэнр наблюдала, как ее брат сражается за жизнь Мензоберранзана.

Архимаг проигрывал.

Верховная Мать видела все, что происходило на Базaape, все до мельчайших подробностей, благодаря магическому зеркалу, хрустальному шару, чаше для прорицания и еще с полдюжины подобных предметов, большая гасть которых была создана лично Громфом. Триль рас­саживала взад и вперед по полированному мраморному толу, разглядывая, сцену за сценой, в разных ракурсах, как трансформировавшийся личдроу громил центр ее города.

Вилара Бэнр стояла в углу, переводя взгляд с одного предмета для ясновидения на другой, скрестив руки на груди, барабаня себя пальцами по плечам от едва сдерживаемой досады.

— Архимаг победит, Верховная Мать, — сказала Вилapa, уже не в первый раз за сегодняшний день.

— Ты думаешь? — отозвалась Триль.

Впервые она ответила на одно из пустых заверений Вилары, и это застало прислуживающую ей жрицу врасплох.

— Конечно да, — подтвердила она.

Триль ждала продолжения, но было ясно, что доба­вить Виларе нечего.

— Я не вполне уверена, что он может выиграть этот бой, — заметила Триль, скорее самой себе, чем Вила­ре. — Если нас всех испытывают и это испытание для Громфа, он сам должен пройти его. Если нет, он досто­ин смерти.

— Неужели мы ничем не можем помочь ему? — спро­сила Вилара.

Триль пожала плечами.

— Есть же воины и другие маги, — продолжала при­служница.

— И все они нужны в других местах. Дергары про­должают теснить нас, пусть даже танарукки отступа­ют, — ответила Триль. — Осада Аграч-Дирр идет пол­ным ходом... но да, конечно, всегда можно найти и сол­дат, и магов, и еще существуют Бреган Д'эрт и прочие наемники. Если лич убьет Громфа, я, конечно, не по­зволю ему метаться по всему Мензоберранзану, обра­щая наших граждан в камень и громя здания.

— Почему же не послать их всех туда прямо сейчас? Триль снова пожала плечами и задумалась.

— Не знаю, — ответила она наконец. — Может быть, я жду знака от...

Она попятилась.

Триль повалилась на пол, тело ее обмякло, голова за­прокинулась, в мозгу бушевала какофония звуков и те­ней, голосов и воплей. Глаза ее заволокло слезами, и она едва видела Вилару, которая точно так же лежала, оше­ломленная, вздрагивающая и обмякшая, в дальнем углу комнаты.

На Верховную Мать Дома Бэнр разом нахлынули все чувства, которые ей когда-либо довелось испытать, при­чем в самой острой, самой сильной форме. Она ненави­дела и любила, боялась и надеялась, смеялась и плакала. Она ощущала бесконечность вселенной и видела в мель­чайших деталях квадратный дюйм мраморного пола пе­ред своими глазами. Она находилась в своей комнате прорицаний и на Дне Дьявольской Паутины, в утробе матери и посреди дымящегося Базаара, в глубинах Под-земья и в сияющих небесах Верхнего Мира.

Она глубоко вздохнула, и чувства одно за другим ис­чезли, унося с собою ощущение смятения и безумия. Ее мозг потихоньку снова начинал работать, и тело — тоже. Ей понадобилось несколько минут или несколько лет — Триль не знала наверняка, — чтобы осознать, что произо­шло, чтобы определить то ощущение, которое было столь знакомо ей всю ее жизнь, потом исчезло, а теперь снова вернулось.

Ллос.

Это было переменчивое благоволение Королевы Па­утины Демонов.

Триль даже не пыталась подняться, она лежала, на­слаждаясь прикосновением силы, торжествуя по поводу возвращения Ллос.

* * *

Громфу было известно столько способов убить ко­го-нибудь, что он успел позабыть их больше, чем мно­гие дроу успели узнать. Существовали заклинания, уби­вающие при помощи прикосновения, слова, мысли, и Громф выискивал в мозгу единственно верное из них, бегая по кругу, чтобы увернуться от разбушевавшегося гиганта и удержать его в пределах разгромленного Ба­заара.

У него имелся сапфир в виде черепа, который предо­ставлял ему дополнительный выбор заклинаний и за­щищал от негативной энергии, подобно обессиливаю­щему дыханию Нимора. В памяти Архимага хранилось еще больше заклинаний, и Громф остановился на одном из них, не без помощи Нозрора и горстки некромантов Магика. Архимаг призвал магическую энергию, и в па­мяти его всплыли слова и жесты заклинания. Однако для того, чтобы сотворить его — а это было воистину могущественное заклинание, — ему нужно было остано­виться.

Не впервые на протяжении его поединка с Дирром на первый план выходило время. Хватит ли ему време­ни сотворить заклинание, прежде чем гигант настигнет его?

«Мы можем помочь вам выбрать подходящий мо­мент», — сказал Нозрор.

«Я знаю, — отозвался Громф, - но всегда возмож­ны... варианты».

Архимаг остановился, повернулся и начал заклина­ние.

Гигант уставился на него сверху вниз, залив Громфа лучами света из безумных синих глаз. Громф был уве­рен, что времени хватит. Ожившие каменные дроу на­ходились слишком далеко и двигались слишком мед­ленно, чтобы принимать их во внимание, а гигант на­угад бил хвостом, словно новое тело плохо подчинялось Дирру. На это Громф и понадеялся.

Он ошибся.

Ему оставалось произнести последние, решающие слова, чтобы заклинание сработало, и тут огромный чер­ный хвост каменного гиганта настиг его. Слова застряли у Громфа в горле, он успел почувствовать, как каменеют его суставы, и дальше была пустота.

* * *

Триль переводила взгляд с одного приспособления для прорицания на другое, пытаясь разобраться в том, что слышит. Донесенные магией голоса сотен магов, жриц и воинов заполняли комнату, в их неразборчивом гудении слышались смятение и неприкрытый восторг. Двери комнаты прорицаний распахнулись, и в поме­щение вошла жрица, которую Триль узнала, но не смог­ла сразу вспомнить ее имя. По ее черным щекам стру­ились слезы, губы шевелились беззвучно и бессвязно, пытаясь облечь в слова то, что ощущали сейчас она,