Пришедшие из мира имен - Леся Соколова

«Я могу долго бежать, но ещё никому не удавалось уйти от себя. Не думала, что кому-нибудь расскажу об этом, но, похоже, у нас обоих нет выбора. Год назад я пережила очень тяжелый разрыв отношений и бежала на Серафис от соблазна продолжить эту карусель. Почему карусель? Мы с ним двигались по замкнутому кругу до изнеможительного головокружения и не могли пойти дальше, не могли вырваться, не были оба в состоянии перестать ссориться, истязать и мучать друг друга. Я не выдержала и уехала, ведь кто-то один должен был это сделать, найти в себе силы и расстаться.

Я полюбила Серафис с первого отравленного вдоха. Да, и я тоже забавлялась первое время галлюцинациями. Кажется, все новички проходят через это. Удивительно комфортная планета заворожила танцем постоянно меняющейся текучей материи непостоянной формы. Казалось, я обрела давно утраченное спокойствие, уйдя с головой в интереснейшие исследования. Тестировала местные биологические виды жизни на возможность генетической совместимости с представителями фауны других планет.

Сначала они раздражали меня своим постоянным присутствием, я напрягалась, раздражалась и отмахивалась от вездесущих свидетелей. По условиям Договора, я не имела права поставить от них защиту, ведь это они здесь хозяева, а мы гости. Хозяевам интересно совать нос в дела гостей, они нас изучают и имеют на это полное право. Со временем я привыкла и перестала обращать внимание. Сейчас мне кажется, что это сделало меня открытой, уязвимо доступной для них. Сама не заметила, как оказалась одна, я перестала общаться с коллегами, находя себе причины для уединения. Именно тогда, когда я нахожусь долго одна, туманные жители привлекают моё внимание, развлекают, вызывая в памяти приятные моменты из далёкого прошлого. Вот замелькали огоньки с моей детской игрушки и приятное тепло мелодии колыбельной, которую пела мама. Это не слова, это именно ощущение полного комфорта и защищенности, а мелодию и слова вспомнила я сама! Даже плавающие цветы вызвали у меня приступ аромата своей завершенной схожестью непостоянной формы. Наконец, мужчины, которые мне когда-либо нравились, если совсем честно, то именно те, кто не ответил взаимностью. Не думай, что их было много, некоторых я совсем забыла, но кое-кто запал занозой несбывшейся мечты в мою душу. По очереди пришли все они, даже тот, на которого я лишь однажды взглянула и подумала: «Вот бы мне такого парня!». И больше никогда не вспоминала. Они приходили и действовали настойчиво, романтично, ловя и исполняя моё самое мимолётное, самое сокровенное желание.

Сначала это было похоже на игру, эксперимент, в котором я сама приняла участие. Никогда не думала, что для меня, специалиста—генетика, это станет реальной жизнью. Я позволила себе влюбиться, не могу в это поверить, не представляю сама, как это произошло. Он понимал меня и делал всё то, что я сама прятала от себя самой, считая постыдным. Его туманное тело обволакивало мня, рождая чувственные иллюзии по сравнению с которыми реальность меркнет. Я испытала всё, о чём мечтала и боялась себе признаться и, даже то, о чём никогда не подозревала, что так бывает.

Я потерялась во времени, перестала работать. Как-то раз обнаружила, что прошла неделя вместо двух суток, я не вспомнила чем занималась всё это время, не смогла отделить сон от реальности. Возможно, даёт утечку защитное поле, и мой мозг отравляет местный воздух? Проверка не показала нарушения целостности защиты, я никогда не выходила за пределы жилого блока сама, образцы для меня собирал зонд.

Постепенно этот серафисианин стал напоминать того, кто остался на родине, он стал копией того, от кого я бежала, его бестелесным двойником, исполняющим мою любую прихоть. Меня настигло то, от чего я убежала и спряталась. Это было невыносимо больно, видеть его всё время рядом, зная, что всё Не На Самом Деле. Я понимаю, что серафисиане не хотят нам навредить, в их социальном устройстве нет подобного понятия и поведения по отношению друг к другу. Стоит ли обвинять зеркало, отражающее твою собственную боль?

Я решила вернуться домой. Конечно, я снова найду его, я не забыла его, хотя очень хотела. »

 После этого мы жили в полной гармонии целых полтора месяца, и между нами не возникало разногласий. Как жаль, что её сердце не свободно. Я знал, что она здесь не со мной, а с ним, но теснота вновь и вновь укладывала нас в одну постель.

Моё сердце свободно.

Ещё несколько лет я странствовал, работая на планетах, которые казались достойными моего внимания после тщательного теоретического отбора. Не одна из них не оказалась близка, поэтому я не задерживался нигде дольше полугода.

С течением времени, я приобретал опыт, постепенно научился разбираться и в другой технике: отстраивал системы жизнеобеспечения в транспортных лайнерах, сопровождал опасные грузы и, даже, ухаживал за экспериментальными животными на одной из баз Конфедерации. Работа находила меня сама, обычно кто-то восхищённо делился опытом своей жизни и я проникался желанием попробовать себя в том же. Каждый раз вначале мне казалось, что это именно То Самое, что я ищу.

Но это лишь в самом начале.

Мои отношения с женщинами не приобретают характер постоянной пары. Я страдаю от этого только в моменты вынужденного одиночества, но, насколько мне известно, постоянную подружку тоже не упакуешь в чемодан дальнего следования. Нет привязанности — нет и боли разрыва, а женщины, они есть всегда и повсюду. Дело не в них, а во мне самом, в том, что именно я всё ещё не нашел себя и свой Истинный Путь по Призванию.

ПРИсутствие ЗВучания Абсолюта Нашим Изначальным Естеством или ПРИЗВАНИЕ никак не показывается мне, не даётся и не приручается. Казалось, вот уже нашел, но прислушиваясь опять, вновь не слышу никакого Звучания Абсолюта собою. Всё надоедает мне слишком быстро, хотя и вызывает бешеный интерес в самом начале.

Именно эта постоянная смена декораций в пьесе под названием «Моя Жизнь», определяет меня, как юного, а не как зрелого человека вне зависимости от количества прожитых лет. Зрелость не видима на лицах, которые чаще всего молоды, она имеет завершенный звук определённости. Завершенность — это не для меня, я в постоянном поиске.

Что, собственно, я искал там, на других планетах? Каждый раз, возвратившись, я надеялся обрести покой, но не находил и уносился вновь прочь, стремясь познать необъятное.

На этот раз всё иначе. Кормил я своих подопечных питомцев в одной дыре и забот то было: исхитриться, чтобы они тебя самого не сожрали. И, вдруг, вспоминая о доме, я прожил ранее Непознанное.