Серебряное прикосновение - Розалинда Лейкер

Он даже требовал от нее признания, что вовсе было ему не свойственно. Обычно его уговаривали произнести эти слова, и он, подчиняясь, врал напропалую, лишь бы угодить. Сара была не похожа на всех тех женщин, которые у него были до нее.

— Скажи. Скажи мне, что ты любишь меня. Я хочу это услышать, — частенько настаивал Уильям.

Но Сара молчала — не лгала, но и не говорила правду. И как бы крепки ни были их объятия в эту секунду, она вдруг отдалялась от него, уходила в себя, дулась, ругалась, дразнила, но он так и не мог добиться от нее признания в любви. Это чаще всего вызывало ссоры. Его раздражение граничило с ненавистью. Но в следующую субботу он все так же задолго до ее прихода нетерпеливо расхаживал по особняку и мысленно просил у нее прощения. Уильям не давал ей ключ от дома. Еще живо было воспоминание о том, как по его вине пала одна из лошадей Эшдейла. Уильям не был совершенно уверен в том, что Сара не побьет здесь всю посуду, если он по каким-то причинам не придет на свидание. Уильям же не хотел терять ее по глупости, он надеялся сохранить все как есть.

В мастерской скоро подметили, что Уильям изменился: он не пил, не играл в карты, — дивились, не понимая, что с ним происходит. Уильям и сам чувствовал, что и впрямь его словно подменили. Непреходящая потребность видеть Сару научила его благоразумию и осторожности. Уильям начал задумываться о последствиях тех или иных своих поступков. За каждую шалость или провинность мастер мог лишить ученика свободного воскресенья. Слишком многое было поставлено на карту, и Уильям перестал рисковать. Он с головой окунулся в работу, с небывалым азартом принялся совершенствовать свое мастерство, и результаты не заставили себя долго ждать. Постепенно Ричард стал давать ему более сложные задания и, видя упорство и настойчивость Уильяма, перевел его на изготовление ювелирных изделий из золота, к чему юноша всегда проявлял особый интерес.

Впервые Эстер услышала обо всем от Летисии, которая с некоторой иронией намекнула ей на то, что Уильям вдруг ни с того ни с сего стал пай-мальчиком. Эстер не придала ее словам никакого значения, она не верила, что это долго протянется, и начала уже забывать об этом разговоре, как вдруг и Ричард тоже похвалил ее сына. Он был очень доволен успехами Уильяма и его поведением. Эстер даже всплеснула от неожиданности руками.

— Ну, наконец-то он взялся за ум. Это радует. Но что с ним случилось, как ты думаешь? Ведь должна же быть какая-то причина.

Ричард только пожал плечами:

— Для меня имеет значение только результат. А что до причины, то не все ли равно.

— Я думаю, что у Уильяма появилась девушка, — сказала Эстер Летисии. — Поверь моему опыту, только женщина может сотворить такое чудо. Уильям — это же сорвиголова, нет на него управы. Уж я-то его знаю. Наверное, влюбился. Как бы хотелось надеяться, что это у него надолго.

Летисию всегда поражала проницательность Эстер. Она никогда не приставала с расспросами. Всегда тактичная и сдержанная, Эстер, казалось, видела человека насквозь, знала всю его подноготную. Ничто не ускользало от ее внимательного взгляда. Уже не в первый раз Летисия подумала, что ее мать — человек исключительный, и во многих отношениях даже уникальный. Впрочем, разговор шел в основном об Уильяме, собственно, за этим Летисия с Ричардом и приехали в Банхилл Роу. Элизабет уже была беременна, и Летисия, зная ее финансовые трудности и полную зависимость от заработка Питера, привезла детские распашонки и кофточки, из которых ее собственные дети уже выросли.

— Ой, какая прелесть! — то и дело восклицала Элизабет, перебирая кружевные чепчики, платьица с оборочками, расшитые сарафанчики… Понравились ей и подгузники для мальчиков. Летисия привезла их целую стопку.

— Все это пригодится. Конечно, если будет мальчик, а если девочка, так отложим про запас, до следующего раза.

Элизабет чувствовала неизъяснимое наслаждение, если ей удавалось предупредить малейшее желание Питера. Она знала, что, как, впрочем, и все мужчины, он хочет, чтобы первым родился мальчик, поэтому, желая и в этом угодить мужу, она надеялась, что будет сын. С самого первого дня после свадьбы Питер окружил ее такой любовью и вниманием, какое редко выпадает на долю женщины. Элизабет сомневалась, что на всем белом свете можно сыскать человека, который обожал бы свою жену так, как ее милый Питер.

Летисии всегда становилось немного не по себе, когда она видела их вместе. Хотя и Элизабет и Питер были сдержанны и никогда не демонстрировали свое чувство друг к другу на людях, но сияющие лица, жесты, слова выдавали их, стоило им лишь только появиться где-нибудь вдвоем. Оба они, казалось, источали невидимый свет, свет безумной любви, связывающей их крепче всяких уз. Летисия сразу же вспоминала, что от ее собственного счастья остались лишь жалкие обломки былых надежд. Впрочем, настоящей, такой, как у Питера и Элизабет, любви у них с Ричардом никогда и не было. Хотя в семье и был достаток, и было у Летисии все, что только можно пожелать, но счастливее она себя от этого не чувствовала, не хватало домашнего тепла и уюта. Они с Ричардом погрязли в семейных неурядицах и скуке. Женское чутье подсказывало Летисии, что Ричард изменяет ей, чтобы развеять тоску.

Однако скоро ей пришлось горько раскаяться за то, что испытывала зависть к Питеру и Элизабет. Холодным весенним утром, когда Летисия и Ричард еще завтракали, на пороге их дома появился Джосс. Летисия встрепенулась, встала из-за стола ему навстречу, ожидая, что он привез добрую весть о рождении ребенка. Ее улыбка погасла, едва она увидела его потухший взгляд.

— Элизабет умирает. Ребенок — мальчик — родился мертвым.

— Я сейчас же приеду, — прошептала Летисия.

Слишком поздно приехали они в Банхилл Роу. Элизабет уже была мертва. Питер заперся в ее комнате. Эстер никого туда не впускала, не разрешала даже говорить с Питером.

— Пусть побудет с ней, — говорила она. — Нужно оставить его в покое. Не входите. Он так любил ее, ни в чем не отказывал и вот, не уберег. От судьбы не уйдешь.

Все поглядывали на нее искоса, но Эстер настояла на своем. Разве не знала она сама по своему горькому опыту, что значит потерять настоящую любовь? Единственным человеком, который мог вернуть Питера к жизни, была сама Элизабет, даже теперь, когда душа ее покинула бренное тело, в ней и только в ней мог зачерпнуть он той силы, которая помогает пережить горе. Эстер отправила всех обратно по домам и, оставшись одна, позакрывала все окна и двери. Потом она вышла на улицу и села на скамью, оставив Питера наедине с его горем.

Мать, разделила участь сына. Она страдала вместе с ним. Так и просидела Эстер на скамье до самых сумерек. Тихий и спокойный вышел из дома Питер. Эстер ждала его. Словно раскаленным железом по сердцу полоснул его отрешенный взгляд и прямые негнущиеся плечи.