Марк Солонин - Bill Gates

Будем справедливы — среди кровавого безумия нашлись люди, способные на высочайший героизм, мужество, самопожертвование. Несмотря на зверский террор оккупантов (расстрел, причем расстрел всей семьи, полагался не только за укрывательство евреев, но и за недонесение!), тысячи людей всех национальностей пришли на помощь обреченным. Израильским мемориально-исследовательским центром «Яд ва-Шем» установлено более 18 тысяч имен людей, спасавших евреев в годы геноцида.

Среди них 5500 поляков, 1609 украинцев, 488 литовцев, 440 белорусов (следует уточнить, что в данном контексте термины «поляк», «украинец» обозначают скорее место действия, а не конкретную национальность спасителей).

В белорусском местечке Бреслав спасением евреев занималось 60 семей — простые крестьяне, врачи, православные и католические священники. В городе-герое Бресте из 25 тыс. евреев в живых осталось 19 человек. Шестерых из них спасла, спрятав в своем домике, семья Полины Макаренко. Житель Умани, ветеран и инвалид Первой мировой войны Александр Дятлов, спрятал в своем доме 12 евреев. Кто-то из соседей донес немцам. Расстреляли всю семью Дятловых, включая троих детей. Воспитатели детских домов Минска на протяжении трех лет оккупации скрывали от карателей более 500 еврейских детей. 12 детей спасла заведующая детским домом № 2 в Киеве. Капитан вермахта Вилли Шульц вывез на грузовой машине из минского гетто 26 человек. Бургомистр города Кременчуг Синица-Верховский был расстрелян в ноябре 1941 г. за то, что выдавал евреям подложные удостоверения личности. Крестьяне села Раковец (Западная Украина) укрыли 33 еврейские семьи. В селе Куяльник (Одесская область) колхозник В.М. Иванов спас 25 человек... (159).

Строго говоря, палачи и их активные пособники составляли самое большее 2—3% от общей численности взрослого населения оккупированных районов СССР. Не следует забывать и о том, что нормальные люди были лишены возможности выразить им хотя бы моральное осуждение — каратели были вооружены и опирались на поддержку всей военной машины гитлеровской Германии. Однако было бы неуместным и фальшивым упрощением реальной ситуации утверждать, что позиция большей часть населения была нейтральной. И дело не только в том, что отсутствие простого человеческого сочувствия (тем более — насмешки и глумление со стороны недавних соседей, сослуживцев, учеников) буквально ошеломило евреев, лишило многих из них воли к жизни и сопротивлению. Значительная часть населения, хотя и не участвуя непосредственно в убийствах, спешила занять «освободившуюся жилплощадь», охотно наживалась на грабеже еврейского имущества, на мародерской «торговле», когда за кусок хлеба выменивались фамильные драгоценности. Появились даже люди новой профессии — так называемые «шмальцовники». Так прозвали охотников за евреями, которые, обнаружив скрывающихся, вымогали у них выкуп за недонесение. Затем, отобрав у жертвы все, что возможно («вытопив смалец»), они выдавали евреев оккупационным властям (159, стр. 295).

Яркой иллюстрацией ко всему сказанному может служить такой отрывок из пространного отчета К.Ю. Мэт-тэ — одного из руководителей коммунистического подполья в городе Могилеве:

«...В первые месяцы оккупации немцы физически уничтожили всех евреев. Этот факт вызвал много различных рассуждений (заметьте — не ненависть к палачам, не сострадание к жертвам, а «различные рассуждения». — М.С.). Самая реакционная часть населения, сравнительно небольшая, полностью оправдывала это зверство и содействовала им в этом. Основная обывательская часть не соглашалась с такой жестокой расправой, но утверждала, что евреи сами виноваты в том, что их все ненавидят, однако было бы достаточно их ограничить экономически и политически...

...Остальная часть населения, советски настроенная, сочувствовала и помогала евреям во многом, но очень возмущалась пассивностью евреев, так как они отдавали себя на убой, не сделав ни одной, хотя бы стихийной попытки выступления против немцев в городе или массового ухода в партизаны... Просоветски настроенные люди отмечали, что очень многие евреи до войны старались устроиться на более доходные и хорошие служебные места, установили круговую поруку между собой... «И вот теперь евреи тоже ожидают помощи от русских Иванов, а сами ничего не делают», — говорили они...

...Учитывая настроение населения, невозможно было в агитационной работе открыто и прямо защищать евреев, так как это, безусловно, могло вызвать отрицательное отношение (подчеркнуто мной. — М.С.) к нашим листовкам даже со стороны наших, советски настроенных людей, или людей, близких нам...» (158).

Текст потрясающий. Судя по нему, жители Могилева воспринимают происходящее как войну между евреями и немцами. Меньшинство активно выступает на стороне немцев, основная масса обывателей тихо злорадствует («евреи сами виноваты»). Лучшие люди очень возмущаются «пассивностью евреев», но при этом сами сидят в городе и «массовый уход в партизаны» отнюдь не планируют. Одна только мысль о том, что «русский Иван» должен влезть в эту, чужую для него (!!!), драку вызывает крайнее раздражение у этих замечательных «советски настроенных» людей. Стоит отметить, что оккупационные плакаты, вывешенные в Могилеве весной 1943 г., обещали 5 пачек махорки за одного выданного еврея (159). Дешево, даже по голодному военному времени дешево. Но, видимо, жители города и не старались «устроиться на более доходные места», многих вполне устраивала махорка...

БОЧКА И ОБРУЧИ

Долгие годы любое обсуждение черт сходства сталинского и гитлеровского режимов было абсолютно запретной темой. Даже в немногих цветных кинофильмах «про войну» нельзя было увидеть фашистский флаг в его реальном, т.е. красном, цвете. Затем, с конца 80-х годов, историков и публицистов как прорвало: вспрмнили и перечислили все, вплоть до общей песни, которую в одной стране пели на слова «все выше, и выше, и выше», а в другой — «майн фюрер, майн фюрер, майн фюрер...».

Самое время теперь вспомнить и обсудить два важнейших различия в устройстве этих тоталитарных деспотий.

Гитлер пришел к власти на волне националистического подъема (им же и организованного). «Германия превыше всего» — вот главный лозунг, который в деле-восхождения Гитлера к власти выполнил ту роль, которую в нашей стране сыграло гениальное изречение Ленина «грабь награбленное». Грабить своих, единокровных немцев, нацисты категорически не разрешали. Они стремились сплотить свою, немецкую нацию, в то время как большевики только тем и были озабочены, чтобы натравить рабочих на работодателей, солдат — на офицеров, батраков — на крестьян, левых — на правых, правых — на левых...

Немцам не пришлось пережить ни «раскулачивания», ни разоблачения миллионов «вредителей». Весь необходимый для функционирования тоталитарной диктатуры заряд массовой ненависти был направлен не внутрь, а наружу — на внешних врагов Германии. И результат превзошел все ожидания. До самых последних дней войны немецкий солдат готов был проливать кровь ради спасения фатерлянда от «азиатских орд большевиков» и «наемников еврейской плутократии Запада».

На этом фоне идеология и практика большевизма смотрятся редкостным идиотизмом. Признавая неизбежность (более того — желательность) все новых и новых, мировых и европейских войн, Ленин и его приспешники объявили патриотизм опасным и вредным пережитком мелкобуржуазного сознания. Во время Первой мировой войны (которую официальная российская пропаганда именовала тогда «второй Отечественной») они призывали «воткнуть штык в землю» и замириться с солдатами противника. Захватив власть, большевики даже из названия своей армии изгнали всякие следы чего-либо национального. Армия стала и не «русской», и не «российской», и даже не «советской» (по названию государства). Армия была названа «рабоче-крестьянской», солдат стал «красным армейцем», все враги были названы «белыми»: бело-поляки, белокитайцы, белофинны...

Ленина еще понять можно. Проведя лучшие годы жизни в эмигрантских кофейнях Парижа и Цюриха, в узком кругу сектантов-фанатиков, он оторвался от реадий российской жизни и всерьез поверил в то, что русский мужик пойдет на войну ради «торжества Мировой Революции». Но товарищ Сталин — беспринципный прагматик и холодный реалист — как он мог пойти таким путем? Да, конечно, потом Сталин опомнился, разогнал Коминтерн, достал из запасников светлые образы «царских генералов», а Александр Невский занял в пропаганде место создателя Красной Армии Льва Троцкого... Но все это будет потом. А на войне опаздывать смертельно опасно.

Еще более значимым для темы нашего исследования является другое различие между большевистской и фашистской диктатурами.

К моменту начала советско-германской войны Гитлер выполнил большую часть своих обещаний. Сталин и большевики надули доверившихся им простаков почти во всем.