Бессметрный - Татьяна Солодкова

Никто не обсуждал и даже ни разу не озвучил вариант, что будет, если нас раскроют, а сбежать мы не сможем. Уверена, не одна я думала о подобном развитии событий, но все старались сохранять оптимизм и даже не затрагивали эту тему.

Свою легенду за это время я выучила так, что она просто отскакивала у меня от зубов. Я знала о реальной Тиффани Гиббс всё, начиная с рождения, и могла ответить на любой вопрос, касающийся ее прошлого и настоящего. Когда я готовилась преобразиться в Клэр Хоул, я все лишь ознакомилась с ее досье, сейчас же Александр и Эшли по очереди «гоняли» меня по биографии Тиффани, задавая каверзные вопросы и пытаясь подловить на мелочах.

Было такое чувство, будто мы все вместе разучиваем роли к спектаклю, вот только место, куда нам надлежало отправиться, никак не походило на театр.

Мы отбывали с Альфа Крита как раз в тот день, когда по документам заканчивался срок моей службы на «Прометее». Символично. Ровно полгода назад я ступила на борт этого корабля, уверенная, что именно в этот день, я навсегда покину его и вернусь домой. И теперь я действительно покидала «Прометей», вот только надеялась, что не навсегда.

Удивительно, как все может поменяться за какие-то полгода…

Я прошлась по каюте, потом опустилась на койку и взяла в руки фото брата. Провела пальцем по стеклу.

Я давно с ним не говорила, в моей жизни появились живые люди, с которыми я могла поговорить, и они постепенно вытеснили моего мертвого собеседника.

— Ты ведь не обижаешься, правда? — прошептала я. Ник на фото улыбался. — Если я не выберусь с Эйданы живой, то мы скоро встретимся, и ты сможешь отвесить мне подзатыльник за все, что я натворила за это время… — я прервалась и решительно поставила фото брата обратно на тумбочку. — Нет уж, придется тебе меня подождать еще лет так пятьдесят, я только-только почувствовала вкус к жизни и умирать не собираюсь!

Ник с фотографии улыбался мне вслед, когда я подхватила сумку и вышла из каюты.

Когда я вернусь, я не знала, но вернуться была намерена твердо.

Александр был в своей каюте, заканчивал последние приготовления. Когда я вошла, он копался в шкафу.

— Я готова, — провозгласила я вместо приветствия и вздрогнула, когда он повернулся ко мне. Казалось бы, всего лишь другой цвет глаз, но отличие на лицо.

А серо-голубые глаза уставились на меня.

— Смотрятся естественно? — серьезно спросил Тайлер, подходя ближе, чтобы я смогла как следует его рассмотреть.

— Абсолютно, — заверила я, изготовленные доктором Генри линзы были превосходны и совершенно незаметны. — Просто… — я не сразу сумела подобрать нужные слова. — Просто чужие.

Александр усмехнулся.

— Иногда ты выдаешь нечто настолько глубокомысленное, что меня это пугает.

Я скорчила «рожицу», не став упоминать, что иногда он становится таким язвительным, что мне хочется огреть его по голове чем-нибудь тяжелым.

— Смотрятся естественно, но мне не нравятся, — высказалась я, потакая детскому желанию оставить за собой последнее слово.

— Да-а? — задумчиво протянул Тайлер, взглянув на себя в зеркало, вмонтированное в дверцу шкафа. — А по мне, так неплохо.

Я только подарила ему убийственный взгляд и промолчала.

Александр вернулся к упаковке вещей, а я устроилась на койке и наблюдала за ним, пытаясь отвлечься от нервирующих мыслях, о том, что нам предстоит. Гражданская одежда на Тайлере была мне так же непривычна, как и его новый цвет глаз.

Мне самой пришлось обновить гардероб в очередной раз, пытаясь подобрать стиль, подходящий Тиффани Гиббс. После долгих споров с Лорой мы все же пришли к выводу, что раз Тиффани будет волновать карамеданцев куда меньше Энтони, можно не пытаться скопировать оригинал, а подобрать вещи, максимально близкие к моему собственному вне службы. А потому сейчас я была одета в обтягивающие брюки из плотной ткани, высокие сапоги и свободный свитер до середины бедра.

Что ж, во всяком случае, по сравнению с моей прошлой ролью Клэр Хоул, в этой одежде я чувствовала себя комфортно, никаких тебе платьев с глубокими декольте и туфель на шпильках.

Александр закончил сборы, застегнул сумку и отставил в сторону, потом подошел ко мне.

— Я думала, нам уже пора, — удивилась я, когда он сел рядом.

Тайлер мотнул головой:

— Времени больше, чем достаточно. Нам нужно поговорить, — серьезность его тона явно давала понять, что разговоры будут не о погоде.

Я согласилась:

— Ладно. Я тебя слушаю.

— Ты готова?

Я слишком привыкла к его карим глазам и смотреть в голубые было так непривычно, что я поневоле отвела взгляд. Пожала плечами:

— Ты меня знаешь, готова, не готова, есть слово «надо». Я сделаю все как положено, когда придет время.

Александр поджал губы, все еще внимательно глядя на меня.

— Именно об этом я и хотел поговорить, о «когда придет время».

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.

— Помнишь, что ты сама говорила о карамеданцах? Что в данных обстоятельствах они бы и своей родной тетушке не поверили?

— Бабушке, — поправила я, припоминая тот разговор, — я говорила про бабушку.

Тайлер красноречиво закатил глаза.

— Даже если про дедушку. Ты поняла, о чем я?

Нервозное состояние требовало выхода, и мне хотелось острить, но я заставила себя собраться и ответила уже серьезно:

— О том, что к нам будут присматриваться и следить за каждым нашим шагом?

Александр улыбнулся краем губ тому, что я поняла все без пояснений.

— Если на Сьере мы играли в общественных местах, — сказал он, — то тут, подозреваю, нас будут просматривать и прослушивать везде. Возможно, мы даже получим соглядатая еще на пути к Эйдане, и не факт, что сумеем его вычислить.

Я постаралась осмыслить полученную информацию.

— Ты хочешь сказать, что мы будем Энтони и Тиффани даже за закрытыми дверьми?

— Даже в ванной и в постели, — подтвердил Тайлер.

Звучало пугающе.

Я поежилась:

— Мне начинает казаться, что на Сьере был курорт.

— А так оно и было, по сравнению с Эйданой. Без преувеличения, — я вскинула на него глаза, но лицо Александра оставалось предельно серьезным.

— Ты хочешь меня напугать?

Он взял меня за руку.

— Я хочу тебя подготовить.

На самом деле я была не готова, и, навряд ли, когда-либо смогла бы быть готова к подобным танцам над пропастью, но выбор у меня был невелик: либо сделать все, от меня зависящее, либо струсить и отпустить его одного.

— Я не боюсь, — твердо сказала я. — С тобой — не боюсь.