Суд над Роксаной - Пирс Энтони

Роли чудовищ исполняли горгулий с горгульей и скелет Косто. Ким бросалась на них с ножом, однако не могла причинить вреда камню и кости.

Одинокими вечерами она размышляла о том, что душегуб наверняка обошелся так же и со многими другими девушками. Ярость разгоралась в ней все сильнее и сильнее, и, когда Даг появился снова, у нее не было сомнений в том, что он пришел за остатками ее немного подросшей души. Конечно же, ей следовало немедленно заколоть его ножом, но юноша был так красив, так любезен, его сопровождали такие милые, печальные кентавры, и рядом с ним ей было так хорошо. Он принес цитрус, не только вкусный, но и издававший прелестную мелодию цитры, сводил ее на бал лет, где годы танцевали каждый свой танец, и обещал взять в путешествие по дальним экзотическим городам, таким как Матрас, где спится как ни в каком другом месте, или Пнем-в-Пень. Слова его завораживали, губы так и манили поцелуем. Понимая умом, что все это лишь коварная игра, бедная девушка не имела сил противиться зову сердца. Она знала, что перед ней опасный враг, но предпочитала видеть в нем верного друга. Ей хотелось любить его, хотя мысль о том, что на самом деле этого человека надо убить, не покидала ее сознание.

И вот настал решающий миг: Даг заключил ее в объятия и вознамерился припасть к губам. Еще миг, и она лишится всего, оставшись совершенно опустошенной.

В последний момент у нее хватило сил вытащить нож и даже занести его над спиной целовальника, однако на удар их уже не осталось. Ее обессиленная рука упала, и кончик клинка лишь слегка кольнул его сквозь одежду.

В тот же миг душегуб лопнул, как проткнутая воздушная подушка, и множество плененных душ вырвалось на свободу. Их были сотни, может быть тысячи, некоторые уже усохли и скукожились, некоторые же были свежими, видимо поглощенными лишь недавно. Алчность заставляла его поглощать новые и новые души, которые, томясь в душном заточении, распирали его так, что оказалось достаточно легкого укола, и он лопнул.

Девушке хватило сообразительности схватить собственную душу прежде, чем та успела упорхнуть в какую-нибудь отдушину и скрыться с глаз. Ее душа еще не успела деградировать и теперь, восстановив целостность, чувствовала себя превосходно.

Вернули свои души и кентавры, которые тут же повеселели и, поблагодарив Ким за спасение, улетели домой.

Отправилась домой и Ким. Она тоже радовалась, хотя где-то в самой глубине возвращенной души сожалела о том, что лишилась такого симпатичного кавалера.

Увы, как оказалось, ее несчастья на этом не закончились. Живший поблизости дятел случайно увидел, как она кольнула Дага, а поскольку дятлы отличаются от нормальных существ повышенной сознательностью и чувством гражданской ответственности, отправился в учреждение, на дверях которого висел молоток, а выше красовалась табличка «СТУЧИТЕ ГРОМЧЕ». Он настучал на Ким, и скоро за ней пришли.

Правда, когда девушку доставили в суд и секретарь уже достал иголку, чтобы начать шить ей дело, выяснилось, что в связи с отсутствием трупа пришить ей убийство затруднительно. Однако, исходя из принципа, «был бы человек, а статья найдется», ей быстренько подобрали другое обвинение.

Судьей по ее делу стала машина, очень похожая на Конпутер, а обвинителем — свирепого обличья черный человек, вылитый Шерлок.

— Обвинение намерено привести доказательства нарушения подсудимой Заговора Взрослых, — объявил прокурор.

— Но она не имела злого умысла, — последовало возражение со стороны защиты. Защиту представляла помесь гоблинши с гарпией, ни дать ни взять Глоха.

— Кто вообще выдвинул это обвинение? — воскликнула Ким.

— Я, Симург! — прозвучал голос крылатого чудовища. — Будучи всеведущей, я узнала, что, когда ты предавалась с целовальником разложению на раскладушке, юбка твоя задралась и случайно выглянувший из норки мышонок увидел твои трусики.

— Но это чушь какая-то! — возмутилась Ким. — Я понятия не имела ни о каком мышонке!

— ПРЕДУПРЕЖДАЮ, — отпечаталось на мониторе судьи, — ВПРЕДЬ ПОДОБНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ БУДУТ РАСЦЕНИВАТЬСЯ КАК НЕУВАЖЕНИЕ К СУДУ СО ВСЕМИ ВЫТЕКАЮЩИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ.

— Все равно чушь! — упорствовала Ким. — Сначала меня лишили души, потом я едва спаслась и вернула ее, но лишилась возлюбленного, а вы цепляетесь ко мне с какой-то…

— ВОЗРАЖЕНИЯ ОБВИНЯЕМОЙ ВЫЧЕРКИВАЮТСЯ КАК НЕ ИМЕЮЩИЕ ОТНОШЕНИЯ К ДЕЛУ, — высветил на экране судья, и о только что прозвучавших словах тут же забыли, ибо он изменил реальность.

— Обвинение оперирует фактами, — сурово заявил Шерлок. — Что знала и чего не знала обвиняемая, значения не имеет, ибо факт противоправного деяния налицо. Если потребуется, обвинение готово доставить в суд мышонка, который подтвердит свои показания под присягой.

— Но обвиняемая совершила свой проступок невольно, в неведении и имеет незапятнанную репутацию.

— Неведение не есть оправдание, — указал обвинитель.

— Но она вернула многим утраченные ими души, — не унималась Глоха. — Двое крылатых кентавров готовы подтвердить это под присягой. Безусловно, сделанное ею добро перевешивает любое неумышленное зло.

— Но преступление имело место! — сказал Шерлок.

— Но она хороший человек! — парировала Глоха.

— ПРЕНИЯ СТОРОН ЗАВЕРШЕНЫ, — высветилось на судейском экране. — ПУСТЬ ПРИСЯЖНЫЕ ВЫНЕСУТ ВЕРДИКТ.

Неожиданно все взоры обратились к Метрии. Она растерялась.

— Кто, я?

— ТЫ! — появилось на мониторе.

— Это всего лишь глупый сон, — воскликнула демонесса. — Нечего меня разыгрывать, я ухожу.

Она вырвалась из сна Дженни и обнаружила себя в совещательной комнате, в кольце присяжных, под пристальными взглядами как минимум дюжины пар глаз.

— ТЫ ДОЛЖНА РЕШИТЬ, ИБО МЫ НЕ ЖЕЛАЕМ ОКАЗАТЬСЯ ПОДВЕШЕННЫМ ЖЮРИ, — напечатал Конпутер и для убедительности изобразил на экране виселицу с петлей. — ВИНОВНА ЛИ ОБВИНЯЕМАЯ?

— Да не буду я ничего решать! — возмутилась Метрия. — На вас возложена обязанность, вы и выносите вердикт, я даже не включена в жюри!

— ДЕМОНЕССА ПЕРЕДУМЫВАЕТ, — высветил Конпутер, и Метрия поймала себя на мысли, что, наверное, была не права.

— Да, пожалуй, я помогу вам, — сказал она, — но мне необходимо подумать.

— ПОКА ДЕМОНЕССА РАЗМЫШЛЯЕТ, ОСТАЛЬНЫЕ ОТДЫХАЮТ, — отпечаталось на экране, после чего по нему побежали музыкальные ноты.

Изображения превращались в звуки, Дженни принялась тихонько подпевать, и вскоре вместо совещательной все присяжные оказались в бальной зале замка. Паровик Стэнли отбивал ритм, клацая челюстями, Косто стучал костоньетами, Глоха с Велко дуэтом, выделывали пируэты, а все прочие хором скакали по кругу, поливая друг дуга водой. Это называлось хороводом. Все веселились от души.